Посмертные записки Пиквикского клуба - Диккенс Чарльз (читаем книги TXT) 📗

Между тем мистер Пиквик, по-прежнему спавший в своей тачке, был отвезен в загон для скота и бережно водворен там, к невыразимому восторгу не только всех деревенских мальчишек, но и трех четвертей взрослого населения, собравшегося в ожидании его пробуждения. Если одно его появление в тачке доставило им величайшее удовольствие, то во сколько же раз усилился их восторг, когда, после нескольких невнятных возгласов: «Сэм!» – он приподнялся, сел в тачке и с неописуемым удивлением воззрился па лица, перед ним находившиеся.

Крики толпы были, конечно, сигналом его пробуждения; его невольный вопрос: «Что случилось?» – вызвал новый взрыв криков, пожалуй еще более громкий.

– Вот так потеха! – ревела толпа.

– Где я? – воскликнул мистер Пиквик.

– В загоне, – отвечали голоса.

– Как я сюда попал? Что со мной было? Откуда меня привезли? Выпустите меня! – кричал мистер Пиквик. – Где мой слуга? Где мои друзья?

– Какие еще друзья! Ура! – И в мистера Пиквика полетели брюква, картофель, яйца и другие знаки игривого расположения духа.

Трудно сказать, сколь долго тянулась бы эта сцепа и сколько пришлось бы претерпеть мистеру Пиквику, если бы быстро мчавшийся мимо загона экипаж не остановился и из него не вышли старик Уордль и Сэм Уэллер: первый значительно быстрей, чем можно это описать и даже прочесть, проложил себе дорогу к мистеру Пиквику и усадил его в экипаж как раз в тот момент, когда второй, вступив в единоборство с бидлом [59], закончил третий и последний раунд.

– Бегите к судье! – раздались голоса.

– Вот-вот, бегите, – сказал мистер Уэллер, вскакивая на козлы. – Привет от меня, привет от мистера Уэллера судье, и скажите ему, что я намял бока его бидлу, а если он назначит нового, я зайду завтра, чтобы и тому намять бока. Погоняйте, старина!

– Как только приеду в Лондон, подам жалобу на этого капитана Болдуига и привлеку его к суду за незаконное задержание, – сказал мистер Пиквик, когда экипаж выехал из города.

– Кажется, мы вторглись в чужие владения, – заметил Уордль.

– Мне все равно, – отвечал мистер Пиквик, – я подам в суд.

– Нет, не подадите, – возразил Уордль.

– Подам, клянусь... – Но, заметив насмешливое выражение лица Уордля, мистер Пиквик запнулся и спросил: – А что?

– Да то, – сказал старый Уордль, заливаясь смехом, – что дело можно обратить против кое-кого из нас и сказать, что мы выпили слишком много холодного пунша.

Как ни удерживался мистер Пиквик, но на лице его появилась улыбка, улыбка уступила место смеху, смех – хохоту; хохотали все. А для того чтобы поддержать хорошее расположение духа, остановились у первой придорожной таверны и потребовали по стаканчику грога для всех и большой стакан экстраординарной крепости для мистера Сэмюела Уэллера.

ГЛАВА XX,

повествующая о том, какими дельцами были Додсон и Фогг, и какими повесами их клерки, и как происходило трогательное свидание мистера Уэллера с его давно пропавшим родителем; а также о том, какое избранное общество собралось в «Сороке и Пне» и какой превосходной будет следующая глава

В нижнем этаже мрачного дома в, самом дальнем конце Фрименс-Корта, на Корнхилле, сидело четверо клерков фирмы Додсона и Фогга, двух поверенных [60] его величества при Суде Королевской Скамьи [61], Общих Тяжб в Вестминстере и верховного Канцлерского суда [62]; у вышеупомянутых клерков во время дневных занятий было столько же надежды уловить проблески небесного света и солнца, сколько и у человека, посаженного на дно достаточно глубокого колодца; и притом они не могли увидеть днем звезды, каковой возможности не лишает пребывание в колодце.

Комната для клерков в конторе Додсона и Фогга была темной, сырой, затхлой, и в ней находились: высокая деревянная перегородка, долженствовавшая заслонять клерков от взглядов непосвященных, два старых деревянных стула, очень громко тикающие часы, календарь, стойка для зонтов, вешалка и несколько полок, заваленных перенумерованными связками грязных бумаг, старыми сосновыми ящиками с бумажными наклейками и, пустыми, всех видов и размеров, глиняными бутылками из-под чернил. Стеклянная дверь выходила в коридор, выводивший во двор. С наружной стороны этой стеклянной двери в пятницу утром, наступившим после событий, правдиво изложенных в предыдущей главе, и предстал мистер Пиквик в сопровождении Сэма Уэллера.

– Входите, что же вы! – раздался голос из-за перегородки в ответ на тихий стук мистера Пиквика.

Мистер Пиквик и Сэм вошли.

– Мистер Додсон или мистер Фогг дома, сэр? – вежливо осведомился мистер Пиквик, направляясь со шляпой в руке к перегородке.

– Мистера Додсона нет дома, а мистер Фогг очень занят, – ответил голос, и в то же время голова с пером за ухом, – та, которой принадлежал этот голос, – показалась из-за перегородки перед мистером Пиквиком.

