Охотничьи были (Рассказы об охотниках и рыбаках) - Толстиков А. (читать полную версию книги .TXT) 📗
Мой проводник, посидев со мной час-полтора, сладко зевнул и, сказав, что ему нужно идти домой «пособить маме полить в огороде», исчез. Оставшись один, я еще несколько раз испытал терпение — свое и рыбы, — пока хариус, которому, должно быть, надоело дразнить меня, не скрылся под корнями в глубине омута. Долго я ломал голову над вопросом: почему рыба не берет муху?
Вдруг что-то больно ужалило меня в шею. Судорожно схватив рукой место укуса, я поймал небольшого овода. Безжалостно оторвал ему голову и бросил его в воду, бесцельно провожая взглядом. Овод проплыл уже метров десять и казался маленьким пятнышком, как вдруг я услышал плеск и большой круг разошелся по воде. Овода не было. Повторить опыт! Беру муху и бросаю ее в воду. И опять почти в том же месте разошлись круги, блеснула серебристая чешуя крупной рыбы. Значит, мухи съедобны и рыба хватает их жадно! Так в чем же причина неудачи?
Отцепив грузило и поплавок, насаживаю большую муху на крючок и пускаю ее плавом. Не клюет.
Жара становилась нестерпимой, клева не было; начинало сосать под ложечкой. Ныла рука, утомленная частыми забросами удочки. Терпению приходил конец. Спустившись вниз к ручью, умылся до пояса, зачерпнул в котелок чистой воды (в тот самый котелок, где должна была вариться жирная уха), расположился на краю обрыва, начал подкрепляться. Подкрепившись, я почувствовал усталость, накопившуюся за целое утро. Положил голову на телогрейку и, вероятно, уснул, так как пришел в себя от ударов в лицо тяжелых капель. Капли сбегали за ворот. Это было неприятно. Небо закрыла черная туча, лил дружный дождь. Над головой полоснула ослепительная молния, прокатился мощный раскат грома.
Первой мыслью было — бежать в деревню, но, взглянув на взрябленную брызгами дождя воду, я вдруг увидел, как по ней расходится большой круг. «А не попробовать ли?» — Делаю заброс — и не успело насекомое коснуться поверхности, пенящейся пузырями, как из глубины вылетела рыба и, буквально на лету поймав муху, подсеклась на крючке. Я дернул на себя удилище с такой силой, будто на крючке висел пудовый сом. Леса с визгом устремилась вверх, рыба оторвалась от крючка и, взлетев высоко в воздух, упала в кусты. Бросаюсь туда. После коротких поисков нахожу в мокрой траве небольшую серебристую рыбку, беспомощно бьющую хвостом по земле. Как реликвию бережно укладываю добычу в корзину. «Добыча» была чуть побольше указательного пальца.
Но вот муха насажена снова. Заброс. Поклевка. На этот раз уже более осторожно вывожу крупного хариуса.
Дождь льет как из ведра, в нескольких шагах едва различаешь предметы. Поклевку чувствуешь по характерному рывку, передающемуся от удилища на руку. Молнии прорезают небо, гремит гром. Одежда промокла до нитки, но я ничего не замечаю.
Клюет!
Этого достаточно, чтобы забыть обо всем. Сейчас никакая сила не сможет заставить меня уйти от речки.
Но вот дождь стих, небо быстро очистилось, выглянуло солнце.
И клев почему-то сразу прекратился. Я ждал новых поклевок, но безуспешно.
За время грозы мне удалось выудить пятнадцать довольно крупных рыб.
Обдумывая причину жадного клева во время дождя, прихожу к выводу, что хариус, по-видимому, очень осторожная рыба. Увидев на берегу рыболова, она перестает хватать «подозрительных» насекомых. А в дождь, когда поверхность воды рябит от падающих капель, рыба не может увидеть берега; к тому же с каплями дождя в воду часто падают насекомые.
Решив проверить свою догадку, спускаюсь к другому омуту. На берегу не показываюсь. Леску закидываю осторожно из-за кустов. И почти сейчас же чувствую резкий рывок. Еще один красавец отправляется в корзину.
Секрет рыбы разгадан.
