Жизнь и приключения Николаса Никльби - Диккенс Чарльз (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
— Да, да! — отозвался Николас.
— Какие лица улыбнутся мне, когда я буду умирать? — содрогаясь, воскликнул его собеседник. — Кто будет говорить со мной в эти долгие ночи? Они не могут прийти из родного дома. Они испугали бы меня, если бы пришли, потому что я не знаю, что такое родной дом, и не узнал бы их. Как больно и страшно! Никакой надежды, никакой надежды!
Зазвонил колокол, призывавший ко сну, и мальчик, впав при этом звуке в свое обычное безучастное состояние, ускользнул, словно боялся, что его кто-то заметит. Вскоре после этого Николас с тяжелым сердцем уединился — нет, не уединился, не было там никакого уединения, — отправился в грязный и битком набитый дортуар.
Глава IX,
О мисс Сквирс, миссис Сквирс, юном Сквирсе и мистере Сквирсе и о различных материях и людях, имеющих не меньшее отношение к Сквирсам, чем к Николасу Никльби
Покинув в тот вечер класс, мистер Сквирс, как было замечено выше, удалился к своему очагу, который помещался не в той комнате, где Николас ужинал в вечер своего прибытия, а в меньшей, в задней половине дома, где его супруга, любезный сын и высокообразованная дочь наслаждались обществом друг друга: миссис Сквирс была погружена в работу, подобающую матроне, штопку чулок, а юные леди и джентльмен заняты были улаживанием юношеских разногласий посредством кулачной расправы через стол, каковая расправа при приближении почтенного родителя уступила место бесшумным пинкам ногами под столом.
В этом месте, пожалуй, не мешает уведомить читателя, что мисс Фанни Сквирс было двадцать три года. Если именно с этим возрастом связана неразрывно какая-то грация или миловидность, то, думается, ими обладала и мисс Сквирс, ибо нет никаких оснований предполагать, что она являлась единственным исключением из правила. Ростом она была не в мать, весьма высокую, а в малорослого отца; от первой она унаследовала грубый голос, от второго — странное выражение правого глаза, которого как будто и вовсе не было.
Мисс Сквирс провела несколько дней по соседству у подруги и только что вернулась под родительский кров. — Этому обстоятельству можно приписать то, что она ничего не слыхала о Николасе, пока сам мистер Сквирс не заговорил о нем.
— Ну-с, дорогая моя, — сказал Сквирс, придвигая свой стул, — что ты о нем теперь думаешь?
— Про чего думаю? — осведомилась миссис Сквирс, которая, слава богу (как она частенько замечала), не была знатоком грамматики.
— Об этом молодом человеке… Новом учителе… О ком еще мне говорить?
— О! Об этом Накльбое, — с досадой сказала миссис Сквирс. — Я его ненавижу.
— За что ты его ненавидишь, дорогая моя? — спросил Сквирс.
— А тебе какое дело? — ответствовала миссис Сквирс. — Ненавижу — и хватит!
— Для него хватит, моя милая, и даже с избытком, да он-то этого не знает, — миролюбивым тоном ответил мистер Сквирс. — Я только так спросил, дорогая моя.
— А, в таком случае, если желаешь знать, я тебе скажу, — ответила миссис Сквирс. — Ненавижу потому, что он гордый, надменный, напыщенный павлин и нос задирает!
Миссис Сквирс, приходя в возбуждение, имела привычку прибегать к резким выражениям и вдобавок пользоваться множеством характеристик, вроде слова «павлин», а также намека на нос Николаса, каковой намек надлежало понимать не в буквальном смысле, но придавать ему любое значение, в зависимости от фантазии слушателей.
И эти намеки имели не большее отношение друг к другу, чем к предмету, на который они указывали, что обнаруживается и в данном случае: павлин, который задирает нос, явился бы новинкой в орнитологии и существом, доселе не часто виданным.
— Гм! — сказал Сквирс, как бы кротко порицая такую вспышку. — Он дешево стоит, дорогая моя. Молодой человек очень дешево стоит.
— Ничуть не бывало! — возразила миссис Сквиро.
— Пять фунтов в год, — сказал Сквирс.
— Ну, так что ж? Это дорого, если он тебе не нужен, верно? — отозвалась его жена.
