Возвращение домой.Том 1 - Пилчер (Пильчер) Розамунд (версия книг .TXT) 📗
— У нее такая мина, как будто мы делаем что-то очень дурное, — рассмеялась Джудит. — Привет, Анна! — Девчушка сердито уставилась на гостью. — Сколько ей?
— Восемь месяцев.
— Такая пухленькая, чудная крошка!
— Зато характер еще тот… Пойдем в дом, ветер пробирает, да и не стоять же нам тут у всех соседей на виду…
Филлис повернулась и вошла в дом через переднюю дверь, Джудит последовала за ней и сразу же оказалась в маленькой комнатке. Здесь было темновато — окно давало мало света, — но, спасибо плите, по крайней мере, тепло; один конец стола был накрыт для чая.
— Я тебе кое-что привезла…
Джудит положила пакеты на свободный край стола.
— Ой, Джудит! Не нужно было этого делать… — А у самой глаза горят при виде ожидающих ее неведомых гостинцев. — Подожди минутку, пока я поставлю чайник, и мы с тобой выпьем по чашечке. — Подтянув ребенка на плечо, она отошла, чтобы разобраться с чайником, потом выдвинула стул и уселась, посадив девочку к себе на колени. Анна схватила со стола чайную ложку и, пуская слюни, сунула ее в рот.
— Зубки у нее прорезываются, у моей золотой.
— Может, поставить цветы в воду?
— Цветы?! Розы! Знаешь, я уже столько лет не видала роз, по крайней мере, таких. А запах! Во что же мне их поставить? У мет ня и ваз-то нету.
— Сойдет и кувшин какой-нибудь. Или банка из-под джема. Скажи мне, где, я сама возьму.
Филлис принялась осторожно снимать оберточную бумагу с бутонов на длинных стеблях.
— В том буфете есть старая банка из-под маринованных огурцов. А кран — сразу за дверью, сзади, в судомойне. Ой, ты только глянь! Я и забыла, как они прекрасны.
Джудит открыла буфет, выудила банку из-под огурцов, прошла с ней через дверь в глубине комнаты И спустилась по двум ступенькам в похожую на пещеру судомойню — высокий флигель с односкатной крышей, прилепленный к двухкомнатному домику с задней стороны. Комната с плиточным полом и облупившимися белеными стенами пропахла хозяйственным мылом, сушилка для посуды отдавала отсыревшим деревом. Мурашки бежали по коже в этом холодном, сыром месте. В одном углу мрачно громоздился чудовищный котел для кипячения белья. Под глиняной раковиной с одним краном приткнулась жестяная ванна. Пролет деревянных ступенек вел отсюда в верхнюю комнату. Очевидно, что девочка спала вместе с родителями.
В конце судомойни находилась скверно пригнанная дверь с застекленной верхней половиной. Через стекло просматривался цементированный дворик, бельевая веревка, увешанная трепыхающимися пеленками и рабочими рубахами, ветхая детская коляска и покосившийся клозет. В этом унылом месте Филлис, вероятно, проводила много времени: собираясь стирать, зажигала огонь под бельевым котлом; несла сюда с плиты горячую воду в чайнике, чтобы вымыть груду грязной посуды. Джудит стало не по себе, когда она представила, каким тяжким трудом становятся в таких условиях самые обыкновенные домашние дела. Неудивительно, что Филлис кажется такой исхудавшей. И кто только мог построить такой дом, ни на миг не задумавшись о женщине, которой придется здесь жить? Конечно, мужчина, подумала она с горечью.
— Чего ты там застряла? — послышался через открытую дверь оклик Филлис. — Я уже устала ждать!
— Иду-иду! — Джудит отвернула единственный кран, наполнила банку и понесла ее обратно в переднюю комнату, плотно прикрыв за собой дверь.
— Невеселое местечко эта судомойня, а? Зимой, если не включен котел, там жуткий мороз. — Поведала об этом Филлис вполне веселым тоном, не находя, очевидно, ничего страшного в таких примитивных условиях. Она поставила розы одну за другой в банку и откинулась на стуле, чтобы полюбоваться ими. — Цветы, они все меняют, правда? С ними место выглядит совсем по-другому.
— Открой остальное, Филлис.
Пришлось подождать, пока Филлис развяжет веревочки, свернет обертку и отложит все это в сторону — авось когда-нибудь пригодится.
