Высокое небо - Грин Борис Давыдович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Привольно птице под куполом, до краев наполненным голубым светом. Такая неприметная на земле, в воздухе она прекрасна. Солнечные нити, свисающие вниз, словно заключили ее в золотую клетку, но сверкающие, искрящиеся прутики этой клетки не пугают, а радуют птицу. Она задевает их легким крылом, и дрожат чуть приметно золотые прутики, дрожат, как потревоженные струны, и замирают. Ничто не пугает птицу, все ей подвластно — она отдалась полету. Опьяненная ярким праздником лета, летит птица. До нее не доносится голос земли, и она слышит только биение своего сердца.
Если прищурить глаза, вдруг начинает казаться, что все это когда-то уже видено: и прозрачно-голубое небо, и золотая клетка, и эта самая птица. А может быть, так и есть? Разве не могут в долгой человеческой жизни повториться минуты далекого, давно забытого дня? Ведь над головою все то же солнце, все то же небо, разве что птица другая…
Тогда, семнадцатилетним, он вот так же уединился и долго смотрел в небо. Только что была прослушана лекция Жуковского, и потрясенный студент не находил себе места среди людей, он жаждал одиночества. Никогда еще ему не приходилось так остро ощущать себя в огромном мире, чувствовать, как ничтожен нажитый им жизненный опыт, и было тревожно и радостно — тревожно за свое будущее, радостно, что он избрал его добровольно.
Тогда тоже в небе парила птица, и, расстегнув черную студенческую тужурку, запрокинув голову, он долго следил за ее полетом и новыми глазами открывал для себя смысл высоты.
В разгоряченном мозгу складывались новые выводы, они не были вычитаны из учебников и потому казались особенно значительными. Думалось о том, что в деятельности человека техники, быть может, самое главное — уметь повторить природу. Не растрачивать себя по пустякам, а отыскивать инженерные образы в самом мироздании. Так, как это делает Жуковский. Для людей птица — всего только птица, для него это еще и оригинал, который он воспроизводит в аэроплане. А сердце птицы — это мотор…
Перед глазами стояли огромный лоб и седая патриаршая борода учителя. Было торжественно и радостно от того, что есть на свете такие люди, которые умеют могуче мыслить, задеть в тебе такие глубины, о которых ты и не предполагал. И все это вместе — продолжавший звучать голос Жуковского, и солнце, и птица в голубом небе — делало студента самым счастливым на земле человеком.
Ах, что за чудесная пора — юность! Мечтаешь о будущем, а видишь себя все молодым и сильным, как будто ты не подвластен времени. Это потому, что выпало тебе счастье встретить великого учителя, и кажется, что он будет с тобою всегда, в трудный час придет на помощь, развеет сомнения, выведет из лабиринта.
Хорошо и легко быть учеником, хорошо и трудно быть учителем.
Надо уметь жить и работать так, чтобы созданное тобою и твоими учениками, товарищами, не затерялось во времени, не обернулось инженерным пустяком через многие годы. Оно должно служить людям сегодня и стать основой чего-то более значительного в будущем.
Перед будущим в ответе каждый. Но если тебе выпало быть во главе большого дела, ты отвечаешь за всех. Это не легко, ведь ты не пророк, чтобы быть источником только одних безошибочных начинаний, ты обыкновенный человек, не чуждый ни заблуждениям, ни слабостям. Тебе бывает плохо, временами отчаянно щемит сердце, потому что ты никогда не умел себя жалеть.
Случаются дни, когда ты с радостью сбросил бы с себя всю свою славу, потому что замешана она на горячем поту, и удержать ее ничуть не легче, чем заслужить. Но ты не даешь волю чувствам, не тратишь себя в никчемных переживаниях, — надо беречь силы для другого, для самого главного в жизни.
Ты уже давно не юноша, который остановился перед выбором пути. Все в твоей жизни намечено, ты знаешь, что для тебя главное. Но не потому ли тебе тревожно, что в жизни бывают крутые повороты, и такой поворот наступил?
