Загадочная история Бенджамина Баттона (сборник) - Фицджеральд Фрэнсис Скотт (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
- Уехал в Швейцарию. Мистер Кемпбелл сильно болеет, мистер Уэйлс.
- Это грустно. Ну, а Джордж Хардт?
- Вернулся в Америку, работает.
- А где Кокаинист?
- На той неделе заходил к нам. Мистер Шеффер, друг его, этот определенно в Париже.
Полтора года, и всего двое из длинного перечня знакомых имен. Чарли набросал в записной книжке адрес и вырвал листок.
- Увидите мистера Шеффера, передайте ему, - сказал он. - Тут адрес моих родных. Я еще не решил, где остановиться.
Париж опустел, но это было не так уж худо. Настораживало гнетущее, непривычное затишье в баре отеля "Риц". Американский дух исчез - теперь здесь невольно хотелось держаться вежливым гостем, не хозяином. Бар вновь отошел к Франции. Чарли ощутил затишье сразу, едва только вылез из такси и увидел, что швейцар, которому в такой час обыкновенно вздохнуть было некогда, судачит у служебного входа с chasseur[*Посыльный (франц.)].
Он двинулся по коридору, и лишь одинокий скучающий голосок долетел до него из дамской комнаты, когда-то полной щебетанья. Свернув в бар, он прошел пятнадцать шагов до стойки по зеленому ковру, глядя по старой привычке прямо перед собой, сел, поставил ногу на опору, а уж тогда повернулся, осмотрелся кругом, и лишь чей-то одинокий взгляд, оторвавшись от газеты, вспорхнул навстречу ему из угла. Чарли спросил, нет ли старшего бармена Поля, который в те дни, когда на бирже еще играли на повышение, приезжал на работу в собственном несерийной модели автомобиле - хоть, правда, из понятной щепетильности оставлял его за углом. Но Поль был сегодня в своем загородном доме, и новости рассказывал Аликс.
- Нет, хватит, - сказал Чарли, - я нынче соблюдаю меру.
Аликс поздравил его.
- А года два назад вы крепко налегали.
- Теперь - кончено, - уверил его Чарли. - Точка. Держусь полтора с лишним года, даже больше.
- Каково сейчас в Америке?
- Я в Америке не был уж сколько месяцев. Веду дела в Праге, представляю кой-какие предприятия. Туда обо мне не дошли слухи.
Аликс улыбнулся.
- Помните, когда Джордж Хардт давал холостяцкий ужин, что здесь было?-сказал Чарли. - А кстати, что с Клодом Фессенденом, где он?
Аликс доверительно понизил голос:
- В Париже, только теперь не показывается сюда. Поль не пускает. У него тут счетов набралось на тридцать тысяч франков, больше года пил, обедал, да и ужинал большей частью - и все в долг. А под конец, когда Поль сказал, что надо платить, дал негодный чек.
Аликс сокрушенно покачал головой.
- Понять не могу, такой приличный человек, и вот поди ты. Теперь к тому же разнесло всего... - Он очертил ладонями пузатое яблоко.
Чарли смотрел, как рассаживается в углу стайка писклявых педерастов.
Этих ничто не берет, думал он. Повышаются и падают акции, люди слоняются без дела или работают, а им все нипочем. Ему становилось тягостно здесь. Он попросил у Аликса игральные кости, и они кинули, кому платить за выпивку.
- Надолго сюда, мистер Уэйлс?
- Дня на четыре, проведать дочь.
- О-о! Так у вас есть дочка?
Снаружи, сквозь тихий дождик, дымно мерцали вывески, огненно-красные, газово-синие, призрачно-зеленые. Вечерело, и улицы были в движении; светились бистро. На углу бульвара Капуцинок он взял такси. Мимо, розоватая, величественная, проплыла площадь Согласия, за нею логическим рубежом легла Сена, и на Чарли внезапным нестоличным уютом повеяло с левого берега.
Он велел шоферу ехать на авеню Опера, хотя это был крюк. Просто хотелось увидеть, как сизые сумерки затягивают пышный фасад, и в клаксонах такси, бессчетно повторяющих начальные такты "Очень медленного вальса" Дебюсси, услышать трубы Второй империи. У книжной лавки Брентано запирали железную решетку, у Дюваля, за чинно подстриженными кустиками живой изгороди, уже обедали. Чарли ни разу не приводилось в Париже есть в настоящем дешевом ресторане. Обед из пяти блюд, и с вином - четыре франка пятьдесят сантимов, то есть восемнадцать центов. Почему-то сейчас он пожалел об этом.
