Жизнь и приключения Николаса Никльби - Диккенс Чарльз (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
— Как бы мне хотелось его увидеть! — воскликнула подруга.
— Да ты и увидишь, Тильда! — ответила мисс Сквирс. — Я бы себя почитала самым неблагодарным созданием, если бы отказала тебе в этом. Кажется, мать едет на два дня за какими-то учениками, а когда она уедет, я приглашу тебя и Джона и устрою так, чтобы вы с ним встретились.
Это была чудесная затея, и, хорошенько обсудив ее, подруги расстались.
Случилось так, что недалекое путешествие миссис Сквирс за тремя новыми питомцами и для сведения неотложных счетов на небольшую сумму за двух прежних было назначено на послезавтра днем; и послезавтра миссис Сквирс отбыла, заняв верхнее место в карете, остановившейся переменить лошадей в Грета-Бридж; она захватила с собой сверточек, содержавший нечто в бутылке и несколько сандвичей, и вдобавок взяла широкое белое пальто, чтобы надеть его ночью; с этим багажом она и отправилась в путь.
В таких случаях Сквирс имел обыкновение уезжать каждый вечер под предлогом неотложных дел в город и просиживать часов до десяти-одиннадцати в излюбленной таверне. Итак, вечеринка ему ничуть не мешала и даже предоставляла возможность пойти с мисс Сквирс на компромисс, а потому он с готовностью дал полное согласие и охотно сообщил Николасу, что вечером, в пять часов, его ждут к чаю в гостиной.
Разумеется, с приближением назначенного часа мисс Сквирс пришла в ужасное волнение, и, разумеется, она нарядилась удивительно к лицу: волосы — явно рыжие, которые она подстригала, — были завиты круто в пять рядов до самой макушки и искусно убраны над сомнительным глазом; стоит ли говорить о голубом поясе, концы которого развевались, о вышитом передничке, о длинных перчатках и о зеленом газовом шарфе, наброшенном на одно плечо и продетом под другую руку, стоит ли говорить об иных многочисленных уловках, долженствовавших стать столь же многочисленными стрелами для сердца Николаса. Она едва успела закончить эти приготовления, к полному своему удовольствию, как появилась подруга с плоским, треугольным свертком в коричневой бумаге, содержавшим всевозможные мелкие украшения, которые надлежало надеть в комнате наверху и которые подруга и надела, болтая без умолку. Когда мисс Сквирс «поправила» прическу подруги, подруга «поправила» прическу мисс Сквирс, сделав поразительные улучшения, касавшиеся завитков на шее, а затем обе были разряжены к полному своему удовлетворению и спустились вниз во всем параде, в длинных перчатках, совсем готовые к приему гостей.
— Тильда, где же Джон? — осведомилась мисс Сквирс.
— Он пошел домой приодеться, — ответила подруга. — Будет здесь к чаю.
— Я вся трепещу, — заявила мисс Сквирс.
— Ах, я понимаю! — отозвалась подруга.
— Знаешь, Тильда, я к этому не привыкла, — сказала мисс Сквирс, прикладывая руку к поясу с левой стороны.
— Ты скоро с этим справишься, дорогая, — ответила подруга.
Пока они беседовали, голодная служанка подала чайный прибор, а вскоре после этого кто-то постучал в дверь.
— Это он! — воскликнула мисс Сквирс. — О Тильда!
— Тише! — сказала Тильда. — Гм! Скажи: «Войдите».
— Войдите, — пролепетала мисс Сквирс.
И вошел Николас.
— Добрый вечер, — сказал молодой джентльмен, нимало не ведая о своей победе. — Я узнал от мистера Сквирса, что…
— О да! Совершенно верно! — перебила мисс Сквирс. — Отец не будет пить чай с нами, но вы, я думаю, ничего не имеете против его отсутствия. (Это было сказано лукаво.)
Тут Николас широко раскрыл глаза, но очень хладнокровно решил над этим вопросом не задумываться, в сущности ровно ничем в тот момент не интересуясь, и проделал церемонию знакомства с дочерью мельника с такой грацией, что эта юная леди пришла в восхищение.
— Мы ждем еще одного джентльмена, — сказала мисс Сквирс, снимая крышку с чайника и заглядывая в него, чтобы удостовериться, настоялся ли чай.
