Ветер удачи (Повести) - Абдашев Юрий Николаевич (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
— А документы какие-нибудь сохранились?
— Чего-чего? — не расслышал боец.
— Документы, говорю, есть?
Конев шагнул к сержанту и, оттянув мочку уха, подставил ему голову:
— На, смотри! Кровь засохшую в ушах видишь? Вот это и все документы. В разведке мы были, понял? Документы командиру взвода сдали. Порядок такой. Пора знать…
Костя только сейчас заметил, как лихо этих людей потрепала судьба. Оборванные полы шинелей висели бахромой, а у младшего лейтенанта возле самого кармана зияла дыра с обуглившимися краями. На разбитых кирзовых сапогах налипла в несколько слоев грязь.
У Кадырова вид был особенно жалкий. Большая, потерявшая форму пилотка была натянута до ушей, будто сырой пирог с маху надели ему на голову. Измазанная глиной кавалерийская шинель выглядела явно с чужого плеча.
— Что это он у вас одет как пугало? — спросил Шония у младшего лейтенанта.
— Свою шинель в бою потерял, — объяснил Киселев, — а это… Это мы уже с убитого сняли…
Прибывших накормили манной кашей, щедро выложив в нее последнюю банку тушенки, а вместо чая в кипяток налили побольше сгущенного молока из НЗ. О том, что люди несколько дней голодали, можно было догадаться и без расспросов.
Когда Киселеву дали ложку и придвинули котелок, рука его заметно дрожала. Он помял, помассировал горло. По всей вероятности, его мучили голодные спазмы. Конев, прежде чем есть, понюхал кашу. Жевал он угрюмо и сосредоточенно. Кадыров, напротив, ел шумно и быстро, низко наклонив голову, словно боялся, что у него отнимут котелок. И только Лина старалась не ронять достоинства, вроде бы очередной раз пришла на обед в тыловую военторговскую столовую.
— Оружие нам вернешь? — уже допивая кипяток, спросил Киселев.
— Не положено, понимаешь? — смутился Костя. — Служба…
— А если немцы сейчас полезут?
— Другое дело, дорогой. Совсем другое дело. Думаешь, мы вам не верим, да? На, забирай свой пистолет! Не жалко. Но мне, понимаешь, неприятности будут. Завтра старшина придет, отведет вас на заставу, там все получите.
Кирилл всячески подавал сержанту знаки: отдай, мол, не видишь — свои. Но Костя отвернулся, будто ничего не замечает. Конев сидел нахохлившись.
— Винтовку бы почистить положено, — как-то невпопад сказал Конев младшему лейтенанту. Он явно не слышал его разговора с сержантом.
— Нельзя! — крикнул ему на ухо Киселев. — Отобрали у нас оружие.
— Совсем?
— До особого распоряжения. Говорят, проверят нас, тогда вернут.
— Опять за старое? Опять, суки, за старое?!
Костя побледнел и сжал кулаки.
— Володя, миленький, не шуми, — бросилась к нему Лина, — тебе покой нужен.
— Покой нужен им, — Конев ткнул пальцем в сержанта, — этим мародерам! — Он весь трясся, на губах белой пленкой выступила пена. — Вечный покой в братской могиле!
— Володя, ты что говоришь, опомнись, — уговаривала его Лина, держа за плечи.
— Пошла вон, стерва! — гаркнул он, сбрасывая ее руку. И уставился на Федю. — Глянь, морды понажрали…
— Конев, прекрати! — крикнул Киселев.
Но тот уже шагнул к Косте:
— Отдай винтовку по-хорошему, добром прошу.
— Не отдам, не имею права!
Глаза Конева побелели, плоский нос раздувался. Он был сейчас явно невменяем.
— Перестань, — снова крикнул Киселев, вставая между ним и сержантом. — Я тебе приказываю, слышишь? А то дождешься — свяжем.
— Это вы завели меня в ловушку! — повернулся к нему боец. — Только хрен у вас такой номер прорежет. Уйду назад, откуда пришел, и все тут.
Он оттолкнул Киселева и пошел к спуску. Костя загородил ему дорогу.
— Умом тронулся, да? — сказал он. — Хочешь, чтоб расстреляли как дезертира?
Конев присел, ощерился, точно зверь, готовящийся к прыжку, и вдруг выхватил что-то из-за голенища. На солнце сверкнуло лезвие финки.
— С дороги!
Костя отскочил назад.
— Остановись! — крикнул он. — Пристрелю!