Переехали на левый берег, и, как всегда, окунаясь в его неожиданный провинциальный уют, Чарли думал: я своими руками сгубил для себя этот город. Не замечал, как, один за другим, уходят дни, а там оказалось, что пропало два года, и все пропало, и сам я пропал.
Ему было тридцать пять лет, и он был хорош собой. Глубокая поперечная морщина на лбу придавала сосредоточенность его живым ирландским чертам. Когда он позвонил на улице Палатин в дверь своих родственников, морщина обозначилась резче, брови сошлись к переносице; у него заныло под ложечкой. Горничная отворила дверь, и прелестная девочка лет девяти выскочила из-за ее спины, взвизгнула: "Папа!" - и забилась, точно рыбка, повиснув у него на шее. Она за ухо пригнула к себе его голову и прижалась к его щеке.
- Старушенция моя, - сказал он.
- Ой, папа, папа, папочка!
Она потянула его в гостиную, где дожидалось все семейство - мальчик с девочкой, ровесники его дочери. свояченица, ее муж. Он поздоровался с Марион обдуманно ровным голосом, без неприязни, но и без наигранной радости, она отозвалась откровенно кислым тоном и тут же перевела взгляд на его ребенка, стирая с лица неистребимую отчужденность. Мужчины дружески поздоровались за руку, и ладонь Линкольна Питерса мимоходом опустилась Чарли на плечо.
В комнате было тепло, было удобно на американский привычный лад. Дети играли во что-то свое, переходя через желтые прямоугольники, ведущие в другие комнаты; в предобеденном благодушии смачно причмокивал огонь, ему вторили отголоски французских священнодействий на кухне. Но Чарли не удавалось расслабиться, сердце комом застряло в горле - спасибо, что поминутно подходила дочка, баюкая дареную куклу, - она прибавляла ему уверенности.
- Отлично, представь себе, - ответил он на вопрос Линкольна. - Кругом, куда ни поглядишь, полный застой, а у нас дела идут вовсю. Черт его знает, прямо лучше прежнего. Вот в будущем месяце жду сестру из Америки, будет вести хозяйство. Такого дохода, как в последний год, не получал, даже когда был при капитале. Чехи, понимаешь... - Он расхвастался неспроста, но в этот миг в глазах у Линкольна прошла беспокойная тень, и он перевел разговор на другое.
- Хорошие у вас дети, воспитанные, умеют себя вести.
- А мы довольны Онорией, хоть куда девица.
Вернулась из кухни Марион Питерс. Высокая, с вечно озабоченными глазами от свежей американской миловидности не осталось и следа. Впрочем, Чарли никогда не находил ее привлекательной, только удивлялся, когда кто-нибудь вспоминал, какая она была хорошенькая. Они невзлюбили друг друга безотчетно, с первой минуты.
- Ну, как Онория, на твой взгляд?
- Чудесно. До чего выросла за десять месяцев, поразительно. Да вся троица загляденье.
- Вот уж год не знаем, что такое врач. Как тебе в Париже после такого перерыва?
- Непривычно как-то, совсем не видно американцев.
- И слава богу, - мстительно сказала Марион. - По крайней мере, заходишь в магазин, никто тебя не принимает за миллионершу. Мы пострадали не меньше других, но, вообще говоря, так оно куда лучше.
- И все же славно было, как вспомнишь, - сказал Чарли. - На нас смотрели, точно на сказочных принцев и принцесс, которым все дозволено и все прощается. А сегодня в баре... - он осекся, слишком поздно заметив свою оплошность, ...я не встретил ни одной знакомой души.
Она бросила на него острый взгляд.
- Казалось бы, хватит с тебя баров.
- Я заходил всего на минуту. У меня правило, виски с содовой раз в день, и больше ни капли.
- Может быть, выпьешь коктейль перед обедом? - спросил Линкольн.
- Мое правило - один раз в день, значит, на сегодня довольно.
- Будем надеяться, что это надолго, - сказала Марион.
Она говорила холодно, с явной неприязнью, но Чарли только усмехнулся, не стоило обращать внимания на мелочи, когда решалось главное. Наоборот, ее враждебность была ему на руку, он понимал, что нужно лишь выждать. Дождаться, пока они заведут разговор о том, что привело его в Париж, ведь они знают, зачем он приехал.
