Трилогия о Мирьям (Маленькие люди. Колодезное зеркало. Старые дети) - Бээкман Эмэ Артуровна (книги TXT) 📗
— Теперь этот сад достался Хави, — ворчит Мирьям.
— Да, насчет цветов там сейчас не густо, — соглашается Рууди.
— А почему тебе еще красное нравится? — требует Мирьям полного ответа.
— На это не так просто ответить. Так, чтобы поняла…
— Я-то пойму, — заверяет Мирьям.
Лицо у дяди Рууди становится задумчивым, он запускает в небо еще один мыльный пузырь, прежде чем начинает говорить тихо, больше самому себе, нежели племяннице, которая слушает, раскрыв рот.
— Если ты приглядишься к бабушкиным жильцам, все равно к кому — к артисту ли Куллесу или родителям Пээтера, к извозчику и его жене, к дворничихе или, скажем, Марии, что живет в Тааветовом доме, безразлично, — тебе может показаться, что все они скучные и смиренные. Такие маленькие! Кажется, что они ничего другого и пожелать не в состоянии, лишь бы прожить потихоньку, жевать свою скудную корку хлеба и доживать свои дни. Но сегодня вдруг… вцепились господам в загривок! Словно стали они людьми, зрелыми людьми!
— А ты… тоже стал зрелым? — в наступившей тишине отваживается спросить Мирьям, захваченная словами Рууди.
— Я? — Он усмехается, пускает вверх мыльный пузырь и отвечает: — Видишь ли, я похож на этот мыльный пузырь. Вот он лопнул. Конец — и все.
Мирьям не находит слов, чтобы возразить.
— И почему ты не взял меня с собой! — говорит она с сожалением.
Рууди не обращает на это внимания и продолжает:
— Я всего лишь шутник…
— Шутники бывают в другой раз лучше работников, — пытается она утешить его.
Дядя Рууди снова начинает смеяться. Поднимается, отряхивает сзади брюки и направляется домой.
В коридоре слышится, как он радостным голосом поет:
Мирьям быстро вступает в коридор и подпевает:
Это ей запомнилось из предыдущей дядиной песни.
— Без тебя моя жизнь пустая, — мощным басом повторяет Рууди.
Из передней доносится мамин голос:
— Я уже думала, что ты средь бела дня напился!
— О нет, — слышит Мирьям, как дядя Рууди отвечает ее матери, — мы тут с племянницей разучиваем песни.
— Мирьям! — требовательно зовет мама.
Девочка легкими прыжками исчезает за сараем — ведь могла же она быть бог знает где и не слышать маму!
Мирьям прячется за поленницей и ждет. Нет, больше ее не зовут. Когда мама в плохом настроении, то лучше держаться от нее подальше. Мирьям вздыхает. Понятно, что мама беспокоится: отец ушел с утра и до сих пор не вернулся, не иначе, запил.
На крыльце переднего дома, которое выходит во двор, появляется Пээтер и с громким стуком захлопывает за собой дверь. Чтобы все услышали, увидели и обратили внимание: во двор прибыл бесстрашный капитан и предводитель пиратов Пээтер. Урра! Мирьям при виде друга готова тут же крикнуть ему, но пока не смеет пикнуть. Поди знай эту маму.
Капитан Пээтер стоял на крыльце и выжидающе оглядывался. Велико же было бы разочарование, если бы он сейчас никому не попался на глаза! Волосы у Пээтера старательно зачесаны мокрым гребнем назад, он в белой рубашке, а на рукаве красная повязка.
Красная лента!
Мирьям не удерживается и выходит из-за поленницы.
— Здравствуй, капитан, — небрежно бросает она, будто ей совсем нипочем его праздничный вид.
— Привет, — отвечает он по примеру бывалых старшеклассников.
— А что означает твоя лента? — спрашивает Мирьям, пребывающая в чине младшего матроса, и на всякий случай вытягивается по стойке «смирно».
— Вольно! — разрешает Пээтер и объясняет: — Это знак народной самозащиты. Знаешь, полицию разогнали, и ни одного легавого больше нет. Но за порядком надо следить! Пока отец ест, он разрешил мне надеть свою повязку. Я думаю, что прежде чем пойду на море — послужу-ка немного в народной самозащите. Ты знаешь, там и винтовки выдают!
