Возвращение домой.Том 1 - Пилчер (Пильчер) Розамунд (версия книг .TXT) 📗
— Я хочу сказать, что собираюсь жениться на женщине, которую люблю, а не на леди егерше — знаменитой охотнице на лисиц или на многообещающем кандидате от консерваторов.
Эта тирада заставила ее расхохотаться, и сей же миг она опять сделалась его любимой Афиной. Он обнял ее одной рукой за шею, притянул к себе и поцеловал. Когда он оторвался от ее губ, она заметила:
— Определенно, я не вхожу ни в одну из этих двух категорий. Он снова откинулся в своем шезлонге и подытожил:
— Итак, с одной «глупостью» мы разобрались. Что еще?
— Ты не будешь смеяться?
— Обещаю.
— Видишь ли, дело в том, что я никогда не хотела бракосочетания.
— Брачной церемонии или жизни в браке?
— Брачной церемонии. Я имею в виду свадьбу, венчание и тому подобные вещи. Ненавижу свадьбы. Поразительно, но они всегда казались мне тяжкой повинностью для всех участников. Особенно для бедняжки невесты.
— Я-то думал, что любая девушка мечтает о дне своей свадьбы.
— Только не я. Я побывала на слишком многих свадьбах, и как подружка невесты, и просто как гость, — все они одинаковы, разве только каждая будто бы стремится перещеголять все предыдущие показной роскошью и размахом. И потом, приготовления к свадьбе занимают не один месяц… Все эти бесконечные примерки, рассылка бесчисленных приглашений. Старые тетушки отпускают добродушные шуточки насчет медового месяца, а в «подружки» невесте навязывается какая-нибудь прегадкая кузина. Затем — сотни умопомрачительных свадебных подарков: подставки для гренков, японские вазы и картины, которые ты никогда в жизни не захочешь повесить на стену у себя в доме. А когда все окончено, ты день-деньской пишешь, скрестив пальцы, лицемерные благодарственные письма, а вокруг все нервничают, раздражаются и ударяются в слезы. Это чудо, что кто-то вообще выходит замуж, но держу пари, у большинства девушек случается нервный срыв во время медового месяца…
Руперт терпеливо слушал, пока Афина не выдохлась. За ее бурной тирадой повисло долгое молчание. Потом она угрюмо буркнула:
— Я же говорила, что все это дурь…
— Нет, — возразил Руперт, — ничуть не дурь. Но мне кажется, ты сосредоточиваешься на вещах второстепенных. Я говорю о всей жизни, а ты зацикливаешься на одном-единственном дне. На существующей традиции. И я думаю, при нынешнем положении вещей в мире мы имеем полное право послать традиции куда подальше.
— Мне тяжело думать об этом, Руперт, но для моей матери это будет жестокое разочарование.
— Да нет же! Она любит тебя и все поймет. Теперь можно считать, что мы все обсудили, взвесили «за» и «против». Что же касается бракосочетания, то, если уж на то пошло, совсем не обязательно, чтобы там был кто-то, кроме нас двоих.
— Ты это серьезно?
— Безусловно.
Она поднесла его руку к губам и поцеловала ее, а когда снова подняла глаза, он увидел, что в ее глазах блестят слезы.
— Мне хочется плакать — так глупо… Просто я никогда не думала, что такое возможно. Что возлюбленный может быть одновременно и лучшим другом. Ты мой любовник из «Шотландского уголка», Руперт. Похоже на название какого-то блюда, не правда ли? Но друг — это важнее, потому что это — навсегда.
— Верно, это по-настоящему важно, — отозвался Руперт ровным голосом, и ему не без труда дался этот спокойный тон — так его растрогали ее слезы, так его захлестнули любовь и ревностное стремление сделать все ради нее.
— У тебя есть платок?
Он подал ей чистый носовой платок, она высморкалась.
— Который час, Руперт?
— Почти полдень.
— Скорей бы обед. Я умираю с голоду.
Только в субботу, в последний день своего пребывания в Порт-керрисе, Джудит сумела выбраться в Пендин, чтобы навестить Филлис, Для задержки имелись свои причины. Дело не в том, что у нее не было желания увидеться с Филлис или она ехала к ней только из чувства долга, нет — просто столько всего происходило вокруг, что дни пролетали с пугающей быстротой. Свою роль сыграли и трудности почтового сообщения — потребовалось немало времени для того, чтобы списаться. Джудит послала Филлис красивую открытку, предлагая на выбор пару дат для своего визита, и наконец получила ответ на вырванном из тетрадки линованном листе.
