Том 6. Отдых на крапиве - Аверченко Аркадий Тимофеевич (библиотека книг TXT) 📗
— Зато по-американски, хи-хи.
— Ребята, гляди, зарывается! Ей-Бо, живьем для рекламы в землю уходит. Как же ему там до бенефиса дышать, голубчику?!.. Чем?
— Дурень ты, не нашего Бога! Где ж ему дышать, ежели от него уже покойницкий дух.
— Эва! Нешто для рекламы не надушится?! И, расходясь, уславливались:
— Значит, до бенефиса. На бенефисе встретимся.
А в это время в гробовую щель бочком прополз земляной червяк и пытливо огляделся в темноте:
— А где тут которые актеры? Чичас жрать их будем.
Освежающий душу разговор
Он сидел на скамеечке под тенистым деревом, когда я проходил мимо него.
У него было задумчивое интеллигентное лицо, лицо много читавшего и думавшего славянина, — и это расположило меня к нему, более того, потянуло к нему.
Я присел на ту же скамейку и тут только разглядел, что ошибся, по крайней мере, в его национальности: он держал на коленях, задумчиво перелистывая, номер английского журнала «The Tatler».
— Ду ю спик инглиш, сэр? — спросил я, приподнимая шляпу.
Он удивленно покосился на меня.
— Чего?
— Простите, вы русский? А мне показалось — англичанин! Признаться, эта нация — моя слабость. Меня всегда удивляли люди, у которых довольно свободно уживаются воздушная мистика Россетти и тяжеловесная гениальность Уэллса. Не правда ли?
— Кто уживается? — переспросил господин.
— Уэллс уживается с воздушной мистикой Россетти.
— Министр?
— Кто? Россетти? Нет, художник. «Э-э, — подумал я. — Интеллигент-то вы интеллигент, а в английской живописи, видно, швах».
Впрочем, я и раньше замечал, что русский интеллигент, поражая вас своей огромной начитанностью и осведомленностью в одних вопросах, ввергает вас в ужас полным невежеством в других вопросах.
— Я могу видоизменить эту прелесть английского контраста, — с готовностью подхватил я. — Уайт-Чапель у них уживается с роскошным Пикадилли, мрачный Миддль-Таун — с Армией Спасения, Джером — с Джеком Лондоном.
— Знаю, — кивнул головой интеллигент. — Это город у них такой — Лондон?
— Нет, это писатель американский такой есть! Джек Лондон — неужели не знаете? Он еще рассказы о Клондайке писал!
— О чем?
— О Господи! О Клондайке, на Аляске.
— Это где же это будет?
— Аляска-то? Неужели вы не знаете географии приполярных стран?!
— Которых, которых?
— Господи! Возьмите вы атлас Ильина…
— Ну, где там. Теперь и к паршивенькому коленкору не приступись.
— Слушайте! Да вы форменный профан…
— Никак нет. Я Федор Николаич, Утюжков моя фамилия… Хе-хе… За другого приняли?
Я перестал стесняться. Я грубо спросил его:
— Вы знаете, что такое синтаксис? Что такое этимология?..
— Не приходилось. Все, знаете, нет времени. Я на службе больше. По счетной части.
— Почему же вы, черт возьми, читали «The Tatler»?!
— Который?
— Да вот этот, что держите в…
— Я читал? Господь с вами! Я по-французскому ни в зуб. Да и по-русскому больше, если крупная печать…
— Так чего же вы его перелистывали?!
— Вот это вот? А я прикидывал, хватит ли, если сундук внутри оклеить. А то там щели и сволочи прусаки…
Приятно иногда потолковать с русским интеллигентом о воздушной мистике Россетти, о забавных контрастах британской индивидуальности, об откровениях автора «Мартина Идена», о причудливой раздвоенности апологетов Берн-Джонса, восхищающихся в то же время и творцом «Борьбы миров»…
Отвел душеньку.
Бокс в Турции и в Европе
Недавно, проходя по узкой, кривой, грязной уличке Константинопольской Галаты, я сделался свидетелем одного из самых замечательных боксерных зрелищ в мире.
