Таежные рассказы - Устинович Николай (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
Обрадовавшись давно ожидаемой остановке, я тоже снял рюкзак и осмотрелся по сторонам. Впереди, в десятке шагов от нас, тихонько звенел ручей. Сбегая с еле приметной возвышенности, он терялся среди бесчисленных лужиц и озер. А дальше, насколько хватал глаз, тянулась все та же плоская низменность, без единого холмика и бугорка.
Выбрав более сухое место, Тульчин разжег походную спиртовку и занялся приготовлением обеда. Я начал делать очередную запись в путевом дневнике.
В тундре было тихо. Стояла середина лета, и птицы уже не пели своих песен. Только назойливо жужжал гнус, тучами носящийся в воздухе. Но в тундре человек так привыкает к этому непрерывному жужжанью, что перестает его замечать.
Сидя на высокой кочке, я опустил на лицо сетку от комаров и углубился в свои записи. Проводник молча наблюдал за горящей спиртовкой.
Вдруг я почувствовал, как Тульчин легонько тронул меня за рукав.
— Смотри! — шепнул он, указывая пальцем на другой берег ручья.
Я поднял голову.
В десятке шагов от нас к ручью спускался куличок-плавунчик. Маленький, чуть побольше воробья, он то исчезал среди скрюченных кустиков, то, легко вскакивая на кочки, на минутку застывал на месте, беспокойно оглядываясь назад. Время от времени куличок посвистывал нежно и призывно: «Кюи… кюи!»
«Кого он зовет?» — подумал я и в этот момент заметил трех птенцов, гуськом ковыляющих за папашей. Они забавно переваливались с лапки на лапку и никак не успевали за проворным отцом. Плавунчик терпеливо дожидался своих детей и, не давая им передышки, вел ближе и ближе к ручью.
Вот все семейство вышло на илистую косу, к самой воде. Плавунчик-отец, не останавливаясь, шагнул в крошечный заливчик и вмиг оказался посреди ручья. Здесь он задержался и начал посвистывать по-прежнему нежно, но все более настойчиво. Однако птенцы бестолково топтались на берегу, не то боясь воды, не то не понимая, чего хочет от них отец.
Нам с Тульчиным нетрудно было догадаться, в чем тут дело. Плавунчики — превосходнейшие пловцы. Этой особенностью они отличаются от прочих — своих собратьев-куликов. Плавунчиков можно встретить не только на тихой глади рек и озер, но и на бушующем море, за много километров от суши. Вышедшее к ручью семейство, по всей вероятности, гнездилось где-то неподалеку, и сейчас папаша намеревался преподать своему потомству первый урок плавания.
Между тем куличок, перестав напрасно звать к себе детей, выбрался на берег. Теперь вид у него был довольно сердитый. Потоптавшись, нахохлясь, возле притихших птенцов, он вдруг толкнул одного из них в ручей. Бедняга птенец пискнул, неумело побарахтался в воде и поспешно выкарабкался на илистую отмель.
Я едва не расхохотался. «Урок плавания» проходил явно безуспешно! По всей вероятности, это понял и плавунчик-папаша. Призывно свистнув, он повел семейство вверх по берегу.
Решив, что кулички направились обратно, я снова склонился над тетрадью. Тульчин начал помешивать ложкой в кастрюле.
Прошло несколько минут. Переворачивая дописанную страницу, я глянул в сторону ручья и от удивления даже привстал. Все три птенца плыли вдоль берега на приличном расстоянии друг от друга, а отец, носясь по воде взад и вперед, казалось, подбадривал каждого из них.
Только теперь я понял, почему плавунчик повел птенцов вверх по ручью. Выше берег был совершенно отвесный — вскарабкаться на него из воды кулички не могли. Столкнутые настойчивым папашей в ручей, они невольно должны были проделать вплавь довольно длинный путь до более удобного места.
У илистой отмели семейство вылезло на сушу и как ни в чем не бывало в том же порядке побрело в тундру.
Плавунчик все-таки преподал своим птенцам не совсем приятный, но необходимый урок.
