Тропинка в небо (Повесть) - Зуев Владимир Матвеевич (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Хоть и сладостно было мечтать о будущем, практичный Манюшкин ум противился беспочвенным фантазиям.
— Вряд ли мне понадобится в Днепровск.
Архимед сник.
— Ну… в жизни все может быть — попадем в одно училище, потом в одну часть, и я приглашу тебя… как своего однополчанина, скажем, провести отпуск у меня в деревне. Неужели откажешь?
Тут тоже было много «допустим» и «если», и Манюшка только иронически-снисходительно покивала головой — ну, ну, чем бы дитя не тешилось…
Смеркалось. Потянуло прохладным ветерком. В какой-то момент наступила тишина — трамваи не пришли на кольцо, проходящие автобусы где-то задержались, смолкли и другие звуки цивилизации. Слышались только шелест листвы да попискивание птиц.
— Ах, как хорошо! — прошептал Вася. — Прямо невыразимо… Кхе, кхе… Пойдем-ка лимонадика дернем до такому случаю. Только чур — я угощаю.
— Другой бы спорил, а я — пожалуйста.
Попив воды у ларька, они собрались вернуться на свою скамейку, но тут внимание их привлекла черная колонна, выползавшая из улицы Петровского на привокзальную площадь. Плыла незнакомая песня на чужом языке. Манюшка и Вася подошли поближе. Люди в колонне одеты были кто во что: в спецовки, вязанки, пиджаки, русские военные гимнастерки и немецкие мундиры без знаков различия.
— Немцы, — сказал Вася. — Пленные.
Молодые, средних лет и совсем пожилые, они шли неторопливым «цивильным» шагом, не в ногу, и пели нестроевую грустную песню. Лица у большинства были хмурые, сосредоточенные. Один — низенький, в ватных брюках военного образца и в истрепанном немецком мундире, с каким-то странным сооружением на голове, напоминающим чалму с козырьком, повернул к ребятам горбоносое, побитое оспой лицо и поделился:
— Нах хаузе. До-мой.
— Скатертью дорога, — махнула рукой Манюшка.
Немец закивал, благодаря, а она повернулась и пошла прочь. Ей стало так, будто ее отколотили, а потом, затаив насмешку, извинились и ушли восвояси. Матвиенко, догнав ее, сказал, словно продолжая спор:
— Кое-что они поняли все же…
— Может, и поняли, — глухо отозвалась она. — Но они… хорошо порезвились тут у нас, поразбойничали… в меня вот только случайно промахнулись… А теперь едут домой, к своим киндерам и фрау… Я им никогда не прощу! — сквозь стиснутые зубы сорвавшимся голосом выдохнула она.
— Но ведь… не мстить же, — виновато сказал Вася.
— Как им теперь отомстишь. — Она ускорила шаги, давая понять, что не желает продолжать этот горький разговор.
Вернулись на старое место и долго сидели молча. Стемнело. В сквере было скудное освещение и мало людей. Видимо, это подбодрило Васю. Пробормотав: — А я ведь тебя и не поздравил как следует, — он неловко обнял Манюшку и поцеловал прямо в губы.
Оторопев от неожиданности, она сначала не оказала сопротивления. Это поощрило Архимеда, и он поцеловал ее еще раз. Тут Манюшка пришла в себя, с силой оттолкнула «соблазнителя», вскочив, размахнулась и закатила такую гулкую оплеуху, что на ближайшем дереве встревоженно загалдели разбуженные птицы, а у Васи с головы свалилась фуражка.
Быстрым шагом Манюшка поспешила к трамвайному кольцу. Внутри у нее все кипело. Черт знает что! Прямо как осатанели! Только и разговоров, что про девочек и про любовь! Но ведь люди-то они военные, должны уметь держать себя в руках… Даже Васька туда же: всю дорогу что-то такое бормотал, бормотал про совместный отпуск и, наконец, на — как шулик из-за тучи на цыпленка. Хоть стой, хоть падай!
Сравнение Архимеда с разбойником-шуликом — а она, выходит, беззащитный цыпленочек — рассмешило Манюшку. И, стоя на задней площадке трамвая, она вглядывалась в заоконную темень и колебалась: может, вернуться? Треснула его дай боже, небось, до сих пор голова гудит, — и бросила. Видать, и в самом деле натура у него эмоциональная (Лесин всенародно так его охарактеризовал), а значит, всего можно ожидать. Вдруг еще что выкинет.
