Гроздья гнева - Стейнбек Джон Эрнст (серии книг читать бесплатно txt) 📗
Глава двадцать шестая
В один из вечеров в лагере Уидпетч, когда длинные, узкие облака толпились у горизонта, пламенея по краям отсветами закатившегося солнца, семья Джоудов долго не расходилась после ужина. Мать не сразу принялась за мытье посуды.
— Надо что-то делать, — сказала она и мотнула головой на Уинфилда. — Взгляните на него. — Все посмотрели на мальчика. — Спит плохо, во сне дергается. А какой бледный! — Все пристыженно потупились. — Ведь на одних лепешках сидит, — сказала мать. — Мы здесь уже месяц. Том проработал всего пять дней. Вы рыщете с утра до вечера, а работу найти не можете. И боитесь поговорить начистоту. Деньги на исходе. А вы боитесь поговорить — духу у вас не хватает. Поужинаете вечером и расходитесь кто куда. А поговорить надо. Розе рожать скоро, а посмотрите — какая она бледная. Давайте поговорим. И, пожалуйста, не расходитесь, пока не надумаете, как быть дальше. Сала хватит на день, муки на два дня, еще есть десяток картошек. Вот подумайте, пораскиньте мозгами.
Они молчали, не поднимая глаз. Отец вычищал перочинным ножом грязь из-под своих твердых, как железо, ногтей. Дядя Джон ковырял расщепленную доску на ящике. Том прихватил пальцами нижнюю губу и оттянул ее.
Он опустил руку и тихо сказал:
— Мы ищем работу, ма. Ходим всюду пешком, потому что бензина не напасешься. Заглядываем в каждые ворота, в каждый дом. Иной раз знаем, что без толку, а все равно мимо не проходим. Приятного мало — искать работу и знать, что все равно ничего не найдешь.
Мать сказала гневно:
— Какое вы имеете право падать духом? Семья погибает. Нет у вас такого права.
Отец внимательно оглядел чистый ноготь.
— Придется уезжать, — сказал он. — Мы не хотели, а придется. Лагерь хороший, и люди здесь хорошие. Мы боялись, как бы опять не попасть в какой-нибудь Гувервиль.
— Что ж, приходится уезжать, так уедем. Надо о еде думать, вот что главное.
Заговорил Эл:
— Бензин у меня есть — целый бак. Я только молчал об этом.
Том улыбнулся:
— Эл у нас хоть и шалопай, а иной раз соображает.
— Ну, думайте, — сказала мать. — Я больше не хочу смотреть, как семья голодает. Сала у меня на день. И все. Роза разрешится, ее надо кормить как следует. Думайте!
— Тут горячая вода, уборные… — начал отец.
— Уборными сыт не будешь.
Том сказал:
— Сегодня приезжал один, звал на работу в Мэрисвилл. Собирать фрукты.
— А почему нам не поехать в Мэрисвилл? — спросила мать.
— Да не знаю, — сказал Том. — Что-то не понравился мне этот человек. Уж очень зазывал. А сколько будут платить, не говорит. Будто бы не знает точно.
Мать сказала:
— Поедем в Мэрисвилл. Все равно, сколько ни заплатят. Едем.
— Это очень далеко, — сказал Том. — Не хватит на бензин. Не доберемся. Вот ты, ма, говоришь «думайте». А я ничего другого не делаю, только и думаю все время.
Дядя Джон сказал:
— Тут один говорил, будто скоро начнут собирать хлопок в Туларе. Это, кажется, недалеко.
— Надо уезжать, и поскорее. Хоть лагерь и хороший, а я здесь все равно больше не останусь. — Мать взяла ведро и отправилась в санитарный корпус за горячей водой.
— Ма у нас совсем разошлась, — сказал Том. — Я ее такой злющей давно не видал. Прямо кипит.
Отец облегченно вздохнул:
— Что ж, она хоть заговорила обо всем начистоту. Я уж сколько ночей не сплю, ломаю себе голову. А теперь решим, как быть дальше.
Мать вернулась с полным ведром; от горячей воды шел пар.
— Ну, — спросила она, — надумали?
— Все еще думаем, — ответил Том. — А что, если в самом деле двинуться на север, где хлопок? Здесь мы все объездили. Здесь ничего не найдешь, это уже ясно. Так вот, давайте погрузим все вещи и подадимся на север. Поспеем как раз к самому сбору. Я на хлопок пойду с превеликим удовольствием. Эл, а бензина у тебя полный бак?
— Почти. Двух дюймов не хватает.