«Лучше всего подойдет суббота, приезжай около трех, выпьем чайку. Я живу примерно в миле за Пендином. Ряд коттеджей слева. Мой — второй. Сирил работает все выходные на шахте в Гиворе, а мы с Анной будем тебя ждать.
С любовью,
Филлис».
— Суббота, это же мой последний день! — пожаловалась Джудит Хетер. — Какая досада, что я не договорилась обо всем пораньше!
— Не велика беда. Мама хочет съездить в Пензанс — купить себе шляпу на свадьбу Дейзи Парсон, и если я не поеду вместе с ней, она привезет нечто сильно смахивающее на кастрюлю. А мы с тобой придумаем что-нибудь интересное вечерком. Насядем на Джо, чтобы он сводил нас во «Дворец танца».
И вот в субботу после полудня Джудит уже катила вверх по холму, направляясь к выезду из города — мимо магазинов, мимо своей старой школы, по улицам, окаймленным рядами стандартных двухэтажных домиков с общими боковыми стенами. Залив и порт растаяли у нее за спиной, и, добравшись до перекрестка, она повернула на Лендс-Энд.
По-прежнему стояла прекрасная погода — жара и солнце, — но с моря несся сильный ветер, и воды Атлантики пестрели белыми барашками. По небу плыли облака, и, пока машина, тарахтя на третьей передаче, взбиралась к пустошам, Джудит видела, как по красновато-коричневым холмам бегут их тени. С вершины открылся впечатляющий вид: зеленая полоса фермерских угодий, далекие скалы, цветущий желтый утесник, выступающие мысы, чистый горизонт и сине-фиолетовое море. Ее одолевало искушение отъехать к краю дороги, опустить оконное стекло и несколько минут просто посидеть и вдоволь насмотреться на все это. Но Филлис ждала, лишнего времени в запасе не было.
«Я живу примерно в миле за Пендином. Ряд коттеджей слева». Нетрудно было следовать указаниям Филлис, так как сразу за Пендином, после Гиворскон шахты, где в тот момент глубоко под землей трудился бедняга Сирил, пейзаж внезапно изменился — пошли дикие, неприглядные места. Не было больше маленьких ферм в окружении зеленеющих пастбищ, расчерченных каменными оградами, восходящими к бронзовому веку; не виднелось ни единого деревца, хотя бы и скрюченного ветром.
Обособленный ряд шахтерских домиков нелепо встал посреди пустоши. Он напоминал ряд поставленных вертикально кирпичей, сцементированных вместе как попало да так и брошенных. Каждый «кирпич» имел по паре окон — одно внизу, другое вверху — и входную дверь, крыты все они были серым шифером. От дороги домики отделяла каменная ограда и маленькие, истоптанные палисадники за ней. Палисадник второго дома щеголял клочком нестриженой травы, горсткой анютиных глазок и обилием сорняков.
Джудит выбралась из машины, подхватила букет цветов и несколько пакетов с подарками для Филлис, отворила покосившуюся калитку и двинулась по дорожке. Она не успела пройти и полпути к дому, когда дверь распахнулась и Филлис с маленькой Анной на руках выбежала ей навстречу.
— Джудит! Я все выглядывала в окно, ждала, когда же ты появишься. Думала, может, ты заблудилась? — Она перевела взгляд на дорогу, на лице изобразилось недоверие. — Твоя машина? Я не могла поверить, когда ты написала, что приедешь на своей машине. Какая прелесть! В жизни не видела ничего такого новехонького…
Филлис изменилась. Не то чтобы постарела, но похудела, и на лице уже не играл, как прежде, здоровый румянец. Юбка и вязаный джемпер висели на ней так, как будто раньше принадлежали человеку более крупного сложения, а прямые волосы казались сухими, как солома. Но глаза возбужденно блестели, и ничто не могло стереть улыбки с ее лица.
— Ох, Филлис…
Они обнялись. В те, прошлые годы их объятиям вечно мешала Джесс, сидящая на руках у Филлис, теперь же между ними оказалась Анна, но это не могло их остановить, несмотря на то что девочка явно была недовольна.