Это была неопрятная голова, на которой рыжеватые волосы, тщательно разделенные боковым пробором и напомаженные, завивались полукруглыми хвостиками, обрамлявшими плоскую физиономию, украшенную парой маленьких глазок, очень грязным воротничком сорочки и порыжевшим черным галстуком.

– Мистера Додсона нет дома, а мистер Фогг очень занят, – сказал человек, которому принадлежала голова.

– Когда вернется мистер Додсон, сэр? – осведомился мистер Пиквик.

– Не могу вам сказать.

– Скоро ли освободится мистер Фогг, сэр?

– Не знаю.

Тут человек принялся преспокойно чинить перо, а другой клерк, который размешивал зейдлицкий порошок [63] под крышкой своей конторки, одобрительно засмеялся.

– В таком случае я подожду, – сказал мистер Пиквик.

Ответа не последовало. Мистер Пиквик уселся без приглашения и стал слушать громкое тиканье часов и приглушенный разговор клерков.

– Вот была потеха, правда? – сказал джентльмен в коричневом фраке с медными пуговицами, в закапанных брюках мышиного цвета и блюхеровских башмаках [64], заканчивая рассказ о своих похождениях прошлой ночью.

– Здорово, чертовски здорово! – сказал человек с зейдлицким порошком.

– Том Каминс председательствовал, – продолжал человек в коричневом фраке. – В половине пятого я добрался до Сомерс-Тауна [65] и до того нагрузился, что никак не мог попасть ключом в замочную скважину, пришлось разбудить старуху. Интересно, что сказал бы старый Фогг, если бы узнал об этом. Пожалуй, выставил бы?

Это веселое предположение вызвало дружный смех всех клерков.

– Сегодня утром была потеха с Фоггом, – сказал человек в коричневом фраке. – Пока Джек разбирал бумаги, а вы оба ушли вносить гербовый сбор, Фогг был здесь, распечатывал письма, когда пришел, знаете, этот самый, против которого у нас сеть судебный приказ [66] в Кемберуэл [67]... Как его фамилия?

– Ремси, – подсказал клерк, который отвечал мистеру Пиквику.

– Да, Ремси... Довольно-таки потрепанный клиент. «Ну, сэр, – говорит старый Фогг и глядит на него очень грозно, сами знаете его манеру, – ну, сэр, вы пришли покончить дело?» – «Да, пришел, сэр, – сказал Ремси, опуская руку в карман и вытаскивая деньги, – долг два фунта десять шиллингов да судебные издержки два фунта пять. Вот деньги, сэр», – и тяжело вздохнул, вытаскивая деньги, завернутые в промокательную бумагу. Старый Фогг посмотрел сперва на деньги, потом на него, потом кашлянул по-своему, так что я уже знал – сейчас начнется. «Должно быть, вы не знаете, что декларация но иску зарегистрирована [68], а это значительно увеличивает судебные издержки?» спросил Фогг. «Что вы говорите, сэр! – воскликнул Ремси, отшатнувшись. Срок истек только вчера вечером, сэр». – «Тем не менее, – сказал Фогг, – мой клерк как раз пошел регистрировать. Мистер Джексон пошел регистрировать декларацию по делу Булмен и Ремси, мистер Уикс?» Конечно, я сказал «да», тогда Фогг опять кашлянул и посмотрел на Ремси. «Боже мой! – воскликнул Ремси. – А я-то чуть с ума не сошел, наскребывая эти деньги, и все ни к чему!» «Совершенно ни к чему, – холодно сказал Фогг, – а посему вы лучше отправляйтесь назад, наскребите еще кое-что и принесите сюда вовремя». «Черт подери, больше не могу!» – крикнул Ремси, ударив кулаком по столу. «Не угрожайте мне, сэр», – сказал Фогг, делая вид, будто испугался. «Я вам не угрожаю, сэр», – сказал Ремси. «Угрожаете, – сказал Фогг. – Уходите, сэр, уходите из этой конторы, сэр, и возвращайтесь, сэр, когда научитесь, как себя вести». Ну, Ремси попробовал что-то сказать, но Фогг не дал ему, тогда он спрятал деньги в карман и потихоньку вышел. Едва закрылась дверь, как старый Фогг, с приятной улыбкой на лице, поворачивается ко мне и вытаскивает из кармана декларацию. «Уикс, – говорит Фогг, – наймите кэб, поезжайте как можно скорее в Темпль и зарегистрируйте это. О судебных издержках можно не беспокоиться, потому что он человек степенный, семья большая, жалованье двадцать пять шиллингов в неделю, и если он выдаст нам адвокатскую гарантию [69], – а в конце концов он должен будет это сделать, – я знаю, что его хозяева позаботятся об уплате; поэтому, мистер Уикс, мы должны выудить у него все, что можно; это христианский поступок, мистер Уикс, ибо, имея большую семью и получая маленькое жалованье, он извлечет пользу из доброго урока и не будет делать долгов, не так ли, мистер Уикс, не так ли?» И, уходя, он с таким добродушием улыбнулся, что приятно было на него смотреть. Превосходный делец! – сказал Уикс тоном глубочайшего восхищения. Превосходный, не правда ли?