(не)свобода - Лебеденко Сергей Владимирович (читать лучшие читаемые книги .txt, .fb2) 📗
– Ну, править, конечно, очень много, и структурой ты, Саша, не очень-то владеешь, но фактура… Интересная. – Он внимательно посмотрел на Сашу. – Но ты понимаешь, что мы пишем про жесткие вещи?
– Да, я понимаю.
Саша была какой-то непривычно строгой – хотя почему «непривычно», Олег вообще сколько с ней знаком суммарно, два часа? Может быть, она всегда именно такая: строгая и лаконичная, а ирония – защитный механизм.
Васильич кашлянул.
– Хорошо. Тогда, я думаю, мы бы взяли тебя на стажировку.
– Вы же говорили – у вас нет мест?
Васильич, пойманный на слове, замялся.
– Давай назовем это исключением для авторов, которые умеют складывать слова в предложения. Так что там, сколько у вас в универе требуют, три месяца?
– Я не по поводу стажировки, – возразила Саша. – Мне нужна работа. Оплачиваемая, я имею в виду.
Васильич удивленно взглянул на нее – и Саша быстро пояснила, пока замглавного не успел еще раз отказать:
– Учебу оплачивал отец, теперь нужно как-то зарабатывать самой. Я и подумала…
Саша осеклась, увидев, как Васильич усмехнулся себе в усы.
– Скажи-ка мне вот что, – протянул он. – А тексты тяжело писать? Вот лично тебе.
Саша замерла, словно на экзамене, нахмурилась и ответила:
– Нет, в принципе, это же всего лишь… Ну, я имею в виду, информация, символы и дедлайн, и ты ее вносишь и…
Васильич не стал дослушивать. Он поднялся с кресла, подошел к шкафу и, порывшись в каких-то бумагах, извлек на свет пожелтевшую от времени газету и хлопнул перед носом у Саши – почти так же, как она десятью минутами ранее прервала его рабочий процесс.
– Вот. Читай. Передовицу видишь?
На фото был взорванный дом где-то в Чечне. В статье говорилось о том, как чеченское правительство разбирается с семьями погибших в последнюю войну боевиков. Автором значилась Мария Прилуцкая.
– Ты слышала о Маше? Все слышали о Маше. – Васильич тяжело упал в кресло, извлекая из кармана джинсов коробочку для самокруток. Потом он сгреб в кулак табак с лежавшего на столе фотоальбома, до последнего листочка. Прибавил щепотку из пакета, на котором дизайнеры как можно больше увеличили гнилые зубы некоего страдальца, подписав «КАНЦЕРОГЕНЫ», и занялся скручиванием сигареты.
– У Маши был секрет. Один самый главный секрет, который она рассказала лишь мне и еще паре человек, может, даже муж не знал. – Васильич закашлялся и потянулся за зажигалкой. – А знаете, в чем был секрет?
Олег покачал головой. Саша не пошевелилась. Она смотрела в стену и мысленно считала до ста – как и всегда в случаях, когда возникал персонаж, готовый объяснить, как надо жить и почему она живет не так, как нормальные люди. Даже если персонаж происходил из максимально творческой среды.
– Маша очень боялась писать тексты, – сказал Васильич. – До такой степени, что иногда перед командировкой набрасывала письмо своему адвокату. Она, конечно, стеснялась называть это завещанием… Плохая примета и всё такое. – В воздухе поплыл дымок от сигареты. В отличие от Сашиного табака, этот был горьким и каким-то липким: будто залезал в легкие и прилипал изнутри. – Но уже на месте она вела себя, как чекист на задании. Быстро, по-деловому, четко! Понимаете меня? – Васильич шумно затянулся. – Интервью, репортажи – всё делала. И всегда вытаскивала такое, что… Там, наверху, жопы горели у всех. Потому и не любили ее. Потому и отравили в четвертом году, когда в Беслан летела, – он махнул рукой, разгоняя дым, – и убили потом из-за того же. Ну, вы в курсе.
