Родичи - Липскеров Дмитрий Михайлович (книги полностью бесплатно txt) 📗
– Так точно! – отозвался шофер и знаками стал показывать охраннику, как толкать автомобиль.
Иван Семенович дошел до третьего ангара за десять минут. Он был мокр настолько, как если бы нырнул в речку во всей форме. И что самое омерзительное – с его первым шагом в сухой и теплый ангар дождь внезапно прекратился, небо расчистилось, и закурлыкал в поднебесье журавлиный клин, покидающий родину.
В ангаре работали специалисты. Четверо в штатском курили сигареты и трепали старые анекдоты. В мокром как курица человеке начальства сразу не признали, а когда определили полковника, встали с рельса и недружно поприветствовали:
– Здравия желаем, товарищ полковник!
– Нарыли что-нибудь? – поинтересовался полковник вместо приветствия. Он рассматривал искореженный металл и вспоминал, как тот представлялся ему в ночь катастрофы.
– Как и предполагали, – ответил старший. – Катастрофа произошла вследствие нарушения железнодорожного полотна. Разрушения локомотива соответствуют средней скорости, а точнее после моделирования ясно будет.
– Что в вагонах?
– Ничего. Все купе стерильно чисты, кроме двух: проводниковского и одного пассажирского.
– Что значит чисты? – переспросил полковник.
– А то, что ни единого отпечатка пальца нигде, ни соринки, ни пылинки!
– Вагон абсолютно новый, – вмешался другой оперативник. – В первой ездке!
– И локомотив новый, – добавил старший.
Полковник выудил из нагрудного кармана мобильный телефон, набрал номер и повернулся к подчиненным мокрой спиной.
– Полковник Бойко! – представился, когда ему ответили. – Могу я поговорить с полковником Зубаревым?
– Секунду, – попросил женский голос.
Иван Семенович ждал, в правом виске ломило не на шутку. Когда Зубарев ответил, полковник Бойко принялся настаивать, что дело это должно безраздельно принадлежать ФСБ, так как налицо факт диверсии…
– Ты, Иван Семенович, читал Чехова «Злоумышленник»?
– А при чем тут Чехов? – удивился Бойко.
– При том, что на грузила твою дорогу разобрали! А если серьезно, мы считаем, что вы сами справитесь! Жертв-то всего четверо!.. Ты поищи как следует, думаю, что мальчишки набаловали!
– Вагоны и локомотив новые!
– И что?
– Да странно все, – вздохнул Бойко.
– Можно тебя, Иван Семенович, по-товарищески спросить?
– Спрашивайте.
– Чего тебе в Москве не сиделось?
Полковник Бойко усмехнулся:
– Люблю я эту работу.
– Понимаю, понимаю… – отвечал Зубарев, а сам по привычке прикидывал, не засланный ли казачок. – Понимаю! Если сложности какие, ну, что-то из техники понадобится, ты обращайся!..
– Мне бы машину поновее!
– У меня у самого пятилетка! – хмыкнул эфэсбэшник.
– Тогда дайте официальную бумагу, что дело нам передано, что вы не видите в нем перспективы для своего ведомства!
– Бумагу хочешь?!!
– Если можно, сегодня, – попросил Бойко.
«Засланный казачок», – уверился Зубарев, сам ответил, что можно и сегодня.
– Подошли кого-нибудь к обеду!.. – и повесил трубку.
Иван Семенович отправил мобильный телефон на грудь, а сам подошел вплотную к разбитым вагонам.
– Перепишите номера, и чтобы к вечеру я знал, когда вагоны пущены на рельсы и когда их произвели! Кому принадлежали!
– Так точно! – ответил старший.
Полковник уже собирался покинуть ангар, как что-то его привлекло в куче искореженного металла. Какой-то неестественный блеск… Краем глаза он заметил, что на солнце опять наезжает адская туча. Прикинул, что если не полезет шевелить металл, то, вероятно, успеет посуху засесть в авто к Арамову и отбыть на обед, на который зазывала жена.
Но Иван Семенович был профессионалом, а потому уже через несколько секунд лазил по обломкам, рискуя сломать ногу.
Почти сразу он нашел то, что блестело. Пара вагонных колес сияла так, что глазу стало больно. Вернее, пара была заляпана грязью, но, вероятно, кто-то задел колеса каблуком или чем-то еще. Металл очистился и загорелся. Иван Семенович Бойко сжавшимся желудком почувствовал, что в этом блеске кроется нечто хоть и постижимое сознанием, но невероятное.