Бескрылый
Сентябрьским днем у реки работала бригада плотовщиков. Бревно за бревном сталкивали они в воду, чтобы связать новый плот.
Берег реки был загроможден штабелями соснового леса. Они тянулись высокими, длинными рядами, и между ними были оставлены лишь узкие проходы для спуска к реке.
По одному из таких проходов на берег вышел гусак. Он приковылял из села, что раскинулось почти у самого края обрыва. Беспокойно топчась у воды, гусак то и дело поглядывал на небо и время от времени тревожно гоготал.
— А ведь это мой, — узнал гусака один из рабочих. — Ишь, беспутный! Опять отбился от гусей.
— Он у тебя какой-то интересной породы; похож на дикого, — заметил его товарищ.
— Так он и есть дикий, — объяснил хозяин. — Весной принесли ребятишки с болота гусиное яйцо. Жена в это время гусыню на яйца садила. Ну и подложила под нее находку…
Рабочие снова занялись своим делом. А гусак все топтался беспокойно на берегу, то подходя к самой воде, то поднимаясь на обрыв.
Это были дни, когда дикие гуси, чуя приближение зимы, улетали на юг.
В голубом небе то и дело проплывали длинные цепочки их стай, и в неподвижном осеннем воздухе далеко разносился приглушенный расстоянием деловитый гогот. Всякий раз, когда над рекой появлялась новая стая, гусак вытягивал шею и кричал громко, призывно.
Но вот из-за леса показалась еще одна стая. Она летела совсем низко. Казалось, что можно было пересчитать маховые перья в крыльях каждой птицы.
И тут гусак, неуклюже разбежавшись по гальке, поднялся в воздух. Он сделал полукруг, набирая высоту, потом направился наперерез стае.
Плотовщики прекратили работу. Все с интересом ждали, что будет дальше.
А гусак, часто взмахивая крыльями, уже сближался со стаей. И только теперь всем стало видно, как тяжело и неуклюже он летит, как некрасив он в воздухе по сравнению со своими дикими собратьями.
— Э-эх, толстозадый! — с явной ноткой презрения проговорил рабочий, спрашивавший о породе гусака. — Обрубила твои вольные крылья сытая жизнь, не летать тебе под небесами! Правильно говорится: гусь свинье не товарищ…
— Рано точку поставил, — возразил другой плотовщик. — Видишь: он уже стаю догнал. Теперь улетит!
Но гусак не улетел. Уже совсем было пристроясь в хвост цепочке, он начал отставать и, видимо израсходовав все свои силы, стал снижаться. Некоторое время он все еще летел вслед за стаей, но когда разрыв стал слишком большим, гусак свернул в сторону реки и упал на воду.
Течением его вынесло снова к плотбищу. Здесь он выбрался на берег, отряхнулся. Затем, тяжело переваливаясь с боку на бок, заковылял в село.
В вышине по-прежнему плыли стаи перелетных птиц. Но гусак уже не смотрел в небо…
АЗБУКА СЛЕДОПЫТА
Приметы
Рысь завела нас в незнакомый лес. Раненная, двое суток шла она по лесным трущобам, оставляя на снегу кровавый след. Мы с лесником Максимычем неотступно преследовали ее, несколько раз видели совсем близко, но стрелять не удалось. Наконец она выбилась из сил, и мы ее настигли. Максимыч стал на колено и выстрелил. Рысь медленно вытянулась, ткнулась мордой в снег.
Когда цель была достигнута и больше некуда было спешить, мы почувствовали, что страшно устали. Хотелось упасть на снег и лежать бесконечно долго, ни о чем не думая, ни о чем не заботясь…
Не торопясь сняли мы с рыси шкуру и осмотрелись по сторонам. Кругом угрюмо щетинился хвойный лес, царила мертвая тишина. Низко висело пасмурное небо, с севера дул ледяной ветер.
— В какую сторону идти? — спросил я с тревогой у Максимыча.
Охотник растерянно пожал плечами.
— Пойдем назад по своим следам, — предложил я.
Максимыч посмотрел на небо, покачал головой:
