Гений - Лангеланн Хенрик (полная версия книги .txt) 📗
— Хорошо, хорошо! — закричал Кристиан с закрытыми глазами и замахал перед собой руками. Он пытался остановить снежную лавину.
Тесса остановилась и посмотрела на него.
Кристиан медленно открыл глаза.
— Хорошо, я пойду на семейную терапию, если хочешь.
— Боже ж ты мой, Кристиан. Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? Слишком поздно. Я хочу развода. Хватит. Точка. Конец. Ты и я — мы больше не пара. — Тесса горестно сжала руки. — Семейная терапия? Ты же категорически отказался от этого летом, сказал, что это бабьи выдумки.
— Может, я тогда был не прав? Сейчас я хотел бы попробовать.
— Забудь, Кристиан. У тебя был шанс. И ты его потерял.
— Но ты же не можешь…
— Заткнись! Ты меня просто с рельсов сбросил. Я не это хотела сказать. — Она тяжело задышала. — Твое вечное отсутствие дома, в семье — это то, что я действительно могла бы простить, если бы у тебя была на это какая-то причина. Но я никогда не смогу простить тебя. Никогда! Ты целую осень работал за моей спиной. Ты, зная все, портил мою карьеру. Да ты это сделал! Ты уже был близок к тому, чтобы разрушить мое будущее как самостоятельного человека. Для меня невозможно продолжать с тобой жить, Кристиан. Ты вынашивал планы захватить «Ашехоуг» и «Гюльдендаль», отлично зная, что меня взяли для того, чтобы реструктурировать «Ашехоуг». И твои действия были направлены на то, чтобы дискредитировать меня как специалиста. Ты собирался сделать так, чтобы меня уже больше никто и никогда не взял на работу в сфере экономики.
— Что за бред! Я в жизни ни слова не слышал от тебя про «Ашехоуг»! — Кристиан вспомнил тот вечер, когда пытался войти в ее ноутбук. Но у него тогда не получилось. У нее стояли слишком прочные пароли.
— Как это? — Тесса лихорадочно задышала. — Я прослушала твое сообщение на автоответчике, наверное, раз двадцать, и с каждым разом мне становилось все более и более ясно, что нет другого выхода, чем развод. — В ее голосе послышались слезы. — Ты думаешь, я хотела развода? Ты думаешь, что я не хотела, чтобы все снова стало хорошо? Разве ты не понимаешь, что теперь у меня нет другого выхода? Что ты сделал нашу дальнейшую совместную жизнь невозможной? Если я буду дальше с тобой жить, я перестану себя уважать. Меня запомнят как самого идиотского менеджера-консультанта, который когда-либо появлялся в норвежской экономической жизни, даже если это и не так.
Кристиан сидел, закрыв лицо руками и раскачиваясь вперед-назад.
— И как ты будешь дальше работать там после этого? — продолжала Тесса. — Все будут думать, что мы вынашивали эти планы вместе, ради собственной выгоды. И ты говоришь про заговор? Ты что, не видишь, на какой позор ты обрек себя и своих близких, проводя в жизнь свои планы? Нет, Кристиан, другого выхода, кроме развода, нам не остается. Это моя единственная возможность продолжать жить честно. А вот как ты после всего этого сохранишь свое достоинство, я не знаю.
Больше она ничего не успела сказать, потому что зазвонил телефон. Ни один из них не выразил желания взять трубку. Наконец, после четвертого сигнала, перед самым включением автоответчика, Кристиан схватил трубку.
— Кристиан? Это Лео. Ты уж прости, что я звоню тебе. Ты же сейчас наверняка сидишь, лопаешь стейк из северного оленя… Слушай, у меня тут такая засада… Во вторник открывается выставка в Берлине, а у меня не сходится количество картин. Мне нужна еще одна. Можно, я одолжу у тебя ту картину, которую ты у меня купил?
— А сейчас не слишком поздно?
