Яблоневый дворик - Даути Луиза (читать книги регистрация .txt, .fb2) 📗

Повернув налево, я быстро, не оглядываясь по сторонам, зашагала в сторону, противоположную дому, к магазинам. Мне нужно было убедиться, что он за мной не следит. Возле входа в «Маркс и Спенсер» резко свернула и нырнула внутрь. Не оборачиваясь, прошла к ведущему на второй этаж эскалатору — одному из тех, что ускоряют ход, стоит на них ступить. Обычно это застает меня врасплох, но в тот момент пришлось как нельзя более кстати. На втором этаже я потолкалась среди субботних покупателей и направилась в отдел дамского белья. Сюда он не мог проникнуть незамеченным. Укрывшись за стойкой спортивного белья и утягивающих бюстгальтеров, я с колотящимся сердцем следила за сходом с эскалатора, ожидая, что снизу вот-вот покажется его макушка, а потом лицо, с некоторых пор неотступно маячившее у меня перед глазами.

* * *

Но этого не произошло. Прождав минут десять или около того, я отвернулась и принялась медленно бродить по отделу. Брала с полок вещи, рассматривала их и клала обратно. Еще немного тут побуду, просто на всякий случай, решила я, и пойду домой. В этот момент у меня во внутреннем кармане пиджака звякнул мобильник. Чуть поколебавшись, я его достала. Сообщение с незнакомого номера: «Отличная стрижка». Я нажала «Удалить».

* * *

После этого инциденты посыпались один за другим. Чуть ли не каждый день на мой телефон поступали заблокированные пропущенные вызовы — иногда по десять двенадцать подряд, иногда с перерывом в несколько часов, Потом целую неделю стояла тишина — и все началось сначала.

На мой рабочий адрес от него пришло еще одно письмо — деловое, адресованное кроме меня пяти другим корреспондентам, включая Сандру. Он предлагал встретиться вечером в пабе и обсудить перспективы развития магистерской программы. Вначале я удивилась, потому что давно заблокировала электронный адрес Крэддока, но потом поняла, что сообщение отправлено не с рабочей почты. Остальные адресаты уже воспользовались опцией «Ответить всем». Двое сочли идею превосходной, другие двое сказали, что придут, если смогут. Сандра напомнила Джорджу, что я больше не сотрудничаю с программой, но выражала надежду, что я все-таки приду дать им мудрый совет. Я не стала отвечать и отправила этот его адрес в черный список.

* * *

Через неделю по дороге со станции домой я получила сообщение от кузины Марион из Боримута. Мы с ней довольно редко общаемся. Вот что она написала: «Проверь свою электронную почту. Ты всем рассылаешь спам! Надеюсь, у тебя все хорошо. Люблю, целую, Марион». Дома я обнаружила, что мой ящик на hotmail, который я завела, когда начала работать внештатно, заблокирован из-за взлома. Оказалось, всем адресатам моего списка контактов стали приходить ссылки на порнографические сайты. В созданном позже почтовом ящике на Google нашла несколько писем от тех, кто знал оба адреса, — они сообщали, что с моей почтой творится неладное. Одни проявили понимание, другие возмущались, словно допускали, что я сознательно рассылаю идиотские ссылки. Я потратила три дня, чтобы привести все в порядок.

После этого нападки прекратились. Полная занятость держала меня в тонусе — не столько даже сама работа, сколько необходимость заново привыкать к длинному рабочему дню, другому ритму, другой усталости. Примерно через месяц Сандра прислала сообщение, подтверждающее дату и время встречи в пабе. Я представила, как Джордж Крэддок заглядывает к ней в кабинет и говорит: «Кстати, почему бы не напомнить Ивонн про паб? Она у нас больше не работает, но было бы здорово узнать ее мнение».

Я ответила очень коротко: «Извини, дел по горло! Пока, И.» В обычных обстоятельствах я бы добавила: «Привет всем». Воображение тут же нарисовало новую картинку. Джордж Крэддок с простодушным видом говорит Сандре: «Это безобразие! Надо ее вытащить выпить с нами», У него сотни внешне невинных способов вступить со мной в контакт. Я должна заранее разработать стратегию для каждого случая.

