Высокое небо - Грин Борис Давыдович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Возвратившись из поездки, Манюров шутливо доложил: «Все в порядке, вечного двигателя не будет».
Вспоминает Павел Александрович Соловьев:
— В то лето Аркадий Дмитриевич жил на даче близ Перми. И я с семьей жил по соседству. Как-то в воскресный день вижу: Аркадий Дмитриевич расположился на веранде в плетеном кресле, читает книгу и ест землянику, которую принесли соседские ребятишки.
Было время обеда, в погребке у нас стыла окрошка. Пригласить бы, думаю, Аркадия Дмитриевича, он большой любитель этого блюда. Но неудобно мне как-то: только недавно стал его заместителем, да и возраст мой не чета его возрасту — всего тридцать один год. Однако задумано — сделано: пошел и пригласил.
«Окрошка? — оживился Аркадий Дмитриевич. — С большим удовольствием».
Ну, думаю, семь бед — один ответ, и ставлю на стол графинчик водки. Аркадий Дмитриевич улыбнулся: «Что может быть лучше к окрошке!»
За столом он говорил о литературе, очень хвалил «Волоколамское шоссе» Александра Бека, пересказал повесть «В далекой гавани», которую читал перед обедом. Потом предложил сыграть в шахматы.
Первую партию он выиграл мгновенно. Во второй ему не везло, и он минут по сорок обдумывал каждый ход. Но выиграл и вторую.
Простились мы поздним вечером, и я подумал: большой человек — это прежде всего простой человек.
Эту мысль довершает воспоминание жены Швецова:
«Аркадию Дмитриевичу нравилось творчество скульптора Виленского. Во время эвакуации он работал много и продуктивно и создал целую галерею выразительных портретов рабочих завода.
Никакими словами нельзя передать интеллект Аркадия Дмитриевича так удачно, как это выразил в последнем портрете скульптор Виленский.
Как-то Зиновий Моисеевич пригласил нас в Третьяковскую галерею, где были выставлены его работы. Когда Аркадий Дмитриевич остановился у своего бюста, он заметил, что проходившие мимо обратили внимание на сходство и стали задерживаться, смотря то на скульптуру, то на оригинал.
Аркадий Дмитриевич смутился и поторопился покинуть зал».
Три различных примера, и все об одном.
Пермская «Звезда» напечатала стихи поэта-фронтовика Бориса Ширшова:
Через две недели, выступая перед избирателями Кунгурского избирательного округа, Аркадий Дмитриевич говорил:
— Наша страна переживает сейчас исторический период колоссальной важности. Не так давно окончилась Великая Отечественная война, в которой наше Советское государство показало свою мощь, свою силу. В гигантской битве с фашизмом ярко проявилась преданность советских граждан: рабочих, колхозников, интеллигенции, оснастивших Красную Армию всем необходимым для того, чтобы с успехом выдержать ожесточенную схватку с кровавым агрессором…
Слушая речь своего кандидата, осмысливая подвиг всей его жизни, люди испытывали гордость за страну, взрастившую таких сыновей. В день выборов они с радостью отдали свои голоса за Аркадия Дмитриевича Швецова.
Он стал депутатом Верховного Совета СССР первого послевоенного созыва.
Письма, письма, письма… Написанные карандашом, чернилами, на пишущих машинках. На оберточной и мелованной бумаге, на служебных бланках и в школьных тетрадях. Каллиграфическим почерком и рукой малограмотного человека, крупными ребячьими буквами и торопливой вязью поднаторевшего писаки. Они вложены в грубые самодельные конверты и сложены треугольником, свернуты трубкой и спрятаны в атласные конверты довоенного образца. На них штемпели крупных городов и районных отделений связи, они доставлены поездами, самолетами и просто с оказией. Такие непохожие, разные — они и есть то, что называется голосом народа. Все вместе они рисуют достоверную картину жизни.
Группа инвалидов Отечественной войны просит депутата помочь приобрести мотоколяски. Правление колхоза, в который с войны не вернулось много мужчин, обращается за советом: как быть с кадрами? Директор машиностроительного завода пишет, что в рабочем поселке обветшали бараки военных лет, нужно бы тесу и железа. Старый коммунист с возмущением требует призвать к ответу жуликов, которые свили гнездо в коммерческом магазине. Рабочий поселок леспромхоза остался без света; нельзя ли отгрузить хоть несколько бочек керосина? Мать двоих детей, вдова фронтовика, потеряла хлебные карточки, что делать?
Кровью обливается сердце, когда читаешь такие письма. Ах, война! Сколько испытаний выпало на долю людей, эти письма — как открытые раны. Все, что только в человеческих силах, должен сделать депутат, чтобы помочь, унять боль, ободрить уставших.
Аркадий Дмитриевич снимает телефонную трубку:
— Петр Ильич? Добрый день, прошу зайти ко мне.
Небольшого роста широкоплечий человек с добрым лицом входит в кабинет Швецова. В руках у него объемистая папка. Это бывалый фронтовик с большим житейским опытом и отзывчивым сердцем. В свое время депутат безошибочно увидел в нем своего помощника. И сейчас Петр Ильич Горшков присаживается у стола и, раскрыв папку, знакомит Аркадия Дмитриевича с мерами, принятыми по письмам избирателей.
С мотоколясками просто зарез, производство их еще нигде не налажено. Но удалось договориться с родственным предприятием, обещали сделать партию. Письмо о нехватке работников в колхозе передано в партийные органы, в артель решено направить группу комсомольцев. Сложнее с просьбой о строительных материалах: железа нет, но можно будет помочь шифером. Деляги из коммерческого магазина уже находятся под следствием, так что возмездие не заставит себя долго ждать. Керосин, правда некачественный, в леспромхоз уже занаряжен, скоро его получат. Насчет хлебных карточек дело обстоит так: решением райисполкома семья фронтовика зачислена на довольствие до конца месяца, а с нового месяца — в общем порядке.
— Отлично, просто отлично! — признательно смотрит на помощника Швецов. — Люди всем сердцем отзываются на заботу, веселее становится жить. И потом, времена меняются в лучшую сторону. Помяните мое слово: уже через год не такие письма мы будем получать.
Горшков по-молодому легко поднимается с места, но Швецов не отпускает его. Он выходит из-за стола и, вновь усаживая помощника, сам садится рядом. Затем достает из кармана кителя конверт, вынимает письмо.
— Вот здесь судьба целой семьи. Отец пишет, что его малолетний сынишка стащил в магазине кулек конфет. — Швецов прикрыл ладонью глаза, помолчал. — Вы представляете, мальчонка всю войну не видел конфет, быть может, половину детства… Его отправили в колонию для малолетних преступников. М-да, вот так… А этот мальчишка — единственный сын в семье, он ее надежда, понимаете? Наши сыновья тоже когда-то были маленькими, все люди были детьми… Одним словом, отец просит помочь в пересмотре дела сына. И я написал письмо в Верховный Совет.
