Перфекционистка из Москвы - Хайнц Мария (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗

– Ну дай ты человеку слово сказать, Татьяна Васильевна, – перебивает её папа. – Может быть, у дочки новости поважнее наших морковок.

Все напряженно смотрят на меня.

– Я… – начинаю я, неожиданно для себя всхлипывая. – Я уже давно вам хотела сказать, но всё не решалась… Так всё навалилось. Столько проблем…

– Ну говори же. Мы готовы к самому ужасному. Подожди чуть-чуть, – мама бежит к серванту и берет корвалол. Так её мама всегда делала, когда думала, что дочь беременна.

– Нет, мама, я не беременна, – мама, густо краснея, машет рукой, а второй отсчитывает капли. – Я потеряла работу. Точнее, меня уволили…

Мама сует капли папе.

– Выпей, у тебя плохое сердце.

– У меня хорошее сердце. Пей сама, – отрезает папа. – По сокращению?

– Да, как же еще? – удивляюсь я.

Мама облегченно вздыхает и пьет из стаканчика.

– Знаешь, еще сколько всяких статей бывает. Я в отделе кадров до твоего рождения работала. Все статьи знаю. За пьянство, например, могут уволить. Или прогулы. Потом с такими записями в трудовой никуда не устроишься.

– Ну, ты загнула, дорогая жена, – смеется папа. – Нашу Александру – за пьянство или прогулы! Ты представь себе такое!

Смех этот сначала звучит робко, но тут же его подхватывает Алексей, и через несколько секунд раскатистый мужской хохот громыхает под сводами нашего деревянного домика. Мы с мамой тоже смеемся. Каждый, по-видимому, представил меня с синими кругами под глазами, умоляющую после нескольких дней запойного прогула не вносить страшную запись в трудовую книжку.

– Смех сквозь слезы, – шепчу я и останавливаюсь первой.

– А чего сильно расстраиваться? – вступает папа. – Пособие тебе по закону три месяца будут платить. За это время что-нибудь новое найдешь. Специалист ты у нас востребованный. Я не сомневаюсь, что даже лучше работу подберешь. Та тебе, по-моему, не особенно нравилась. Иногда бывает в жизни трудно самому что-то поменять. Нужен толчок для дальнейшего движения. Вот, считай, он у тебя и случился.

И это мой молчаливый папа! И это моя говорливая мама! Как будто подменили.

– Сейчас на рынке спад рабочей силы, – подхватывает Алексей. – Большие сокращения. Спрос невысокий, количество специалистов растет. Престижные фирмы подходят к подбору персонала очень тщательно, проверяют кандидатов от и до, проводят психологические тесты. Именно такой тест нас с Александрой и свел вместе.

Папа, улыбаясь, смотрит на меня, я втягиваю голову в плечи, как цапля.

– Вы в отделе кадров работаете? – откликается мама. – Я тоже, по молодости!

– Нет, я не работаю в отделе кадров. Я лишь вызвался Александре помочь пройти психологический тест. Я психолог.

– Психолог? А зачем тебе психолог, Александра? Какие-то проблемы?

Улыбка исчезает с лица мамы.

– Да нет, что вы! Ничего серьезного! Просто небольшая перенастройка на соответствие потребностям рынка рабочей силы.

– Тогда понятно! – отвечает мама и непонимающе смотрит на Алексея. – Спасибо Вам большое, в любом случае.

– Лишь бы толк был, – подытоживает папа. – Теперь чайку из мяты? Тоже свой.

– С удовольствием, – отвечаем мы в один голос.

– К чаю у нас варенье и белый шоколад. У нас, знаете ли, все – любители темного шоколада. И Александра тоже – в нас пошла, – докладывает мама и кладет сладости на стол.

– А я, наоборот, только белый и ем, – отвечает Алексей. – Переел когда-то темного. С тех пор не прикасаюсь.

