Куклу зовут Рейзл - Матлин Владимир (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Но он не засмеялся, а пристально посмотрел на Джеффа:
— Если ты выкинешь из головы всю эту чушь насчет своей принадлежности к еврейству и постараешься увидеть мир трезвым взглядом, ты и ситуацию в Израиле оценишь иначе. Сам подумай: отняли у людей их землю и поселили на ней каких-то пришельцев. На каком основании эти пришельцы претендуют на территорию палестинцев? Только на основании мифа. Но одни верят мифу, другие не верят, это их дело. Ты же не веришь, что Афродита родилась из пены? Или что Иисус воскрес после смерти? Или что Мухамед вознесся на небо? Почему же арабы должны верить, что земля Израиля завещана евреям от Бога?
После этой встречи Джефф весь день ходил как потерянный, а вечером впервые принял участие в разговоре, происходившем в его комнате. Собралась обычная компания — Рамил, Сэм, Фариза, Пак, Жорж, Эсмат. Говорили о так называемом профилировании по расовому признаку — когда полиция выбирает из толпы для обыска людей по расовому признаку, то есть по внешности. Раз у тебя тёмная кожа и кудрявые волосы, значит ты подозрителен, ты можешь оказаться террористом… Какое унижение для людей! И какой простор для полицейского произвола! Все собеседники были единодушны в осуждении расового профилирования.
Джефф, как всегда, сидел над книгой за своим столом, спиной к говорящим, и думал, что с точки зрения эффективности защиты от террористических нападений расовое профилирование вполне оправдано. Если нельзя проверять всех сплошь и приходится прибегать к выборочному методу, рассуждал он мысленно, то нелепо проверять наугад, вслепую, в кого ткнёшь пальцем. Статистика говорит, что девяносто с лишним процентов террористов — молодые люди, выходцы из ближневосточных стран. Зачем же терять силы и время на проверку, допустим, каких-то бабушек из Новой Англии?
— А мне интересно, что думает Джефф по этому поводу. Он сегодня в столовой сказал мне, что слушает наши разговоры.
Джефф обернулся. Сэм глядел на него в упор со своей саркастической улыбочкой на губах, другие тоже повернулись к нему, на лицах — выжидательное внимание. У Джеффа перехватило дыхание. Что им сказать? Да, правильно, так и надо — всех этих чернявых держать под подозрением? И сказать это прямо в смуглые лица и чёрные глаза ливанца Жоржа, египтянина Эсмата, сомалийки Фаризы?.. Джефф так не мог, он пролепетал что-то вроде того, что расовое профилирование унижает достоинство и нарушает закон.
— Значит, ты согласен с нами? — настаивал Сэм.
— Согласен, — выдавил из себя Джефф.
Однажды вечером Джеффу позвонил раввин Лубан:
— Ты почему исчез? Собирался прийти и исчез.
— Да занят всё, с учебной программой надо разобраться… и вообще, — проговорил Джефф неуверенным голосом.
— Я понимаю. Но всё же приходи, очень нужно, дело важное начинаем. Каждая пара рук важна. Приходи обязательно.
На следующий день Джефф пришёл в хилель. На первом этаже шли ремонтные работы: стучали молотки, пахло краской. Лубан завел Джеффа в кабинет на втором этаже и плотно прикрыл дверь. В углу кабинета за конторкой сидела темноволосая девушка в очках и раскладывала какие-то брошюры и проспекты. Лубан кивнул в её сторону:
— Познакомься, это Лея. А это Джефф Купер, первокурсник. Он у нас пока новичок.
Лея повернулась было в их сторону, но, едва кивнув головой, снова углубилась в работу. Лубан сел за свой стол и пригласил Джеффа занять место поближе.
— Видел, там у нас перестройка идет, перегородки сносим, выставочный зал расширяем. Для чего? Сейчас скажу… только это пока под строгим секретом. Понимаешь? Он помолчал, обдумывая, с чего начать. — В общем, так. В кампусе, как ты мог заметить, вовсю идет антиизраильская пропаганда. Мы должны ей что-то противопоставить. Что именно? Правду, правду, только и всего, — раввин развёл руками. — Кто кого хочет уничтожить? Кто на кого нападает? Ответы на эти вопросы — это и есть правда о палестинском конфликте.
В общем, мы решили организовать здесь выставку. Помнишь, месяца два назад в Тель-Авиве был взорван автобус, маршрут два-ноль-два? Девять человек убито, восемнадцать ранено. Вот нам доставят из Израиля остатки этого автобуса, искорёженный корпус со следами крови внутри. Мы его выставим здесь для всеобщего обозрения. И ещё кое-какие материалы есть. — Он понизил голос: — А гидом на выставке будет Лея. Она израильтянка. Пять лет назад, в Иерусалиме, она была в кафе, где взорвалась бомба. Можно сказать, чудом осталась в живых. А две её подруги… — И словно спохватившись: — В общем, понятно? Нам очень нужны люди, работы много, всякой — от забивания гвоздей до писания транспарантов. Короче, спрашиваю прямо: на тебя можно рассчитывать?
Джефф покраснел. Вопрос вызвал в нём целую бурю противоречивых эмоций. Он и так загружен всеми этими курсами по статистике и демографии, в них сам чёрт ногу сломит, а тут ещё общественная работа… Но как же не работать в хилеле, ведь дома обязательно спросят: «Ты в хилель ходишь? Как это — ты не состоишь в хилеле?» А бабушка отзовёт в сторону и поинтересуется: «А хорошие еврейские девушки там есть?» Но если он присоединится к хилелю, это сразу же станет известно всем, в том числе Рамилу и его друзьям. «Тебе тут из хилеля звонили, у тебя дела с ними, что ли?» От этой перспективы Джефф вздрогнул и посмотрел на раввина Лубана. Тот ждал ответа, широкая улыбка говорила о его уверенности в положительном ответе. «Ты же славный парень, еврей из Нью-Йорка, — говорила улыбка раввина, — ты же вырос в хорошей еврейской семье, на Пасху ты искал афикомен у дедушки под подушкой, у тебя была бар-мицва, ты ходил в еврейскую школу, изучал иврит и историю нашего народа — с какой стати ты откажешься?» И Джефф не выдержал, не посмел сказать «нет»:
— Да, конечно, я помогу, чем смогу, — сказал он и покраснел ещё больше.
Выйдя из хилеля, Джефф не сразу пошёл в общежитие, а сел на скамейку здесь же в аллее. Ему нужно было собраться с мыслями. Как быть в этой ситуации? Нетрудно было догадаться, как Рамил и его общество отнесутся к выставке. И вообще к хилелю. Когда они узнают, что Джефф причастен к выставке, он станет для них врагом, иначе быть не может. Он представил себе каждодневную жизнь в окружении ненавидящих его людей, ему стало не по себе. А перейти в другую комнату можно только с будущего учебного года. Как же быть? Не приходить в хилель? Нарушить свое обещание? Обмануть раввина?
Сумерки сгустились, в кампусе загорелись редкие фонари, купол здания темнел на фоне неба. Джефф сидел на скамейке, глядя по сторонам отсутствующим взглядом. Хрупкая женская фигурка вышла из здания и зашагала вдоль аллеи. Джефф узнал Лею. Тяжело хромая, она прошла мимо, не заметив его.
— Можно сесть? Не возражаешь?
Джефф поднял глаза от тарелки и увидел Фаризу. Она стояла с подносом в руках и указывала глазами на место за его столом.
— Конечно, конечно…
Джефф торопливо сдвинул свои тарелки, освобождая место для её подноса. Он был удивлён и озадачен: до того они не то что никогда не разговаривали — Джефф вообще не был уверен, что она знает о его существовании. И вот они сидят в студенческой столовой почти за тем же столом, за которым неделю назад он сидел с Сэмом Голдблумом. Только тогда Джефф подсел к Сэму, а в этот раз наоборот — Фариза попросилась к Джеффу.
Она не спеша развернула свой гамбургер и тщательно смазала его горчицей. Джефф исподтишка разглядывал её лицо. Большие продолговатые глаза, острый носик, ярко очерченный небольшой рот… Если бы не тёмный цвет кожи, она сошла бы за итальянку, вроде тех хорошеньких итальянских девочек, с которыми он учился в бруклинской школе. Там треть класса были итальянцы, треть — негры и треть — евреи. Что греха таить, каждая из этих групп недолюбливала другую и за глаза подсмеивалась над ними, но только за глаза и довольно беззлобно; во всяком случае, до открытых конфликтов дело не доходило.
— К чему я никак не могу привыкнуть в Америке, так это к горчице! — Она потрясла пластмассовую бутылочку с жёлтой массой и проворчала: — Какая это горчица? Одно название… Ты когда-нибудь пробовал настоящую французскую горчицу?