Федя поднял винтовку и пальнул в воздух. Конев метнул на него взгляд и неожиданно, резко отпрянув в сторону, бросился бежать вправо по хребту.
Федя спокойно поднял ствол и стал ловить беглеца на мушку. Подскочил Кирилл, толкнул снизу винтовку:
— С ума сошел, он же больной, он контуженый! — И сам бросился вдогонку. — Стой, — закричал Кирилл, — стой! Там мины!
Услышал его Конев или нет, но он тут же рванулся влево, взлетел на сланцевый гребень, сорвался, повис на руках и спрыгнул на уступ. Кирилл даже зажмурился. Он был уверен, что Конев костей не соберет. Но тот уже мчался вниз. Упал, проехался на спине по щебнистой осыпи, вскочил и снова побежал к валунам, делая на бегу заячьи «скидки», ныряя между камней.
С площадки резанул пулемет. Это Костя с отчаяния решился на последний шаг. Кирилл бросился назад, размахивая длинными руками, как мельничными крыльями:
— Не стреляйте! Не надо!
Пулемет умолк. Сержант поднялся, бледный, вытирая со лба пот.
— Зря вы, ребята, — сказал Киселев. — У него это пройдет, и он вернется. Деваться ему все равно некуда. Не пойдет же он к немцам сдаваться.
— А черт его знает, — пробормотал Костя.
— День-два походит и остынет. Жрать-то надо. У него ведь, кроме этой финки, и оружия-то нет.
Все были взволнованы случившимся. Возбуждение проходило медленно. За что ни брались, все валилось из рук. Лина, расстроенная до слез, сняла шинель и разложила ее посушить на солнце.
— Может, помоетесь, товарищ военфельдшер? — предложил Костя. — Вода свежая, утром натаскали.
— Для начала бы вздремнуть полчасика, потом уж…
— Спускайтесь в блиндаж, там нары.
— Доконал девку Володька, — покачал головой Киселев.
— Все-таки откуда он взялся, этот псих?
— Да мы его только позавчера встретили. Ну, обрадовался он, предлагал вместе партизан искать. Я ему говорю, тут фронт, какие сейчас партизаны. Давай к своим пробиваться. А он: я, мол, к своим уже раз пробивался из окружения. В октябре сорок первого под Вязьмой. Потом шесть месяцев в сортир под конвоем водили. Проверяли все. Лина стала объяснять, что ему, дураку, лечиться надо. Кое-как уговорили.
Подошел Кадыров, тяжело волоча ноги, остановился, потупившись.
— Чего тебе? — спросил Костя.
— Давай пинтопка, назад пинтопка давай, — забубнил он.
— Не положено, Азат, — ехидно пояснил Киселев. — Не положено. Кто тебя знает, чем ты там внизу занимался. Может, ты немецкий шпион. Может, ты душу шайтану продал.
— Какой шайтан? — Красноармеец стиснул маленькие сухие кулаки. — Мой стрелял, мина бросал, — и он жестом показал, как опускал мины в ствол миномета. — Когда все убитый был, мой пинтопка не терял, один штык терял… — Лицо его вдруг искривилось судорогой, запрыгали губы, и по темным щекам грязными ручейками потекли слезы.
— Может быть, хватит на сегодня спектаклей! — вскочил Костя. — Ну чего разревелся? Пойди умойся. Другов, отдай им оружие. Клянусь, подведут меня под монастырь…
— Чего волноваться, там все равно ни одного патрона, — успокоил его Киселев, щелкнув затвором.
Получив пистолет, младший лейтенант заметно воспрянул духом. Он подробно рассказал, как их поредевшая в боях часть отходила вверх по горной реке. Его взвод — всего два батальонных миномета — вместе с остатками стрелковой роты был в прикрытии. Они отставали от основной колонны более чем на километр, подрывали и жгли за собой мосты, отбиваясь от наседающего противника. И тут впереди послышались взрывы гранат и трескотня автоматов…
— Это, верите, было полной неожиданностью, — рассказывал Киселев. — Стало ясно, что колонна нарвалась на засаду. Ущелье узкое, не развернешься. Видимо, немцы сумели каким-то образом опередить нас и зайти с тыла. Скорее всего они пропустили головную заставу, а основное ядро встретили таким шквальным огнем, что головы не поднимешь. Их, сволочей, не видно, а мы — вот они, как на блюдечке. Сзади теснят, вперед не сунешься, кругом отвесные скалы да река…
Младший лейтенант вытер со лба пот и помолчал некоторое время. Он был совсем, совсем молодой. Может быть, чуть постарше Силаева.