– Как удобно, – многозначительно улыбается мама. – Как удобно…

После чая папа пересаживается на диванчик с мамой. Они хорошо смотрятся вместе: как мои прабабушка и прадедушка на старом деревенском фото, висевшем в рамке под стеклом в большой комнате у родителей. Оно уже пожухло по краям, пожелтело, но всё еще сохраняет в себе то единственное, для чего пары одевали лучшие наряды и ехали за многие километры в районные центры к фотографам. Они хотели запечатлеть незримое и всё же ощущаемое: в глазах, положении рук и тела, взгляде друг на друга. Этому нельзя обучиться, нельзя изобразить по указанию фотографа – наши предки увековечивали чувства, любовь, семейные ценности, чтобы передавать их как эстафетную палочку, из поколения в поколения дальше в паутину веков. Наверное поэтому хранят такие фотографии, как зеницу ока. Иначе оборвется родовая связь, прочное генетическое сцепление, которое держит любящие семьи вместе. Я вдруг пожалела, что не взяла с собой фотоаппарата.

Папа тем временем сокрушается о другом:

– Жаль, что вы не на выходные приехали. По субботам у нас банька! Какая же после нее благодать! Свежо! Хорошо!

Я с ужасом представляю себе, как они нас с Алексеем загоняют вместе в баню и закрывают дверь на засов. Что это я такое выдумываю – они же не фашисты! Я им объясняю, что он не друг мне вовсе, и отношения у нас еще не так далеко зашли, чтобы в баню вместе ходить, а папа не слушает и говорит, что в бане слишком жарко, чтобы думать о чем-нибудь другом, кроме как побыстрее выйти оттуда.

– Мне тоже баня нравится, – вторит ему мама, положив голову на плечо папы, – но без городской квартиры я больше недели прожить не могу. На выходные обязательно нужно съездить окунуться в устроенный быт.

– Я тоже человек городского типа, – отвечает Алексей. – Хотя когда вижу такую идиллию, то на природу тянет. Здесь столько всего, чего в городе и не встретишь. Сегодня, например, когда наша электричка уехала, я с пригорка такую картину наблюдал. Объявили о приближении поезда на Москву. Чтобы успеть, опаздывающие подползали под бетонной платформой и переходили пути прямо перед носом прибывающей электрички! Там куча похоронных венков висит, но люди всё равно прут. Ради одной минуты рискуют жизнями!

Родители переглядываются и виновато улыбаются.

– Вынужден признаться, – говорит папа, – мы с женой тоже так иногда делаем. Далеко всё-таки с поклажей идти до перехода – метров двести туда, двести обратно. Но мы не рискуем. За пару минут до прихода поезда через рельсы сигаем.

– Что? – кричу я, в ужасе переводя взгляд то на маму, то на папу. – Да вы с ума сошли! Это же так опасно! Господи, вы же взрослые люди, а ведете себя, как дети!

– Виноваты, виноваты, – мама опускает глаза и ерзает ступнями по скатавшемуся войлоку на тапках. – Старые мы стали уже. Ленивые, чтобы всё делать, как надо.

– Что-то мы засиделись, – прерывает оправдания жены папа. – У меня еще работа на сегодня есть. А гостям предлагаю дом осмотреть.

Папа уходит в свой сарайчик, мама вспоминает, что у нее закончилось масло и убегает в магазин, а я веду Алексея на второй этаж.

– Так давно здесь не была, что сама боюсь заплутать, – объясняю я свои неловкие движения, забираясь по крутой лестнице. – Родители здесь столько всего настроили за лето!

– Да, дача – это место самовыражения всей России, – усмехается Алексей. – Всё-таки природное стремление к собственничеству и творческой самореализации ничем не убьешь. Человек хочет иметь свой кусок в этой жизни, причем большой и красивый.

– А у твоих родителей есть дача?

– Да, но немного не такая. Папа задумал её, как место для отдыха. Поэтому он там расслабляется, а мама воплощает его идеи, то есть работает.

– Ты ничего не рассказывал про своих родителей. Кто они? Чем занимаются, если не секрет?

– Папа – успешный зубной врач. Был когда-то. Теперь он уже не лечит, а лишь управляет. У него свои клиники и еще куча всего. Я даже толком не знаю. Меня его бизнес никогда не интересовал. Мама работает бухгалтером.

– А зачем она работает? Папа её наверное может обеспечить?

– Да, папа многих обеспечивает. Думаю, что ей когда-то наскучило сидеть дома и ждать кормильца семьи. Он дома не бывает.

– Ты с ними живешь?

– Да, пока с ними, хотя дома только ночую.

У меня в голове всплыл вопрос из кафе «Двуспальная ли кровать у него в комнате?», но я его отогнала, как надоедливую муху.

– Учишься?

– Это уже похоже на допрос с пристрастием, – Алексей улыбается. – Скажи мне лучше, чьих это рук дело?