Муравечество - Кауфман Чарли (читаем книги бесплатно txt) 📗
— У нас здесь что, эхо?
— Господи, Б., — шепчет она.
— Прости, — говорю я. — Тяжелая ночь.
Хочу назвать ее по имени, но я его не знаю. Спрашиваю, нет ли у нее в кошельке денег, потому что, объясняю я, наверное, надо дать чаевые полиции, когда та приедет. В действительности же это уловка, чтобы посмотреть на ее права.
— Эм-м, да, — говорит она. — Но разве полиции обязательно давать чаевые?
— Господи, — говорю я. — Ты же знаешь, наш народ считают скупым. Ты правда хочешь укрепить это предубеждение? В такой-то момент?
— Нет, конечно, нет, — отвечает она.
Отправляется за сумочкой. Я улучаю момент, чтобы оглядеться и ознакомиться с окружением — так будет проще отводить подозрения. Она возвращается с сумочкой и начинает в ней шарить.
— Давай я достану деньги, — говорю я. — Или ты мне не доверяешь?
Она озадаченно смотрит на меня, потом потягивает сумочку. Я нахожу ее кошелек, открываю, достаю банкноты, тайком глянув на права: Лора Элейн Коэн. Возвращаю.
— Спасибо, Лора.
— Б.!
— Что?!
— Пожалуйста, не сердись на меня, — говорит она.
— Я и не сержусь.
— Ты называешь меня Лорой, только когда сердишься! Думаешь, я не заметила?
— Лори, — пробую я.
— Серьезно? — говорит она. — Ох, Б.
Стук в дверь. Там стоят два копа в форме, а также человек средних лет в костюме.
— Офицеры, — приветствую я.
— Б.! — говорит человек в костюме и обнимает меня.
— Привет, — отвечаю я.
— Лори, — продолжает он, отпуская меня и обнимая ее.
Вот ему можно звать ее Лори. Кем бы он ни был. Как-то нечестно.
— Эл, — говорит она. — Большое спасибо, что приехал.
Его зовут Эл. Понятно.
— Спасибо, Эл, — говорю я.
— Как я мог не приехать? — отвечает Эл. — Мы постараемся облегчить для вас ситуацию, насколько только можно.
— Спасибо, Эл, — говорит Лори (?).
— Спасибо, Эл, — вторю я.
— В общем, нам только нужно взять показания, — говорит Эл.
Значит, Эл из полиции. Понятно.
— Мы нашли тело клоуна, и у нас нет совершенно никаких сомнений, что это самооборона.
— Вы бы видели, что он сделал с Грегори, — произносит Лори (?).
Я тороплюсь за трупиком Грегори, уверенный, что так будет проще протолкнуть свою версию.
— Господи, — говорит Эл. — Я любил его, насколько только можно любить говорящую куклу осла.
— Как и я, — говорю я.
— Как и весь Нью-Йорк, — поддакивает второй полицейский в форме.
— Как и я, — соглашается Лори (?).
— Расскажи, что произошло, Б., — говорит Эл. — Своими словами.
— Конечно. Ну, я выгуливал Грегори Корсо, говорящего осла, как и каждый вечер.
— Не каждый, — говорит Лори (?).
— Да, согласен. Как в некоторые вечера.
Это ее удовлетворяет, она кивает.
— И я заметил, что за мной следит этот проклятый клоун, который следил за нами весь день. Правильно?
Я смотрю на Лори (?) ради подтверждения.
— Правильно, — говорит она.
— Он даже был сегодня на моей лекции. Это все видели. Сотни свидетелей. И я обошелся с ним по-доброму, хотя, очевидно, у него не все в порядке с головой. Я даже пригласил его на сцену для дебатов. Оглядываясь назад, должен сказать, что был, пожалуй, слишком добр.
— О чем дебаты? — спрашивает Эл.
— Он заявлял, что видел фильм Катберта и что тот совершенно непохож на то, о чем рассказывал я, почти полная противоположность.
— Безумие, — отвечает Эл. — Какой безумец.
— Да, — соглашаюсь я, хотя сам внутри бушую. — Но нужно быть добрее к нашим безумным друзьям. Так нас учит Тора.
— Ты слишком прекрасен для этого мира, как говорил Винсент Ван Гог, — говорит Эл.
— Спасибо, Эл, — соглашаюсь я. — В общем, клоун напал на Грегори, а потом пошел на меня, в руках сай[157]…
— Сай мы не нашли.
— Позволь договорить. Я хотел сказать, он пошел на меня с… айфоном в руках.
— Мы не нашли… Погоди, что-то я запутался. Айфоном можно угрожать жизни?