Когда вечером перед отъездом домой я показал приятелю свой улов, он улыбнулся, взвесил на руке корзину и сказал:
— Ну, вот видишь, сегодня не помешал тебе северный ветер?
Жалею, что домой пришлось ехать уже в темноте. Ехать с хорошим уловом это не то, что пробираться домой «задами», с пустой корзиной, прикрытой для «маскировки» травой, чтобы только не встретиться со знакомыми и не услышать обидного вопроса: «Ну, как улов?»
Но сейчас этот вопрос казался вполне уместным, и в скромном ответе: «Ничего, клевало», — звучал бы огромный, скрытый смысл, понятный только неугомонному племени рыболовов.
В. Рачков
НЕУДАЧА
Машина, груженная йодобромной водой, возвращалась из санатория Усть-Качка в город. Перед глазами пробегали веселые перелески, позолоченные желтыми лучами сентябрьского солнца. Стояли на редкость погожие дни «бабьего лета». Казалось, что лето не хочет уступить место суровой, дождливой уральской осени. За машиной поднимались клубы сухой пыли. Вдруг мотор начал чихать, шофер резко затормозил, вышел из кабины, поднял капот и стал внимательно изучать причину «заболевания» мотора. Я вышел вслед за ним. Осмотревшись, я увидел с левой стороны тракта сквозь ветви деревьев сверкающее зеркало пруда.
«А не попробовать ли?» Рука машинально тянется к карману, где лежит коробка с Сатурном и мормышками.
— Долго ли машину исправлять будем?
— Минут тридцать, пожалуй, потратить придется, — неохотно ответил шофер.
— Ну тогда я до мельницы сбегаю, попробую рыболовное счастье.
Я и завхоз Иван Иванович бегом направились к мельничной плотине. В крутом берегу выкопали несколько червей. Я привязал к леске мормышку, наживил червя, потом осторожно, по полупрогнившим сваям зашел на ледорез и забросил удочку. Блесна еще не успела опуститься на дно, как рука ощутила легкий толчок. Извлекаю из воды приличных размеров окунька.
— Лови, Иван Иванович, принимай в хозяйство!
Через несколько минут клюнул второй, за ним третий.
— А не попробовать ли ниже мельницы? — предложил Иван Иванович.
По срубу слезаю на бревенчатый мост. Мельница работает, из-под сруба с шумом хлещет вода. Закидываю на струю и почти сразу — сильный рывок и подсечка. Начинаю подводить хорошего окуня; он отчаянно сопротивляется. Высота моста от воды метра полтора. В воздухе окунь делает неожиданное сальто и, сорвавшись с крючка, падает в воду. Плеск заглушается шумом мельничного колеса и глубоким вздохом Ивана Ивановича.
К сожалению, времени для рыбалки больше не остается. На берегу стоит помывшийся шофер, он сочувственно разводит руками и дает понять, что пора ехать. Неохотно сматываю сатурн. Ничего, это разведка боем. В воскресенье мы обязательно сюда приедем и возьмем за жабры свое рыболовное счастье.
В субботу я уговорил своего приятеля, обладателя «Москвича», съездить на мельницу. Он не относился к числу заядлых рыболовов, но и не был совсем равнодушным. Красочное описание рыбных богатств этой отдаленной от города мельницы явно поколебало его. После некоторых обоюдных усилий было испрошено разрешение у его супруги (что иногда играет в рыбалке важную роль). К нашим рассказам она отнеслась скептически:
— Хоть кошке-то привезите, где уж вам на уху наловить.
Выехали мы под вечер. Было тепло, безветренно, но солнце на горизонте опускалось в серую тучу.
Заночевали в селе Култаево. За ночь погода переменилась — небо стало хмурым, осенним; печально стояли среди темных пихтовых перелесков красноватые осины. Дул северный ветер.
Но рыбаки народ настойчивый. Минут через сорок мы стояли на мельничном мосту и закоченевшими руками насаживали на мормышки червей. Мельничный омут казался холодным, безжизненным. Мельница не работала. Мы забросили удочки, начали играть мормышками, но клева не было. Я успокаивал приятеля:
— Подожди, заработает мельница, пойдут буруны, окунь из ямы на струю выйдет. Вот тогда отбою не будет, только успевай таскать…
Но сам я, по правде говоря, не очень верил своим словам…