Николасу было все равно, ждут ли они одного или двадцать джентльменов, а посему он выслушал это сообщение с полным безразличием; он был в дурном расположении духа и, не видя никаких веских оснований быть особенно любезным, посмотрел в окно и невольно вздохнул.
Судьбе угодно было, чтобы подруга мисс Сквирс отличалась игривым нравом, и при вздохе Николаса подруге взбрело в голову посмеяться над унынием влюбленных.
— Если причина вашей грусти — мое присутствие, — сказала молодая леди,не обращайте на меня ни малейшего внимания, потому что и мне не легче, чем вам. Можете держать себя точь-в-точь так, как если бы меня здесь не было.
— Тильда, — сказала мисс Сквирс, краснея до верхнего ряда завитушек,мне стыдно за тебя.
И тут обе подруги принялись хихикать на все лады и время от времени поглядывали поверх носовых платков на Николаса, который от неподдельного изумления постепенно перешел к неудержимому смеху, отчасти вызванному мыслью, что его считают влюбленным в мисс Сквирс, а отчасти — нелепым видом и поведением обеих девиц. Все это показалось ему столь нелепым и смешным, что, несмотря на свое печальное положение, он хохотал до полного изнеможения.
«Ладно, — подумал Николас, — раз уж я здесь и от меня. почему-то ожидают любезностей, что толку иметь дурацкий вид. Уж лучше я как-нибудь приспособлюсь к обществу».
Мы с краской на лице упоминаем об этом; но стоило юношеской бодрости и живости на время одержать верх над грустными мыслями, как он, едва успев принять решение, уже с превеликой галантностью приветствовал мисс Сквирс и ее подругу и, придвинув стул к чайному столу, устроился с большим удобством: так, должно быть, не устраивался ни один помощник учителя в доме своего хозяина с той поры, как были впервые изобретены помощники учителей.
Леди были в полном восторге от столь изменившегося поведения мистера Никльби, а в это время явился парень, которого поджидали, с волосами, еще совсем влажными от недавнего мытья, и в чистой рубашке, воротничок коей мог бы принадлежать какому-нибудь гиганту-предку, составляя вместе с белым жилетом не меньших размеров главное украшение его особы.
— Ну, Джон, — сказала мисс Матильда Прайс. (Так, кстати сказать, звали дочь мельника.)
— Ну! — сказал Джон, ухмыляясь так, что даже воротничок не мог этого скрыть.
— Простите, — вмешалась мисс Сквирс, спеша познакомить гостей, — мистер Никльби — мистер Джон Брауди.
— Ваш покорный слуга, сэр, — сказал Джон, который был ростом повыше шести футов, а лицо и фигуру имел, пожалуй, более чем соответствующие своему росту.
— К вашим услугам, сэр, — ответил Николас, энергически опустошая тарелки с бутербродами.
Мистер Брауди не был джентльменом, особо наделенным даром вести беседу, поэтому он ухмыльнулся еще два раза и, удостоив таким образом своим привычным знаком внимания каждого из присутствующих, ухмыльнулся всем вообще и приступил к еде.
— Старуха уехала? — спросил мистер Брауди, набив себе рот.
Мисс Сквирс кивнула головой.
Мистер Брауди ухмыльнулся особенно широко, словно подумал, что над этим и в самом деле стоит посмеяться, и с сугубым рвением принялся уплетать хлеб с маслом. Стоило посмотреть, как он и Николас вдвоем очистили тарелку.
— Экий вы, вероятно, вам не каждый вечер приходится есть хлеб с маслом, — сказал мистер Брауди, после того как долго таращил глаза на Николаса поверх пустой тарелки.
Николас прикусил губу и покраснел, но притворился, будто не слышит этого замечания.
— Ей-богу, — продолжал мистер Брауди, хохоча во все горло, — не очень-то дают им жрать! Если вы здесь подольше поживете, от вас останутся кожа да кости. Хо-хо-хо!
— Вы шутник, сэр! — презрительно сказал Николас.
— Да ну? — ответил мистер Брауди. — А вот от прежнего учителя остались кожа да кости, потому что он был ученый.
Воспоминание о худобе прежнего учителя, казалось, привело мистера Брауди в величайшее восхищение, ибо он хохотал, пока не почел нужным вытереть глаза обшлагами.
— Не знаю, хватит ли у вас ума, мистер Брауди, понять, что ваши слова оскорбительны, — воскликнул Николас с нарастающим гневом, — но если хватит, то будьте так добры…