Поковыряв железо ключиком от входной двери, полковник выпрямился и сказал тихо:
– Металл-то драгоценный!
В ангаре организовалась ужасающая тишина.
– Похоже, платина! – добавил Иван Семенович.
Никто не проронил ни слова. Бойко голой рукой протер грязь дальше и вновь поковырял ключиком, да так энергично, что тот обломился.
– Платина! – подтвердил полковник и пополз к следующей паре колес. Потер там тщательно, но благородством не засветилось, лишь железом жалко улыбнулось.
Еще час лазил полковник под вагонами, плевал на руки, надраивал колеса, но более ни одно не засветилось манко. Все это время подчиненные смотрели на него как на умалишенного, молча курили и сплевывали на пол.
Наконец Иван Семенович сошел на ровное место и приказал голосом страшным и повелительным:
– Оцепить вагондепо по периметру ОМОНом! Третий ангар окружить спецназом в полном боевом комплекте!.. – Подошел к старшему. – Если обгадишься, в тюрьму на долгие годы пойдешь! Ясно?!!
– Ясно!
Старший вытянулся рельсом, почти взял рукой под козырек, но вспомнил, что в штатском, шлепнул ладонью себя по ляжке и вновь повторил:
– Ясно!
Затрещали рации, из них понеслось многочисленное «есть», и выходящий на двор депо полковник Бойко убедился, что все зачалось как надо, что процесс пошел. Он не заметил, что дождь принялся с новой силой, что Арамов сидит с недовольной рожей, а охранник, освободившись от телогрейки, что есть мочи толкает «Волгу» в багажник и что у него на пиджаке колодка Красной Звезды.
Плюхнувшись на заднее сиденье, Иван Семенович бросил Арамову: «На площадь», – что означало в ФСБ, а сам, не обращая внимания на надсадно ревущий двигатель, ушел в себя глубоко и думал о деле.
В ФСБ его принимать не стали, секретарша Зубарева отдала письмо и подумала, что от мокрого полковника пахнет крысой.
Еще через три минуты авто полковника Бойко врезалось в самосвал, принадлежащий СМУ-3, водитель которого, осознав, на кого наехал, упал в обморок, в котором и пребывал до приезда «скорой».
Полковник Бойко ощутил резкую боль в локте, но, посмотрев на шофера Арамова, о ней забыл. Голова сержанта откинулась, и глаза глядели мертво. Рулевое колесо пробило грудь водителя и раздавило ему сердце. Он умер.
«Скорая» приехала быстро, полковника загрузили и под вой сирен повезли в больницу, где его принял Никифор Боткин, скомандовавший: «На операционный стол!»
Пациент был важен, важен был и Никифор. Он уже знал, что будет делать, и объяснял о том полковнику:
– Сошью связочки, косточки сложу, аппаратик Илизарова на три месяца, и рука как новая!
– Действуйте! – согласился полковник и принял наркоз как внутривенно, так и через маску.
Весь хирургический персонал, ассистирующий Боткину, глядел на его великолепные манипуляции и в едином порыве шептал про себя: «Гений!» И сам Никифор знал сейчас о себе все.
– Шить! – тихо просил он и тут же получал в руку зажим с нужной иглой.
Он прошивал связочки так, как в старые времена девушки вышивали портрет любимого, пронизывая натянутое на круг полотно. Склеивал косточки, как будто складывал художественную мозаику… Лицо его было столь одухотворено, что казалось, будто оно освещает операционное пространство, а не софиты, горящие тысячеваттно.
Полковник на мгновение пришел в себя и увидел, как Боткин ввинчивает в плоть его руки металлические штыри.
– Что это? – пролепетал он, играясь с сознанием, пытаясь ухватить ускользающий зрительный образ. – Что?.. Платиновые…
– Спим-спим! – ласково проговорил Никифор, и на лицо полковника вновь водрузили маску, из которой он вдохнул густо и проиграл сознание анестезиологу.
Операция продолжалась четыре часа, а когда закончилась и полковника повезли в палату, в операционной раздались аплодисменты. Особенно хлопала в ладоши медсестра, делящая с Боткиным диван в ординаторской.