— Что ж, этим обойдемся.
Мать подняла тарелку над ведром.
— Ну? — спросила она.
Том сказал:
— Ну, победила. Поедем. Так, что ли, па?
— Видно, придется, — ответил отец.
Мать взглянула на него.
— Когда?
— Да откладывать нечего. Можно и завтра утром.
— Утром и поедем. Я же вам говорю, сколько у меня всего осталось.
— Ты, ма, не думай, мне здесь тоже не хочется сидеть. Я уже две недели досыта не наедался. Есть — ел, да толку от такой еды мало.
Мать опустила тарелку в ведро.
— Значит, утром, — сказала она.
Отец хмыкнул:
— Вот какие времена настали, — язвительно проговорил он. — Раньше мужчина всем распоряжался. А теперь женщины командуют. Похоже, надо припасать палку.
Мать поставила мокрую тарелку на ящик. Она улыбнулась, не поднимая головы.
— Что ж, припасай. Вот будем сыты, устроимся где-нибудь, тогда, может, палка тебе и пригодится. А сейчас ты не делаешь своего прямого дела — не работаешь, не думаешь за всю семью. Будь по-иному — что ж, пожалуйста, замахивайся своей палкой, а женщины притаятся, как мыши, и только носом будут шмыгать. Тебе кажется, что женщину и сейчас можно исколотить. Нет, па! Сейчас тебе придется вступить с ней в драку, потому что у нее тоже палка припасена.
Отец оторопело улыбнулся.
— Ты бы хоть при детях этого не говорила, им такие слова пользы не принесут, — сказал он.
— А ты сначала накорми их, а потом рассуждай, где польза, а где вред, — ответила мать.
Отец встал с негодующим видом и ушел, и дядя Джон поплелся за ним.
Руки матери все еще плескались в ведре, но она проводила обоих мужчин взглядом и горделиво сказала Тому:
— Он молодец. Еще держится. Того и гляди меня отколотит.
Том засмеялся:
— Ты что же это — нарочно его подзуживаешь?
— Конечно, — сказала мать. — Мужчина иной раз мучается, мучается — совсем себя изведет, потом, глядишь, и ноги протянул с тоски. А если его разозлить как следует, тогда все будет хорошо. Па ничего не сказал, а обозлился — ух как! Он мне теперь покажет.
Эл встал.
— Пойду прогуляюсь немного, — сказал он.
— Не мешало бы машину проверить перед отъездом, — напомнил ему Том.
— Нечего там проверять.
— Смотри! Если что случится, ма на тебя напущу.
— Нечего там проверять. — Эл молодцевато зашагал вдоль палаток.
Том вздохнул:
— А я что-то устал, ма. Может, ты и меня разозлишь?
— Ты умнее, Том. Злить тебя незачем. У тебя поддержки надо искать. Остальные все… будто чужие… все, кроме тебя. А ты не сдашь, Том.
Все ложилось на его плечи.
— Не нравится мне это, — сказал он. — Я хочу погулять, как Эл. Хочу обозлиться, как па, или запьянствовать, как дядя Джон.
Мать покачала головой:
— Ничего у тебя не выйдет, Том. Я знаю. Я это с тех пор знаю, когда ты был еще маленький. Не выйдет, Том. Есть такие люди, которые устроены раз и навсегда. Вот Эл — мальчишка, у него одни девчонки на уме. А ты никогда таким не был.
— Как не был? — сказал Том. — Всегда был и сейчас такой.
— Нет. Ты что ни сделаешь, все дальше себя захватишь. Я это всегда знала, и когда тебя в тюрьму посадили, тоже знала. Такой уж ты человек.
— Нет, ма. Ты это брось. Это тебе только так кажется.
Она положила вилки и ножи на груду тарелок.
— Может быть. Может, и кажется. Роза, вытри посуду и убери.
Роза Сарона, выпятив свой огромный живот, с трудом поднялась с места. Она лениво подошла к ящику и взяла в руки мокрую тарелку.
Том сказал:
— Ишь как ее расперло, даже глаза на лоб вылезли.
— Нечего над ней подтрунивать, — сказала мать. — Она у нас молодец! А ты бы пошел простился с кем надо.
— Ладно, — сказал Том. — Пойду узнаю, далеко ли туда ехать.
Мать сказала Розе Сарона:
— Это он так болтает, это не обидно. А где Руфь с Уинфилдом?
— Убежали за отцом.
— Ну, пусть их.
Роза Сарона лениво перетирала тарелки. Мать незаметно оглядела ее.
