Цветы на чердаке - Эндрюс Вирджиния (читаемые книги читать TXT) 📗
Мать с явным усилием еле заметно кивнула. Мы с Кристофером подошли к ней ближе. Близнецы возились на полу с игрушечными машинками, и было заметно, что их нисколько не заинтересовало неожиданное прибытие полиции.
Один из служителей порядка с добрым лицом, покраснев до корней волос, сделал шаг в направлении матери.
— Миссис Доллангенджер, — начал он настолько монотонно, что я еще больше перепугалась, — нам очень жаль, но на шоссе Гринфилд Хайвей произошла авария.
— О… — тяжело вздохнула мама, протягивая руки одновременно ко мне и к Кристоферу. Я чувствовала, как она дрожит, и эта дрожь передалась мне. Не отрываясь, я смотрела на медные пуговицы на кителе полицейского; больше ничего вокруг себя я не видела.
— К сожалению, ваш муж попал в эту аварию, миссис Доллангенджер. — Мать еще раз судорожно вздохнула, зашаталась и упала бы, если бы мы с Крисом не поддержали ее.
— Мы уже произвели допрос водителей-участников происшествия, и, насколько нам известно, ваш муж был не виноват, миссис Доллангенджер, — продолжал вещать монотонный голос. — В соответствии с показаниями, которые мы записали, водитель голубого «Форда», ехавшего навстречу, постоянно заезжал за пределы разграничительной линии и, видимо, был в состоянии опьянения. Он лоб в лоб врезался в машину вашего мужа. Но у нас создалось впечатление, что ваш муж пытался предотвратить несчастный случай, поскольку он маневрировал, чтобы избежать лобового столкновения, но из другого автомобиля или грузовика выпала деталь, что помешало ему завершить защитный маневр, который спас бы ему жизнь. Итак, машина вашего мужа, которая была намного тяжелее, перевернулась несколько раз, но даже в этих обстоятельствах у него был бы шанс выжить, если бы следующий за ним грузовик, который не мог остановиться, не ударил в его машину сзади. «Кадиллак» снова перевернулся и загорелся.
Я никогда не видела, чтобы в наполненной людьми комнате так быстро воцарилась тишина. Даже близнецы оторвались от своей игры и уставились на полицейских.
— Мой муж… — прошептала мама таким слабым голосом, что ее было едва слышно. — Но он… он… не погиб?
— Мэм, — ответил траурным голосом краснолицый полицейский, — мне причиняет ужасную боль то, что я вынужден приносить такие новости во время семейного торжества.
Он стушевался и неуютно огляделся вокруг себя.
— Мне очень жаль, мэм… все делали все возможное, чтобы достать его из машины, но, мэм, судя по тому, что сказал доктор, смерть наступила мгновенно.
Кто-то из сидящих на диване вскрикнул. Мать не издала ни звука. Она продолжала бессмысленно смотреть перед собой. Отчаяние мгновенно смыло все краски с ее лица, и теперь оно напоминало маску смерти. Я не отрываясь смотрела на нее, пытаясь взглядом сказать ей, что это не может быть правдой. Только не папа! Только не мой папа! Он не мог умереть! Не мог! Умирают старые, больные люди, но не тот, кто был так нужен и любим всеми.
Но я видела перед собой маму, лицо которой внезапно посерело, взгляд потух, а руки как будто выжимали невидимую скатерть. Казалось, ее глаза с каждой секундой проваливались все глубже в глазницы.
Я заплакала.
— Простите, мэм, но мы хотели бы передать вам некоторые из его вещей, которые выпали из машины от первого удара. Мы сохранили все, что могли.
— Уходите! — закричала я на офицера. — Убирайтесь отсюда! Это не мой папа! Я знаю, что это не он! Он просто остановился, чтобы купить нам мороженого. Он может приехать в любую минуту! Уходите!
Я подбежала к одному из офицеров и стала бить его кулаком в грудь. Он попытался оттолкнуть меня. Кристофер сзади начал оттаскивать меня в сторону.
— Пожалуйста, — сказал полицейский, — кто-нибудь подержите ребенка.
