Ветер удачи (Повести) - Абдашев Юрий Николаевич (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Мы все рвемся на фронт. У каждого с немцами свои счеты. И у меня, и у Сашки, и у Соломоника, и у Юрки Васильева. Командиры изо всех сил пытаются убедить нас в том, что после окончания училища мы сможем принести больше пользы. Говоря шахматным языком, нас переведут в разряд тяжелых фигур. Вполне возможно. Без этой мысли было бы труднее зубрить уставы и петь веселые песни в стронь.
Еще утром старшина объявил, что завтра нас поведут на уколы против сыпного тифа. И тут кто-то распустил слух, будто колоть нам будут не противотифозную вакцину, а какую-то дрянь, обладающую коварным свойством подавлять мужское начало, укрощать бунт молодой крови. Пошли всякие толки и пересуды. Некоторые наотрез, даже под страхом гауптвахты отказывались от уколов. Командиры сначала подшучивали над нами, а потом забеспокоились всерьез.
— Это провокационные разговорчики, — кипятился на другой день командир роты. — Такое на руку только врагу. За распространение идиотских слухов будем предавать суду военного трибунала…
— Хорошо, — сказал Абубакиров, — я пойду с вами. Пусть меня колют первым. Из тех же самых ампул.
Тут уж крыть было нечем, и мы, все еще опасаясь в душе за свое светлое будущее, потопали к санчасти. Там возбуждающе пахло спиртом. Кололи нас по конвейерной системе. В процедурной, когда привели наш взвод, кроме сестричек, был еще старый военфельдшер в глухом белом халате с тесемками на спине, но занимался он, судя по всему, только кипячением шприцев и иголок.
В нашей санчасти работают две вольнонаемные медсестры — Таня и Леночка. Именно так их все и зовут. О Тане ничего нового не скажешь. Леночку я видел только мельком, да и то два-три раза. Кто-то сказал о ней: «Как серна гор…» Может быть, так оно и есть. Во всяком случае, талию ее можно обхватить пальцами, как ствол батальонного миномета.
Моя задача заключалась в том, чтобы не попасть к Тане. Было немыслимо представить, как это я в ее присутствии начну спускать штаны и подставлять свой тощий зад.
Леночка делала уколы тут же, за другой ширмой, и я в числе первых без очереди ворвался к ней.
— Боитесь, что не хватит? — спросила она.
— Если честно, боюсь, — признался я, поспешно расстегивая брючный ремень.
— Вы не то снимаете, — остановила меня Леночка, и кукольный носик ее наморщился от смеха. — Эти уколы мы делаем под лопатку. Нужно просто поднять рубашку, и все.
Вот это промашка! Знал бы такое, без всякого пошел бы к Тане. Я на секунду представил, как ее мягкие пальцы касаются моей спины, и от волнения у меня по коже пробежала приятная дрожь.
А рядом Пронженко с солдатской прямолинейностью рассказывал Тане о том, какие сомнения еще недавно терзали его роту.
— Цэ ж надо! — восклицал он. — Такэ и натощак нэ прыдумаешь.
Таня смеялась искренне, но, как мне показалось, слишком громко. Когда я выходил из-за ширмы, она как раз заговорила:
— Дурачки! Что ж мы, бабы, враги себе, что ли. Стали бы колоть своим кавалерам такую гадость.
Поскольку я в этот момент проходил через процедурную, то получилось, будто слова ее были обращены ко мне. Я даже малость покраснел и поспешил выскочить в коридор…
В начале октября погода стала заметно портиться. Резко похолодало. Как-то сразу поржавели листья кленов на улице Великого акына, зарядили частые, нудные дожди. Антабка целыми днями не вылезал из своего блиндажа.
Девятого утром нам объявили, что после завтрака минометный батальон в полном составе выходит на тактические учения, может, на день, а может, и на два. К счастью, дождя не было, хотя тучи все мчались по небу за высокий снежный хребет. Дул сырой, пронизывающий ветер. Сразу же после завтрака батальон с полной выкладкой и минометами вышел из ворот проходной. За городом колонна разделилась. Наша рота продолжала путь прямо, а две другие свернули влево на полевую дорогу, которая уходила в сторону гор. С этой минуты мы стали условными противниками.
В поле было холодно и голо.