— Мыло! Лавандовое «Ярдли»! Такое же, каким пользовалась твоя мама. Я сберегу его для особенных случаев. Положу в ящик со своим нижним бельем, пусть там благоухает. А это что такое?
— Это для Анны.
— Ох ты! Какое пальтишко! — Филлис подняла одежку вверх. — Она у меня новой одежды почти с самого рождения не видала — все в поношенном ходит, из вторых да из третьих рук. Посмотри-ка, Анна! Разве не прелесть? Наденешь его в воскресенье, когда пойдем в гости к бабушке. А какая мягкая эта шерсть! Будешь в нем как маленькая принцесса.
— А это для Сирила. Но если он не любит, ты сама съешь. Сначала хотела купить сигареты, но я ведь не знаю, курит он или нет.
— Нет, он не курит. Кружку пива не прочь пропустить, но не курит: на легкие ему плохо действует. Такой кашель на него находит, просто жуть. Все, видно, из-за работы в шахте.
— Но вообще он в порядке?
— О да, в порядке. Извини, что его сегодня нет дома. Ты ведь так ни разу с ним и не встречалась, даже пока я работала у твоей мамы?
— Я познакомлюсь с ним как-нибудь в другой раз.
— В каком-то смысле без него даже лучше, — заметила Филлис. — Мы сможем как следует поговорить. — Она распаковала последний пакет. — Ой, дорогая, шоколадные конфеты! Сирил обожает шоколад. Смотри, Анна, какая ленточка и симпатичная коробочка. Видишь? Тут нарисованы котенок и щенок в корзине. Просто прелесть, Джудит. Все — просто прелесть. Ты так добра…
Филлис улыбалась, сама не своя от радости, но в глазах ее стояли слезы, и у Джудит сердце защемило от чувства вины. Она привезла с собой всего лишь несколько мелочей — а Филлис чуть ли не плачет в порыве благодарности.
— Наверно, чайник уже вскипел, — поспешила напомнить она. — И правда, — встрепенулась Филлис, подхватила Анну и вскочила, чтобы заварить чай.
Хотя за все эти годы они не теряли связи друг с другом, пусть не регулярно, но обменивались письмами и рождественскими открытками, им было о чем потолковать. Наибольшее впечатление на Филлис произвел тот факт, что Джудит в свои восемнадцать лет уже была обладательницей автомобиля. И умела водить! Филлис это казалось почти чудом — вещью неслыханной. Эта мысль никак не укладывалась у нее в голове.
— Когда ты ее купила? Как же у тебя получилось? «Получиться» на языке Филлис означало «позволить себе по деньгам». К примеру, она говорила: «Нового платья пока не получится» или «Выбраться куда-нибудь отдохнуть в этом году никак не получится».
Джудит замялась. Ей неловко было говорить о деньгах, сидя в этом убогом домишке с осунувшейся от забот Филлис. Тут-то лишних денег явно не водилось. Но Джудит была решительно настроена снять с души этот груз и рассказать Филлис о наследстве тети Луизы. В тот момент, когда произошли все эти события, ей почему-то казалось невозможным изложить историю с наследством в письме Филлис. На бумаге все звучало так грубо материалистично, отдавало таким корыстолюбием… Но в былые времена, в Ривервью, Филлис всегда была для Джудит самым большим другом и самой надежной поверенной всех ее тайн, и она не хотела, чтобы теперь их доверительные отношения изменились, чтобы между ними появились какие-то недомолвки и секреты.
— Это все тетя Луиза, Филлис, — высказала она наконец. — Я никогда не писала тебе об этом, потому что хотела сказать с глазу на глаз. Дело в том, что она оставила мне все свои деньги, дом и все остальное… в завещании.
— Ничего себе!.. — разинула рот Филлис, услыхав это сногсшибательное известие. — Вот уж не думала, что такое бывает в жизни. О таких вещах только в романах пишут.
— Мне и самой не верилось. Понадобилась уйма времени, чтобы привыкнуть. Правда, я не могу сама распоряжаться деньгами, пока мне не исполнится двадцать один год, но у меня есть опекуны — адвокат мистер Бейнс и дядя Боб, и если мне что-то очень нужно и они решат, что это действительно необходимо приобрести, то они дают свое разрешение.
Филлис порозовела от восторга:
— Я так рада за тебя!..
— Ты такая милая. Мне так повезло, что прямо совестно перед тобой делается…