Мать обхватила меня руками за плечи и прижала к себе. Люди растерянно бормотали что-то, а с кухни доносился запах подгоревшей еды. Я ждала, что кто-то подойдет ко мне и скажет, что Бог никогда не забирал к себе таких людей, как мой отец. Но никто этого не сделал. Только Крис подошел и обнял меня за талию, так что мы стояли втроем: мама, Кристофер и я.
В конце концов мой брат отважился заговорить и странным, сиплым голосом произнес:
— Вы действительно уверены, что это был наш отец? Если зеленый «Кадиллак», как вы говорите, загорелся, то человек внутри, скорее всего, обгорел настолько, что трудно было установить, кем он был на самом деле.
Громкие, раздирающие душу рыдания вырвались из груди мамы, хотя до этого она не проронила ни слезинки. Она поверила! Она поверила, что эти двое говорили правду!
Разодетые в пух и прах гости окружили нас и начали говорить обычные в таких случаях слова сожаления. Так происходит всегда, когда нужных слов не найти.
— Нам очень жаль, Коррин. Для нас это настоящий удар… Это так ужасно… Как ужасно, что это случилось с Крисом!
— Наши дни сочтены… Да, да, со дня рождения папы все наши дни сочтены.
Толпа гостей окружала нас, но в конце концов начала убывать, как вода, просачивающаяся через бетонный пол. Папа действительно умер. Мы больше никогда не увидим его живым, теперь он предстанет перед нами лежащим в гробу, в деревянном ящике, который потом зароют в землю и украсят сверху мраморным надгробием с его именем и датой рождения и смерти, той же самой датой, только год будет другой.
Я посмотрела вокруг, чтобы узнать, что происходит с близнецами, которые явно ничего не поняли. К счастью, кто-то из гостей догадался увести их на кухню и готовил для них легкий ужин, чтобы затем уложить спать.
Я встретилась взглядом с Кристофером и поняла, что он, как и я, захвачен и подавлен кошмарностью происходящего. С бледным лицом, на котором застыл испуг, он смотрел перед собой взглядом, исполненным глубокого горя, от чего его глаза, казалось, потемнели.
Один из полицейских выходил из дома к своему автомобилю и теперь возвратился с кипой вещей, которые он разложил на кофейном столике. Я замерла, глядя, как на свет Божий появляется то, что отец обычно носил в карманах: бумажник из кожи ящерицы, который мама подарила ему на Рождество, кожаный блокнот, наручные часы и, наконец, обручальное кольцо. Побывав в огне, все вещи почернели и покрылись налетом сажи.
Последними появились раскрашенные в мягкие пастельные тона животные, предназначенные для Кори и Кэрри. Как сказал краснолицый полицейский, все они были найдены рассыпанными вдоль дороги. Синий плюшевый слон с розовыми бархатными ушами и бордовый конь с красным седлом и золотыми поводьями. О, это было как раз для Кэрри. Сердце мое сжалось, когда полицейский стал выкладывать папину одежду, которая вывалилась из чемоданов, когда открылся замок багажника. Я знала эти костюмы, эти рубашки, галстуки, носки. Один из галстуков я сама подарила отцу на его день рождения.
— Кто-то должен поехать с нами и опознать тело, — сказал полицейский.
Теперь я была уверена. Это была правда. Наш отец больше никогда не приедет с подарками для всех нас, даже на свой собственный день рождения.
Осознав это, я стремглав бросилась из комнаты. Мне хотелось быть как можно дальше от разложенных на столе вещей: они разрывали мое сердце и заставляли чувствовать боль, в сравнении с которой все, что я пережила до этого, не имело никакого значения. Я выбежала из дома на задний двор и там стала бить кулаками по стволу старого клена, пока не содрала в кровь руки, а потом бросилась на траву и горько заплакала. Мне показалось, что из меня изливаются океаны слез по папе, который на самом деле должен был быть жив. Я оплакивала всех нас, оставшихся без него, особенно близнецов, у которых даже не было возможности в полной мере почувствовать, какой чудесный отец у них был.
И когда мои слезы иссякли, а глаза стали распухшими и красными, я услышала, как сзади легкими шагами приближается мама.
Она села на траву позади меня и взяла мою руку в свою. Молодой месяц — луна была в первой четверти — уже успел зайти, но небо было усыпано миллионами звезд, а в воздухе чувствовалась весенняя свежесть и первые ароматы цветения.