— Но он нам нужен, — настаивал Сквирс.
— Не понимаю, почему он нам нужен больше, чем какой-нибудь покойник,сказала миссис Сквирс. — Не перечь мне! Ты можешь напечатать на визитных карточках и в объявлениях: «Образованием ведают Уэкфорд Сквирс и талантливые помощники», — не имея никаких помощников, не правда ли? Разве не так поступают все учителя в округе? Ты выводишь меня из терпения.
— Да неужели? — сурово произнес Сквирс. — Ну, так я вам вот что скажу, миссис Сквирс. Что касается учителя, то я, с вашего позволения, поступлю по-своему. Надсмотрщику в Вест-Индии разрешено иметь подчиненного, чтобы тот, следил, как бы чернокожие не сбежали или не подняли мятежа; и я хочу иметь подчиненного, чтобы он поступал точно также, как с нашими чернокожими до той поры, пока маленький Уэкфорд не будет в силах взять на себя заведование школой.
— А я буду заведовать школой, когда стану взрослым, папа? — спросил Уэкфорд-младший, воздержавшись в порыве восторга от злобных пинков, которыми наделял свою сестру.
— Да, сын мой! — прочувствованным тоном отозвался мистер Сквирс.
— Ах, бог ты мой, ну и задам же я мальчишкам! — воскликнул занятный ребенок, схватив трость отца. — Ох, папа, как они у меня завизжат!
То был торжественный момент в жизни мистера Сквирса, когда он воочию увидел взрыв восторга в душе своего юного отпрыска и узрел в нем будущее его величие. Он сунул ему в руку пенни и дал исход своим чувствам (равно как и его примерная супруга) в раскатах одобрительного смеха. Оный отпрыск пробудил в их сердцах одинаковые чувства, что сразу вернуло беседе беззаботность, а всей компании мир и покой.
— Это противная, спесивая обезьяна! Вот как я на него смотрю, — сказала миссис Сквирс, возвращаясь к Николасу.
— Допустим, — сказал Сквирс, — но спесь с него можно сбить в нашей классной комнате не хуже, чем в другом месте, не правда ли? Тем более что классная комната ему не нравится.
— Пожалуй, — заметила миссис Сквирс, — в этом есть доля истины. Надеюсь, спеси у него поубавится, и не моя будет вина, если этого не случится.
В йоркширских школах спесивый помощник учителя был такой необычайной и неслыханной штукой (любой помощник учителя был новинкой, но спесивый — существом, которого не могло бы нарисовать себе самое пылкое воображение), что мисс Сквирс, редко интересовавшаяся школьными делами, осведомилась с большим любопытством, кто такой этот Накльбой, напускающий на себя такую важность.
— Никльби! — сказал Сквирс, произнося фамилию по буквам, согласно каким-то эксцентрическим правилам произношения, запавшим ему в голову. — Твоя мать всегда неправильно называет людей и вещи.
— Не беда! — сказала миссис Сквирс. — Я их правильно вижу, и этого с меня хватит. Я за ним следила, когда ты сегодня колотил маленького Болдера. Все время он был мрачный, как туча, а один раз вскочил, словно уже совсем готов был броситься на тебя. Я это видела, а он думал, что я не вижу.
— Нечего толковать об этом, отец, — сказала мисс Сквирс, когда глава семейства собрался отвечать. — Что это за человек?
— Твой отец вбил себе в голову дурацкую мысль, будто он сын бедного джентльмена, недавно умершего, — сказала миссис Сквирс.
— Сын джентльмена?
— Да, но я ни единому слову не верю. Если он и сын джентльмена, то он находка, вот мое мнение.
Миссис Сквирс хотела сказать «найденыш», но, как частенько замечала она, делая подобные ошибки, через сто лет это не будет иметь никакого значения, — такою философическою истиной она даже имела обыкновение утешать мальчиков, особенно пострадавших от дурного обращения.
— Ничуть не бывало! — возразил Сквирс в ответ на приведенное выше замечание. — Его отец женился на его матери задолго до его рождения, и она еще жива. Да хотя бы и так — нас это не касается: мы приобрели доброго приятеля, взяв его сюда, и если ему нравится учить чему-нибудь мальчишек, а не только присматривать за ними, то, право же, я не возражаю.