— Они же очень твердые. И держи в уме, он уже убил моего осла, так что я не мыслил рационально.
— Это я понимаю, — говорит он. Потом, после паузы: — Но мы и айфон не нашли.
— Может, кто-нибудь его забрал. Я слышал, продажа краденых айфонов — выгодный бизнес.
— Твоя правда, — говорит Эл. — Очень хорошо подмечено. Твоя правда. Может, это тебе нужно быть копом, а мне — гением кинематографа!
Мы все смеемся.
— Короче. Мы подрались, и я, чтобы защититься, ну, забил его насмерть.
— Спасибо, Б., — говорит Эл. — За то, что вновь пережил этот кошмар. Знаю, это нелегко. — Затем копам: — У вас еще остались вопросы, ребята?
— Нет, комиссар Раппапорт.
Комиссар Эл Раппапорт! Ну конечно!
— Ладненько, — говорит комиссар Эл Раппапорт, — тогда позволим вам, очаровательной парочке, вернуться к своей жизни.
— Спасибо, Эл.
Эл обнимает Лори (?).
— Дело не в том, что он клоун, Лори. Это мы знаем точно.
Это еще что значит?
— Спасибо за эти слова, Эл, — говорит Лори (?).
Дело не в том, что он клоун, Лори? Дело не в том, что он клоун, Лори. В голове почему-то включается тревога. О черт. Клоунесса Лори! Так Лори — это Клоунесса Лори? Я присматриваюсь к ней и пытаюсь представить в клоунском гриме.
— Что? — спрашивает она.
— Ничего.
Эл обнимает меня. И уходит вместе с полицейскими. Мы с Клоунессой Лори, наверное, какое-то время смотрим на дверь, словно вдруг испугались остаться наедине друг с другом, словно из-за этого ужасного события между нами разверзлась какая-то пропасть.
— Наверное, нам лучше попытаться уснуть, Сюсипуся, — говорит она.
— Ладно. Хорошая мысль.
— Мне очень жаль, Малыш Милыш, — продолжает она. — Тебе, должно быть, та-а-ак тяжело.
— Да ничего.
— О-о-о, Дружок-Пирожок, — говорит она и заключает меня в объятья.
— О-о-о, — отвечаю я.
В спальне я смотрю, как она раздевается. Она довольно хороша, и я чувствую, как натягивается ткань пижамных штанов. Вдруг осознаю, как я рад, что родился в Соединенных Штатах во времена, когда мне могли провести обрезание во взрослом возрасте в Ожоговом центре имени Ожега и Шрайбера. Так она не заметит, что я не еврей. Это возвращает к вопросу о ермолке. Можно ли снимать ее перед сном?
— Ты не знаешь, где я оставил компьютер? — спрашиваю я. — Я бы хотел кое-что погуглить.
— Там же, где и всегда, — говорит она.
— А, хорошо, — говорю я. — Спасибо.
Я выхожу из комнаты.
— Ты куда? — спрашивает она.
Я возвращаюсь.
— За компьютером?
Она закатывает глаза.
— Что с тобой? — достает его из прикроватной тумбочки. «Моя сторона кровати!» — думаю я.
— Прости, — говорю я. — Еще не пришел в себя и думаю, что останусь таким несколько дней, а то и до конца года.
— Мой бедный мактостик, — говорит она и обнимает меня.
— Ох, — отвечаю я. — А сейчас я понимаю, что даже не могу вспомнить пароль!
— Ха, — смеется она. — Глупый Б.! Это же твое прозвище для меня!
— Ха! — соглашаюсь я. — Смешно… Детка.
И смотрю на нее.
— Ты смешной, — говорит она.
Я решаю не снимать кипу. Это в его духе. Хорошо, что он уже был в пижаме, так что я хотя бы знаю, в чем он спит. Если она спросит, почему я ложусь в ермолке, скажу, что просто забыл. Из-за стресса после жестокого убийства, которое совершил для самозащиты, из-за смерти нашей любимой куклы осла. Правдоподобно. Она поверит. Я забираюсь в кровать.
— Ты ложишься спать в ермолке? — спрашивает она.
— Забыл, — отвечаю я, отстегивая ермолку и отправляя на болванку для париков на тумбочке — полагаю, она здесь для этой цели. — Просто забыл, — продолжаю я, — после убийства, которое совершил для самозащиты, а также гибели ослика. Спокойной ночи.
Ложусь.
— А как же твоя вечермолка?
— Что-что?
— Вечермолка.
Я гляжу в потолок и вздыхаю. Это почти что того не стоит.
— Что-что, еще разок? — говорю я. — Похоже, потрясение затронуло и память.