Совершив марш-бросок в добрых двадцать километров, наша рота вышла к небольшим увалам, где, видимо, еще недавно косили люцерну. Невдалеке виднелось наполовину перепаханное поле со скирдами почерневшей от дождей соломы…
Командиры взводов намечают места, где будут находиться траншеи и минометные окопы с круговым обстрелом. Специального шанцевого инструмента, кроме кирок, у нас нет, а потому приходится довольствоваться малыми лопатками, которые во время учений мы таскаем на поясе в брезентовых чехлах.
Блинков и Заклепенко занимаются трассировкой окопов, а мы готовим и забиваем колышки.
— Где Белоусов? — слышится простуженный басок Витьки. — Давайте сюда Белоусова!
— Ну в чем дело? — подходит Левка, вытирая со лба рукавом пот.
— Ноги твои нужны. Для дела.
— Какие ноги? Ты что мелешь?
— Круг надо чертить для минометной площадки. Диаметр два с половиной метра. А где взять такой циркуль?
— Не маленький, шнурочком обойдешься, — беззлобно отмахивается Левка. На такие шпильки он не обращает внимания.
— Значит, так, — объявляет Сашка. — Площадку копаем на метр с гаком, а глубина боковых укрытий почти два метра. И чтобы ниши для боеприпасов…
— Два метра? — хватается за голову Володька Брильянт. — Это что, бра-атская могила?
— Скажи, однако, спасибо, что перекрытий делать не заставляют.
— Смешно, ка-акие перекрытия? — отвечает Володька. — Где тут взять ма-атериал в открытом поле? На-а километр ни одного деревца.
— Понадобилось бы — нашли, — говорю я. — На что же бойцу смекалка?
Но прежде чем браться за это дело, нам приказывают в два этапа отрыть стрелковые окопы — создать линию обороны. Сначала придется копать индивидуальные ячейки, чтоб враг в случае нападения не застал нас врасплох, а уже потом строить ход сообщения, который ломаной линией соединит ячейки между собой.
Начинать работу нам разрешают лишь после того, как на месте окопов будет аккуратно срезан и сложен в сторонке весь дерн. Потом этим дерном нам придется выстелить отвал выброшенной в сторону противника земли, и тогда получится надежно замаскированный бруствер.
— Это сдохнешь — столько копать, — возмущается Гришка Сорокин.
— А ты с умом, — советует Витька. — Во всяком деле нужна высокая цель. Представь, что там, — и он тычет носком ботинка в землю, — зарыт ящик свиной тушенки.
— Все равно старшина отнимет, — безнадежно машет рукой Гришка.
— Волков бояться — в лес не ходить. Хватай лопату, и вперед!
Особенно трудно дается первый штык. Ноги скользят по сырой траве, грязь налипает на лопатку. А тут еще ветер, навылет пробивающий наши шинелишки, и нет пока укрытия, где можно было бы от него спрятаться. Наши ладони за последнее время стали твердыми, как копыто, но и они не выдерживают такого издевательства. Ближе к вечеру на них появляются водянки. Мы работаем без обеда и почти без перекуров. Несмотря на холод, лоб и спина мокрые от пота. А Мартынов все похаживает от наших позиций до ячеек выдвинутых вперед секретов и поторапливает:
— Давай-давай, сейчас артиллерия противника лупанет — все перепашет. Кухню подвезут, тогда и отдохнете.
А мы уже валимся с ног от усталости. Покончив со стрелковыми ячейками и ходом сообщения, все отделения наваливаются на минометные окопы. Короче говоря, сегодня мы отдуваемся и за пехоту и за артиллерию.
Абубакиров, скинув шинель, тоже берется за лопату.
Мы совсем недавно узнали, что он не кадровый командир, а призванный из запаса. До войны работал геологом на Урале. Копает лейтенант, как все, что он делает, энергично, в то же время экономно расходуя силы. И все-таки нудное занятие — рыть землю. Я бы, наверное, возненавидел эту лопату, если бы не лейтенант. Он постоянно внушает нам почтение к этому инструменту. Соломоник как-то пожаловался:
— Чертова лопата, на учениях мозоли набивает, в походе по заднице бьет…
— Это точно, — согласился Абубакиров. — Так ведь и мать родная, когда надо — побьет, когда надо — пожалеет. О лопатке стихи нужно слагать. Может случиться, что в бою вы лишитесь вещмешка, скатки, фляги с водой, противогаза, но упаси бог потерять лопату. Ее надо беречь пуще глаза, как автомат или винтовку. В умелых руках это и щит ваш, и оружие.