Была война, ты отдал ей всего себя. На протяжении долгих четырех лет, наверное, не было минуты, когда бы в небе над огромным фронтом не грохотали твои моторы. Потом они умолкли, потому что окончилась война. В мирные дни истребители и бомбардировщики больше дремлют на аэродромах.
Нет, то, что ты создал, не умерло с последним залпом. И в мирном небе осталось место для твоих звезд. Пассажирские, грузовые, спортивные самолеты с однорядными и двухрядными звездами еще долго не покинут высоту.
Ты не одинок со своим умением, не то, что эта парящая птица. Ее умение необходимо ей одной, твое — всем живущим.
Нет, не утешай себя случайным сравнением. Лучше прислушайся к своему сердцу. Почему оно так громко стучит? Это состояние тебе должно быть знакомо. Так бывало всегда перед тем, как ты принимал важные решения. Что же ты решил сейчас?
Ответь самому себе, а люди тебе поверят.
Стратегия, которую Швецов избрал после войны для своего КБ, могла показаться не наступательной и даже излишне осмотрительной. В то время, как в других конструкторских центрах свертывали работу по поршневым двигателям и настраивались на реактивную технику, он решил вести дело параллельно.
Это было продиктовано отнюдь не боязнью новизны, главным конструктором руководили совсем другие мотивы. Намечая перспективу, он мыслил широко, смотрел далеко вперед. И вот почему.
Попробуйте представить себе такую житейскую картину. Каждое утро люди приходят в булочную, чтобы купить свежий хлеб. Они уверены, что и завтра, и послезавтра не уйдут отсюда с пустыми руками. Но однажды их взору предстали… пустые полки. В чем дело? Оказывается, в более или менее отдаленном будущем начнется выпуск нового сорта хлеба, он будет лучше прежнего, а до тех пор выпечка старого сорта прекращена.
Нелепость? Еще бы!
Что-то отдаленно похожее намечалось в ту пору в моторостроении. В ожидании двигателей «нового сорта» авиация могла остаться на земле. Вот и взял Аркадий Дмитриевич на себя роль некоего буфера между нынешним и будущим.
Он решил продолжать проектирование поршневых моторов большой мощности и одновременно начать работу в области реактивной техники. Не «или-или», а «и то, и другое».
Главного поддержали. Его идея была проста, без «двойного дна», и ее приняли безоговорочно. Правда, конструкторы понимали, что столичные собратья обгонят их на новом поприще. Но, как говорится, каждому свое.
Из новой стратегии Швецова вытекала новая тактика. Конструкторы почувствовали, что курс на широкий профиль, взятый главным еще накануне войны, не только не ослабел, а, наоборот, стал более твердым. С неизменной деликатностью он давал понять, что время узких специалистов уходит в прошлое. Конструктор должен досконально знать дело и в то же время быть на уровне своего времени. Нельзя быть талантливым и узколобым одновременно, нельзя хотя бы потому, что для этого нужно существовать за двоих.
Любуясь ясной до прозрачности математической картиной, представленной молодым сотрудником, Аркадий Дмитриевич однажды, как бы между прочим, заметил:
— Не правда ли, знак интеграла удивительно напоминает лебединую шею? — И тут же намекнул: — Кстати, сегодня в театре дают «Лебединое озеро».
А вечером, в антракте балета, он уважительно раскланивался со своим молодым сотрудником.
Аркадий Дмитриевич считал, что настоящий конструктор и сам наделен темпераментом художника. Поэтому общение с подлинным искусством не может пройти для него бесследно, оно непременно разбудит в нем скрытые грани таланта.
Но сам по себе талант тоже не простая штука, нужно уметь им управлять. Как много значит умение выбрать благую цель, и как важно быть при этом зорким.
Как-то Аркадий Дмитриевич сам предложил для нового двигателя газораспределитель с поводком. Все было хорошо, но газораспределитель не оправдал себя: во время испытаний он всякий раз выходил из строя после пяти-шести часов работы. Чтобы исправить положение, конструктор Созонов сделал другой распределитель, очень простой по идее. Начальник расчетной бригады Тихонов познакомился с конструкцией и решил, что работа Созонова вполне приемлема.