В конце концов Манюшка решила сойти, но тут Вася появился в трамвае. Печально морща лоб, встал рядом и уткнулся носом в окно.
— Опасный ты человек, оказывается, — сказала Манюшка миролюбиво. — Я бы с тобой в разведку теперь не пошла.
— Да я ж просто так, — промямлил Вася. — Я ж как сестренку. Даже как брата. Поздравил с днем рождения. А ты сразу убить готова…
— А, ну если как брата… Зачем же тогда два раза? — хмыкнула Манюшка.
Вася уже начал отходить, в голосе его появилась лукавинка:
— Один раз как брата, второй — как сестру.
— И еще ведь хотел!
— Хотел еще как друга. И как будущего однополчанина.
— Но я же не знала. Предупредил бы хоть. Я б, может, сама тебе щеку подставила… В общем, если хочешь со мной дружить, выкинь из головы эти глупости.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Для хорошего ученика экзамены — праздник. Манюшкина артель
Начались экзамены — самая вольготная для Манюшки пора: перечитывать то, что хорошо знала, было скучно. Достаточно перелистать учебник — и можно отдыхать до экзамена.
Но оказалось — отдыхать она не умеет. Взялась читать «Ловцы трепангов» О. Щербановского из серии «Морские приключения», но все время, от первой страницы до последней точил червячок: не тем занимаешься, не тем, бездельничаешь. Решила переключиться на обязательную литературу по программе десятого уже класса. Принесла из библиотеки «Хождение по мукам», забралась на кровать. Читать никто не мешал: бабушка ушла куда-то по своим цветочным делам, Марийка тоже исчезла — она вообще последнее время до позднего вечера не показывала домой носа.
От запойного чтения разболелась голова, и Манюшка вышла проветриться и размяться. Побродив по парку, заглянула к Матвиенко. Архимед, Очеретян и Резников удобно расположились на лужайке перед домом и, совмещая полезное с приятным, читали вслух учебник и загорали.
— А, привет, Марий! — воскликнул рыжий добродушный Резников. — Включайся в нашу артель. Ты человек полезный.
Манюшка присела рядом. Матвиенко, передавая учебник Резникову, попросил:
— Боря, подолдонь маленько, мне надо кое-что уточнить у Мария. — Он придвинулся к Манюшке и, стараясь не мешать приятелям, вполголоса спросил: — Читала в молодежке фельетон «Львиная пасть»?
Она кивнула. В фельетоне рассказывалось о группе мошенников, которые присваивали выручку от работы аттракционов в Парке имени Шевченко. Среди них был и школьник Ваня Мотовило — помогал отцу, работавшему на аттракционе «Львиная пасть». Посетитель платил Ване рубль и бросал с определенного расстояния монетку в пасть львиного чучела. Если попадал — получал три рубля, нет — отходил с конфузом. Чаще, однако, еще и еще раз пытался отыграться и, как правило, безуспешно. Большую часть выручки Ваня прикарманивал.
— Я вот одного не понимаю, — сказала Манюшка, — почему автор сваливает вину на школу, на семью, на войну, на кого угодно, а сам этот «шалун» — он-то что, выходит, — не виноват?
— Нет, там и с него вина не снимается.
— Вот именно — «и с него». А ведь ему, как-никак, уже пятнадцать годиков. В этом возрасте человек может вполне отвечать за свои поступки. И нечего искать оправдания.
— А по-моему, надо все-таки спрашивать и с семьи, и со школы, и с друзей-товарищей. Вообще все должны друг за друга отвечать.
— Во-во! Давайте тогда введем заложничество. У фашистов неплохо оправдывало себя.
— Ты невозможный человек! — взвился Вася. — Все доводишь до абсурда.
— Нет, только до логического конца… С четырнадцати лет принимают в комсомол — значит, с этого возраста и доверие человеку должно быть полное, и спрос полный.
— А, вон в чем дело, — хмыкнул Вася. — Отстаиваешь свои права малолетки?
У Манюшки от возмущения даже дыхание пресеклось.
— Ты… да ты…
— Эй, эй! — закричал Резников, отложив книгу. — Вам тут что — барахолка? Ну-ка, Марий, убирайся. Двигай, двигай! Вот после ужина приходи на чай. Даже полпряника выделим. А сейчас — катись.
