Старый дом - Климов Михаил (бесплатные версии книг .txt) 📗
– Хотят… – кивнул он.
И приказчик исчез.
– Так что с вами? – опять спросила Надежда.
До этого момента она терпеливо ждала, изредка вопрошающе взглядывая на своего кавалера.
– Посмотрите в окно… – попросил он.
Просьба эта далась Славе после некоторого раздумья.
С любой другой женщиной он бы себе такого не позволил, надо их беречь от всего опасного и неприятного, это Прохоров усвоил с детства. Но тут, с одной стороны, он играет на чужом поле, где правила ему практически неизвестны, а ей – вполне знакомы. Однако даже не это главное – важней было то, что, как он понимал, с ним сидела за столом профессиональная революционерка, то есть боец, и опекать ее в этом смысле было бы просто глупостью.
И даже в каком-то смысле издевательством.
– Что я должна увидеть? – поинтересовалась Надежда.
– Вон тот персонаж, с тонкими усиками, – он не стал показывать рукой, сделал это глазами, да, пожалуй, еще подбородком, – разглядывает витрину, обратили внимания? А теперь отвернитесь, не надо на него так долго смотреть… Я не уверен, что он нас видит через стекло, но лучше все же поберечься…
– Так в чем дело с этим господином? – почти возмущенно спросила Надин. – Клетчатые брюки не идут ему? Или одет не по сезону?
– Это полиция… – еще тише сказал наш герой. – Шпик, филер, агент, гороховое пальто…
Он не помнил, откуда у него в голове это странное последнее словосочетание. Он, если честно, вообще не знал, что такое «гороховое пальто».
Цвет, как у гороха?
Но какого?
Зеленого?
Уже созревшего?
Горохового супа?
Или фактура ткани должна быть в мелкую пупырышку?
Однако он твердо знал, что здесь так называли тех, кого в его мире зовут «наружка».
Откуда это знание?
Помнилось ему, что в детстве он читал какую-то книгу, кажется, о Баумане, и вроде бы это выражение оттуда…
Но может быть, и нет…
Может, то была книга о Камо?
В детстве он много подобной белиберды читал…
Надин еще раз взглянула на итальянца, потом отрицательно покачала головой, хотела что-то сказать, но…
Но тут принесли чай.
– С чего вы взяли? – спросила она, как только приказчик отошел.
– Две причины…
Слава поднял два пальца и подвигал ими в воздухе.
Ему хотелось, чтобы со стороны их разговор был похож на невинный треп, которым он являлся всего пять минут назад.
– Во-первых, он таскается за нами уже больше двух часов. Я его заметил, когда мы были еще в «Славянском базаре»… Это – аргумент?
– Не совсем… – Надежда опять глянула на «итальянца». – Я могу себе представить человека, у которого здесь, на Никольской, есть какие-то дела, он ждет кого-то и постоянно присутствует тут…
– Вы себя уговариваете или меня?
– Вторая причина?
Надежда стремилась казаться веселой и беззаботной, но получалось это у нее не очень.
– У него лицо полицейского… Я поначалу решил, что ошибаюсь, – чуть-чуть приврал он, – но вот убедился, что, к сожалению, – прав…
– Это вообще – чушь… – казалось, она вздохнула с облегчением. – Вы что – поклонник Ломброзо? Мне кажется, этот персонаж похож, скорее, на преступника… На какого-нибудь сутенера, так, кажется, называются эти мужчины, которые торгуют женщинами…
– Ломброзо не читал, только книжками его торговал… И книжки его дешевые… – попытался пошутить он, но увидел, что не очень получается, поэтому продолжил уже всерьез. – Однако за свою жизнь убедился, что преступники и полицейские всегда, ну кроме кино, конечно, очень похожи. Это в принципе один тип, просто играющий за разные команды…
– Неубедительно…
– А что будет убедительно?
– Вы так говорите, как будто все знаете… – она недоверчиво смотрела на Славу. – Ну откуда вам знать, как выглядят преступники и полицейские?
40
– Милая вы моя… – улыбнулся он, несмотря на напряжение ситуации. – Вы просто чудо, что такое… Да я всю свою сознательную жизнь имею дело только с теми или с другими.
– Почему?
