Гордость и предубеждение - Остин Джейн (электронная книга .TXT) 📗
Право обладания романом, или, как бы теперь сказали, авторские права, Остин продала Эджертону за 110 фунтов, хотя просила 150. Было отпечатано 1500 экземпляров, которые к июлю месяцу оказались распроданы. В ноябре Эджертон принял решение о втором издании, правда, ничего не сказав об этом Джейн Остин. Поэтому она даже не имела возможности исправить ошибки, замеченные в первой публикации. Третьим изданием роман вышел еще при жизни Остин в 1817 году.
В день выхода «Гордости и предубеждения» Джейн Остин писала Кассандре: «Мое любимое дитя прибыло из Лондона», подразумевая три экземпляра книги, присланные ей издателем в Чотэн.
На роман сразу же появились отзывы. Журнал «Британский критик» писал: «Гордость и предубеждение» превосходит все романы такого рода, недавно представленные на суд публики». Особую похвалу анонимного рецензента заслужили образы Элизабет, Дарси, Коллинза. Рецензент из «Критического обозрения» сравнил Элизабет с просвещенными героинями Шекспира и был убежден, что этот персонаж сообщает роману «особое очарование и интерес».
О романе говорили в обществе. На одном обеде Шеридан заметил, что «не читал ничего остроумнее этой книги». Анабелла Милбанк, будущая жена лорда Байрона, в одном из писем назвала роман «самым модным произведением сезона… и самым верным жизни». Сама же Джейн Остин, озадачив многих критиков, особенно XIX в., как-то заметила: «Роман этот слишком легковесен, слишком блестит и сверкает; ему не хватает рельефности: растянуть бы его кое-где с помощью длинной главы, исполненной здравого смысла (да только где его взять!), а не то с помощью серьезной и тяжелой бессмыслицы, никак не связанной с действием, — вставить рассуждение о литературе, критику Вальтера Скотта, историю Буонапарта или еще что-нибудь, что дало бы контраст, после чего читатель с удвоенным восторгом вернулся бы к игривости и эпиграмматичности первоначального стиля».
Но были у нее на этот счет не только иронические суждения. В одном из писем к Кассандре Джейн Остин рассказывает, как она выбирает своих героинь. Большую помощь ей оказывает посещение картинной галереи в Лондоне. Там она нашла портрет, совпавший с образом Джейн Беннет, впоследствии миссис Бингли, который она нарисовала в своем воображении. «Это сама миссис Бингли, до малейших подробностей, рост, прелестное выражение лица. Нет, в самом деле, она удивительно похожа! И одета она в белое платье с зеленой отделкой, что лишний раз убеждает меня в том, что я всегда подозревала: зеленый — ее любимый цвет. Думаю, что миссис Дарси (Элизабет Беннет. — Е. Г.) будет в желтом». В этом же письме она отмечает, что побывала на выставке Дж. Рейнолдса, но портрета Элизабет там не нашла. «Мне остается только думать, что мистер Дарси настолько ценит любое ее изображение, что не захотел выставлять его на обозрение публики. Я полагаю, что у нас тоже было бы подобное чувство — смесь любви, гордости и сдержанности».
Сохранилось несколько высказывании Джейн Остин о работе над стилем романа. Подхватывая слова Вальтера Скотта, сравнившего ее произведения с миниатюрами на слоновой кости, она говорит, что «они не более двух дюймов в ширину, и я пишу на них такой тонкой кистью, что, как ни огромен этот труд, он дает мало эффекта». «Наверное, — добавляет она, — читатель был бы столь же доволен, будь узор менее тонок и закончен… впрочем, художник ничего не может делать неряшливо».
Пейзаж в романе почти отсутствует: несколько строк описания Розингса и Пемберли. Они приводятся писательницей лишь потому, что важны для характеристики психологии Элизабет. Кстати, названия городов и поместий нередко бывают вымышлены, например, Незерфилд-парк, Меритон, Пемберли, Хансфорд, Уэстерхем и др.
Имена некоторых персонажей Джейн Остин стали нарицательными, а фамилия преподобного Коллинза вошла в английский язык как слово, обозначающее высокопарное витиеватое послание.