– Но Саша тоже может активно работать, – вдруг поднял голос Олег. – Конечно, сейчас сюжеты попроще, но ведь…
– Так и пожалуйста – только стажером! – развел руками Васильич. – Вы думали, что сейчас по-другому работают? У нас и денег, и вакансий нет, да и, честно говоря, на стажировку я бы взял исключительно исходя из…
– Ну, платите мне меньше стандартной зарплаты, – оборвала его Саша. – Дайте испытательный срок в две недели, как это принято. Редактора попросите меня особенно контролировать. Только, пожалуйста, – Олег впервые увидел, как она сцепила ладони в замок и положила перед собой, – позвольте мне хотя бы попробовать. Дайте задание – и увидите результат.
Васильич ответил не сразу. Он извлек из-под стола термос, отпил кофе из жестяной крышки-кружки и развернул экран монитора в сторону Саши с Олегом.
Источник в правоохранительных органах сообщил СМИ о планах провести обыски в театре имени Шевченко и еще по пятнадцати адресам, связанным с учреждением.
Олега пробрал холодок. Саша молча читала заметку, сложив руки на груди.
– Ну, и какой бы ты написала об этом репортаж?
Саша прищурилась.
– Я бы пошла в театр во время обыска, наверно, спряталась бы там, дождалась бы, пока не начался бы обыск, и потом… – Она пожала плечами. – Потом написала бы текст.
Без малейшей тени эмоции на лице Васильич развернул к себе обратно экран.
– Ничего не выйдет, – сказал он.
Саша, кажется, такой ответ вполне ожидала, а Олег едва не вскочил с кресла.
– Но почему? Любой ведь…
– Сядь, – резко сказал Васильич. – Во-первых, молодые люди, мы не «Брейк-ньюс», чтобы подставляться под дубинки и сроки ради эксклюзива. Во-вторых, информацию надо как минимум проверить – мало ли кто, что и кому сказал? Если я напишу, что мой источник в Кремле сообщил о том, что правительство переселяется на Луну, вы тут же броситесь писать об этом репортаж?!
Олег прикрыл глаза рукой. Он вдруг почувствовал себя очень уставшим.
– А если это и правда, было бы неплохо для начала обзвонить пресс-службы и министерства, и театра – и узнать их версию того, что происходит, – Васильич покачал головой и сделал большой глоток кофе. Потом отвернулся обратно к монитору и спрятал пышные усы под мозолистой ладонью. – Можете идти. Оба.
Олег предложил Саше подождать его в коридоре, но та молча вышла из редакции, разве что дверью не хлопнула. Олег вздохнул и направился в кабинет, занятый отделом культуры. За столом на фоне обклеенной стикерами пробковой доски сидела завотделом Варвара Шпаликова и бойко перестукивала по клавиатуре, воспроизводя не то Римского-Корсакова, не то Берлиоза.
– Олежа, у меня к тебе будет просьба, – с ходу, без приветствия и вступления, начала она.
Став «репортером без стола», Олег подрядился писать сразу для нескольких редакций. Выходило забавно: однажды в коридоре он столкнулся лицом к лицу с редакторами политики и культуры, и оба бросились давать ему задание. Впрочем, по большей части всё равно занимался зрелищами: судами и театром.
– Вы по поводу обысков в театре Шевченко, Варвара Дмитриевна? – с надеждой уточнил Олег. Раз уж Саше не поручили, то, может быть, он…
– А? О, нет, там опять какие-то разборки внутренние, – отмахнулась редактор. – У меня есть кое-что поинтереснее.
Шпаликова (она просила называть себя по фамилии) извлекла из принтера свежую распечатку и передала Олегу. Со страниц на него глянули унылые глаза режиссера Черновдовина – ранее популярного в либеральных кругах артиста, а теперь доверенного лица муниципального депутата района Замоскворечье. В новости говорилось, что Черновдовин занимается съемками сериала и постановкой спектакля по Достоевскому.
– Сегодня предпремьера. Пойдешь? – И, не дожидаясь ответа, протянула Олегу картонку. – Держи.
Олег повертел в руках пригласительный со скверно пропечатанным текстом и спросил с ноткой надежды:
– Варвара Дмитриевна, а может, все-таки Шевченко? Обыски в театре – это же дичь, такое в первый раз с Союза, наверно, и даже если это такая формальность…
– По этому поводу не знаю, – отрезала Шпаликова, возвращаясь к монитору. – Звучит интересно… Но когда они придут туда с обыском, не знает никто ж? А вообще – это к Васильичу, он лучше подскажет.
Олег кивнул и вышел из кабинета, пряча в карман скрученную в трубочку распечатку и пригласительный.