В тот период настроение у меня скакало от дикого параноидального страха до относительного спокойствия. Иногда мне казалось, что я в опасности. Он знает, что я по каким-то причинам не обратилась в полицию, а раз я не заявила о первом нападении, логично предположить, что не стану заявлять и о следующем. В другие дни я говорила себе: он ведет жизнь респектабельного джентльмена, и ему есть что терять — дом, семью. Я его не интересую. Он просто пытается доказать самому себе, что не совершил ничего ужасного. Он хочет общаться со мной как ни в чем не бывало, потому что это укрепит его в убеждении, что подобное поведение вполне допустимо. Как знать, может, назавтра он говорил себе: «Кажется, я вчера перестарался. Но она сама была не прочь!» Может, отправляя мне очередное письмо или эсэмэску, он был уверен, что я восприму его послание как удачную шутку.

Он преподавал в университете. Держался за свою должность, каждый день ходил на работу, по-видимому, не имел судимости. Он никогда не мечтал о том, чтобы ночью в темном переулке напасть на женщину и утащить ее в кусты, — то есть, может, и мечтал, но никогда бы на это не решился. Я подумала о его студентках. Не угрожает ли опасность им? Да нет, вряд ли. В наши дни скрыть сексуальное домогательство трудно, а наказывают за него сурово. Он не дурак. И вообще, скорее всего, главное для него — унизить женщину, которая считает, что превосходит его в профессиональном отношении. Эта мысль осенила меня, когда я сидела за рабочим столом. Действительно, как ученый он мне в подметки не годился и не мог этого не понимать. Ладно, если я еще немного потерплю, он сдастся и потеряет ко мне интерес. Для него это игра. Если я не стану реагировать, а буду жить обычной жизнью, он махнет рукой. Его выходки не отличались изобретательностью, а насчет некоторых (в частности, взлома моего почтового ящика) я даже сомневалась в его причастности.

* * *

Потом наступило то воскресенье. Гай был на конференции в Нортгемптоне, откуда позвонил и сказал, что приедет рано. Я решила сходить в магазин деликатесов, который по воскресеньям работал до четырех, и купить чего-нибудь вкусненького, например маслин, анчоусов в масле и неоправданно дорогой фокаччи. Мне хотелось порадовать мужа. За выходные я по нему соскучилась. В тот день я не испытывала особой тревоги или нервозности. Мне казалось, что я в норме.

Все могло сложиться иначе, если бы Гай не позвонил, а я не пошла бы в магазин. Именно на обратном пути я увидела его, хотя он меня не заметил. Я уже сворачивала на нашу улицу. Начал накрапывать мелкий сентябрьский дождик. С утра светило солнце, но в воздухе уже ощущалось дыхание осени. Метеорологи на следующей неделе сулили бабье лето; по их прогнозам, октябрь обещал быть теплым и ясным, но в то воскресенье в это слабо верилось. Я поставила сумку на землю и подняла капюшон плаща. И, едва подняв голову, примерно в ста метрах впереди увидела Джорджа Крэддока. Он приближался к нашему дому. Желудок у меня перевернулся от страха, потом еще раз и еще — только так я и могу описать, что почувствовала. Тем временем он дошел до нашего дома и замедлил шаг, хотя не остановился.

Немедленно развернувшись, я быстро пошла в обратную сторону. Что он собирается делать, когда достигнет конца переулка? Обойдет квартал по кругу или вернется той же дорогой? Если первое, то я успею выйти на главную улицу. Если же он развернется прямо сейчас, то увидит, как я поспешно удаляюсь.

Я шла очень быстро, но не бежала. Выбравшись на главную улицу, направилась прямиком к станции, миновала широкий и высокий вестибюль, провела транспортной картой по сканеру, проскочила через турникет и вышла на платформу. Сумка колотила меня по бедру, в руке раскачивался пакет с покупками, но я не обращала на это внимания. Поезд на линии Пикадилли стоял с открытыми дверями. Поездка до центра по синей Пикадилли-лайн занимает больше времени, чем по малиновой Метрополитен-лайн, поэтому обычно я предпочитаю последнюю с пересадкой на Кингс-Кросс, но сейчас меня устраивала и синяя ветка. Не успела я зайти в вагон, как прогудел сигнал и двери закрылись. Поезд тронулся, я огляделась по сторонам: не проследил ли он меня до метро. Но его нигде не было видно. Я доехала до Грин-парка. Вышла на улицу и, уже не думая о том, что делаю, расстегнула карман, где все это время носила, как талисман, тот телефон, что когда-то дал мне ты. Я включила его и набрала единственный хранившийся в его памяти номер.