— Да? — изумляется Мирьям.
— Еще бы! — заверяет Пээтер и, тут же забыв о своей степенности, длинными прыжками слетает с крыльца и начинает похваляться: — А ты и не знаешь, что сегодня произошло!
— Вот уж и не знаю, — презрительно кривит она рот. — Сегодня был го-су-дарственный переворот. Вот! Знаю!
— Ого! — Пээтер от удивления сразу даже не нашелся что сказать. — Ты только погляди на эту девку!
Мирьям угрожающе сдвигает брови.
Но Пээтеру не хочется сейчас связываться. Если Мирьям рассердится, побороть ее непросто, если иначе не сможет защищаться, начнет кусаться и царапаться. К тому же у Пээтера сейчас праздничное настроение.
— Да, башка у тебя варит, — усмехается он и дружески хлопает ее по плечу.
На лице Мирьям сразу же загорается улыбка, и вот она уже снова послушный младший матрос, который стоит перед своим капитаном и принимает на веру его слова.
— Ух, какой мировецкий вид был! Народу полно, море разливанное. Я еще никогда столько не видел. — Он оглядывается и таинственно шепчет: —Можно предполагать, что установят рабочее государство!
— Правда? — Мирьям навастривает ушки. — А как это будет?
— Известно, богатых — долой, а бедные возьмут власть в свои руки, отец так сказал. И все получат работу!
— А ты как думаешь, — спрашивает Мирьям, — бабушка моя тоже в богатых ходит?
— Черт ее знает. — Пээтер чешет затылок. Но, увидев, что Мирьям, затаив дыхание, ждет его ответа, говорит: — Да ну, нашла тоже богатую!
От подобного капитанского великодушия у Мирьям чуточку отлегло от сердца. А то ее уже охватил такой смутный страх, что…
— Нет, это здорово! — Мирьям подмаргивает Пээтеру и подступает ближе, чтобы как следует рассмотреть эту важную красную повязку.
Мирьям уже было открыла рот, чтобы попросить у Пээтера его достопримечательную ленту — на чуть-чуть. Однако неопределенная тревога останавливает ее. Разрешит ли еще отец Пээтера всякому случайному человеку трогать такую важную вещь? Это тебе не рогатка, срезанная с дерева, и не какая-то там необструганная деревянная сабля, и уж далеко не тряпичная кукла, которые переходят из рук в руки и за которые никакой особой неприятности не бывает, даже если они порой остаются мокнуть под дождем.
И есть еще одна серьезная причина, которая останавливает девочку. Вдруг бабушка учинит скандал, увидев из окна, что ее внучка нацепила себе на руку красную повязку. Выбросила же она за окно значок, а недавно говорила, что красные — это враги ее и всей их семьи. Бабушкино единодушие — это страшно запутанное дело. Пээтер со своим отцом, понятно, — одна целая душа, а вот она, Мирьям… Стать бы уж заодно с дядей Рууди, душа в душу, с ним никогда не скучно, только вот попробуй угадай, куда попадешь, — ведь дядя Рууди обещал лопнуть, как мыльный пузырь.
Дети должны идти по стопам своих родителей, и Мирьям попыталась представить себя испитым старым человеком среди кучи ребятишек. Это казалось одновременно и смешным и неприятным, по спине даже пошли мурашки. Вот если бы мама освободилась от своих вечных забот и нашла время, чтобы рассудить с дочкой эти мировые проблемы, — только кто знает, как еще она посмотрит на эту красную повязку.
Мирьям вздыхает, ей не верится, чтобы все эти проблемы прояснились к сегодняшнему вечеру или хотя бы к завтрашнему дню. Но терпеть до послезавтра она никак не может…
Вдруг Пээтер, словно бы защищая Мирьям, встал перед ней, но она все же увидела, как из-за угла ввалился во двор пошатывающийся отец.
— Ох, боже мой, — пробормотала девочка.
Пээтер молча поглядывал в сторону и теребил пуговицу на рубашке.
Опустив голову и не простившись, Мирьям направилась к парадной двери, за которой скрылся ее отец.
Всю ночь девочке снились нескончаемые сны, она даже не слышала, как тут же, в другом конце комнаты, при свете сонного ночника отец разговаривал с мамой.