Брел по улице турок с корзинкой бубликов на спине.
Навстречу ему бодро шагал английский матрос с томиком стихотворений Шелли под мышкой.
Не знаю, с чего началось: не то бублики зацепились за Шелли, не то Шелли — за бублики…
Владелец Шелли приостановился и, заткнув Шелли за пазуху, отвесил обладателю бубликов одну из самых великолепных пощечин.
Турок снял корзину, нагнулся и боднул крепкой головой в красной феске англичанина в живот — так боднул, что поклонник Шелли перегнулся пополам.
Разогнувшись, он трахнул турка в подбородок. Тот ляскнул зубами и молниеносным ударом расплющил англичанину нос. Англичанин упал.
И никто над ним не наклонился, никто не отсчитывал над ним секунд, и никакой тренер во время этого перерыва не растирал его мохнатым полотенцем…
Англичанин поднялся, пока турок собирал рассыпанные бублики, и сбил турка на землю.
Не знаю, какой это был «роунд», но в результате у турка оказалась вывихнута нога и сломанным — палец руки.
Почему я пишу об этом?
Да мне просто обидно за моих героев, потому что результатом их великолепного состязания было приглашение в полицейский участок.
Где же тут справедливость?!
Почему портреты победителя Карпантье — негра Сики красуются во всех журналах, почему о побежденном Карпантье французские газеты до сих пор исписывают целые столбцы, сообщая даже следующее: «Родственники долго скрывали от него, что судьи лишили побежденного звания чемпиона мира».
Почему о моих боксерах не вспомнил ни один человек в свете, кроме меня?
Хуже они дрались, что ли? Нет!
Карпантье сломал палец, и у турка сломан палец.
Писали, что у Сики лицо напоминало отбивную котлету. А посмотрели бы вы на моего англичанина!.. У него лицо было еще шикарнее — сырой рубленый ростбиф.
За что ж их взяли в участок?
Почему собравшиеся, вместо того чтобы рукоплескать, растащили все бублики, и только я — единственный культурный человек — удовольствовался лежащим в грязи Шелли, взятым мною на память о знаменитом матче.
И вот, дорогие читатели, еще лишний раз подтверждается тривиальный тезис: если ты украл шесть копеек, ты — вор и негодяй, а если обанкротился, припрятав в карман чужой миллион, ты — коммерсант.
Потому что, — объяви я заранее в газетах о драке турка с матросом, да окружи место их случайной драки трибунами, да возьми за каждое место по 5 лир, — писали бы о них в газетах, как о героях, рукоплескали бы им с энтузиазмом.
Много на свете несправедливости.
Я это к тому говорю, что справедливее было бы после матча Карпантье — Сики стащить обоих с эстрады да и потащить в участок за безобразие в публичном месте…
Кстати, недавно просматривал я книгу «Руководство к изучению бокса» и наткнулся там на такую классическую фразу:
«Особенно рекомендуется (?!) так называемый „кросс-коунтирующий“ удар, который вызывает сотрясение мозга и лишает возможности получившего удар принимать пищу в течение двух недель (точно) благодаря вывихнутой челюсти».
На всякий случай я этот прием твердо запомнил.
Может быть, мне когда-нибудь посчастливится встретить автора «руководства».
Филателисты
Мое болезненное самолюбие причиняет мне вечные неприятности…
Заходит недавно один приятель, говорит торжественно:
— Ты литератор?
— Я думаю.
— Вот и прекрасно. Мы с тобой через час поедем на торжественное заседание местного кружка филателистов.
— Кружка… чего?
— Филателистов! Неужели ты не знаешь, что это такое?
Человек с менее болезненным самолюбием ответил бы просто и откровенно:
— А черт его знает, что это такое…
Я же сделал обиженное лицо и угрюмо спросил:
— Это что ж… экзамен? Неужели ты считаешь меня настолько некультурным, что я не знаю, что такое — филармонисты.
— Филателисты, а не филармонисты.
— Это смотря где. По всему Бискайскому побережью их называют филармонистами. Местное арго.
— Ну, так что ж — пойдем?
— А что я буду там делать?