– Потому что при большевиках моя профессия была преступлением, и нам приходилось бегать от ментов. Так назывались в мое время полицейские… – предупредил он ее вопрос.
– Но ведь то, чем вы занимаетесь – просто торговля? – она никак не могла взять в толк. – Разве это запрещено?
– В то время это называлось спекуляцией и получить по этой статье можно было до десяти лет тюрьмы…
– Ну, это же глупость…
– Передайте это Ленину, может, он вас послушает… – почти грубо сказал Прохоров, но тут же поправился. – Извините, это ведь его идея. А сейчас, там у меня, практически все покупатели – преступники или бандиты. Я вам рассказывал о Горохе – так он совсем не один такой… И уверяю вас, что посмотрел сегодня на полицейских на улицах, да вот еще и на этого типа – ни те, ни другие за прошедшие сто лет не изменились… Менты, они и есть менты.
– И все равно – не верю…
– Но почему? – удивился он. – То, чем вы занимаетесь, всегда вызывало вполне закономерный интерес у полиции, так что появление его тут вполне закономерно.
– Это не может быть вызвано вниманием к моей персоне… – она покачала головой. – Потому что они меня давно забыли и нигде я по их спискам не числюсь. За мной и есть-то, точнее, было, всего участие в демонстрации и одно… – она вдруг покраснела и замкнулась, но договорила, – доставление в участок…
– Ну хорошо, – он почувствовал, что воспоминание это ей неприятно и перевел разговор в другую сторону. – Я видел, как этот прохвост, – наш герой кивнул на «мафиози», – прогнал мороженщика… Помните, тут стоял такой неприятный мужик, когда мы обедали?
– И вы его могли прогнать… – не сдавалась Надежда. – Приличный человек всегда может прогнать мужика – такая у нас страна…
– Ну вот, вы опять за свое… – развел руками наш герой. – Страна плохая, да вы в нашей бы пожили… – Она укоризненно посмотрела на Славу. – Ну ладно, ладно, не буду… И он бы сразу ушел?
– Ну, поорал бы, повозмущался немного… – после секундного раздумья сказала она, – но потом обязательно бы ушел. Зачем ему, нищему, связываться с солидным господином?
– А когда этот подошел, он и сказал-то всего два слова… И мужик мгновенно исчез…
– А я и не говорю, что вы неправы… – вдруг с вызовом сказала Надежда. – Я только пытаюсь вам доказать, что вы можете быть неправы…
– Судя по тому, что я вижу, – почти рассердился Прохоров, – мне кажется, что вам очень не хочется, чтобы этот господин оказался шпиком. Не знаю, в чем дело, – добавил он, глядя прямо ей в лицо, – но это не самая умная политика – делать вид, что неприятностей нет…
Но Надя словно не слышала его.
– Это он за вами… – вдруг сказала она.
– В смысле?
– Ну, мы с вами взяли машину, – она была расстроена, но опять держала себя в руках, – а надо было ехать на извозчике…
– Это почему же?
– Потому что извозчик сидит далеко, к тому же пространство вокруг открыто и он из-за шума ничего не слышит… – объяснила Надежда, – или почти ничего… А моторист совсем рядом и в малом объеме машины слышит без малого все… А вы вспомните, о чем мы там говорили… Да я бы сама, если бы была посторонним человеком и услышала такое, вызвала бы полицию…
Теперь, надеюсь, читателям понятно, что именно имел в виду автор, когда говорил о первой и второй ошибках Прохорова.
– Не вызвали бы… – возразил он, но с ее логикой вынужден был согласиться. – Однако в принципе вы правы – мы действительно потеряли всякую осторожность… И все-таки признайтесь, пожалуйста, Надежда Михайловна, почему вы так не хотите признать, что там за окном полиция?
– Потому что, если он полиция, то это – катастрофа… Даже, если они следят за вами…
– А какая разница? – опять не понял Слава, – почему вы все время упоминаете, что они следят за мной?
– Потому что вы – заметный… – попробовала объяснить она. – Как мы ни старались с вами, но вы и одеты, и ведете себя, и говорите – не как человек, который живет в Москве… Да и в России… А меня они, скорее всего, не видят, потому что я такая же, как все…