— Да, извини, но мне нужно упаковать все картины к понедельнику. Мой самолет улетает завтра рано утром, так что мне надо заскочить к тебе сегодня вечером, чтобы захватить картину.
— Мне это будет не очень удобно.
Кристиан посмотрел на зеленые пятнышки над камином.
— Знаешь, я вообще-то сейчас от тебя в двух шагах. Сейчас возьму такси. Обещаю, я не создам тебе никаких проблем. Спасибо. Скоро увидимся. — Он положил трубку прежде, чем Кристиан успел вставить хоть слово.
— Это был Лео Доби. Он придет одолжить свою картину. Ему она нужна для выставки в Берлине во вторник, — ответил он на вопросительный взгляд Тессы.
— Он прямо сейчас за ней явится? В воскресенье вечером?
— Да, к сожалению.
Тесса лучезарно улыбнулась. Он давно не видел на ее лице такой радости.
— Круто! Наконец-то я избавлюсь от этой кошмарной зелени.
— Но я думал… Тебе это не нравится?
— Это была моя очередная попытка договориться с тобой, одна из многих безнадежных попыток. Ты хоть знаешь, каково было смотреть каждый день на эти зеленые пятна? Но тебя же дома не бывает, так что ты-то на них не смотришь.
— Вот он и возьмет ее с собой в Берлин, — ответил Кристиан.
Она снова улыбнулась по-новому и покачала головой.
— После того как ты побывал в его ателье, ты разве не говорил, что он заворачивает все свои картины в бумагу, так чтобы не было видно, что нарисовано на холсте?
— Да. — Кристиан вспомнил, что говорил.
— И разве ты не говорил, что в Нью-Йорке большинство его картин даже на выставке тоже были завернуты в бумагу?
— Ну да.
— Тогда не имеет никакого значения, что нарисовано на холсте. Разве ты не понимаешь? Ему не рисунок нужен, а холст и рама! Кристиан, я не имею ни малейшего понятия, сколько ты заплатил за эту мазню, но правда такова, что ты купил раму и холст с какой-то зеленой мазней. Эти два пастельно-зеленые пятна, которые висят у нас над камином, стоят меньше тюбика краски, из которого их выдавили.
Кристиан хотел было ответить, но тут опять зазвонил телефон. Они снова посмотрели друг на друга, но не двинулись с места. Телефон звонил.
— Твоя очередь, — пробормотал он сморщившись. Тесса поднялась, взяла трубку, послушала пару секунд и протянула ему трубку.
— С тобой желает поговорить какая-то иностранка.
— Да, — сказал он в телефонную трубку и застыл, когда узнал голос женщины из тренажерного зала «Екинокс». Он напряженно вслушивался. Звук ее голоса был какой-то пустой, но знакомый. На заднем плане слышалось сообщение по громкоговорителю. Гардемун! Значит, она прилетела в Осло, как и написала в электронном письме, которое он прочитал в салоне SAS в Нью-Арке. Он пробормотал какое-то извинение, которое годилось и для нее, и для Тессы и положил трубку.
— Кто это был? — спросила Тесса ледяным голосом.
— Это? Да никто. Одна дама, которая работает в «Голдман Сахс» в Нью-Йорке. Завтра у меня с ней встреча на работе, и она думала, что я могу забрать ее сейчас из Гардемуна.
— А зачем ты сказал, что собираешься сейчас ехать кататься на велосипеде? Зачем соврал?
— А что я должен был ей сказать? Правду?
— А почему бы и нет? «Моя жена как раз сказала мне, что собирается разводиться». — Тесса властно и надменно улыбнулась. Слезы скрылись.
— Давай просто поговорим немного в тишине и покое, а, Тесса? — Кристиан посмотрел на нее умоляющим взглядом, но она не дрогнула.
— Уже поздно. — Она посмотрела на часы. — Я тебе еще позвоню. Саре и Хансу-Кристиану скоро пора спать.
Снова зазвонил телефон. Кристиан бросился к нему в надежде, что Тесса задержится еще хоть ненадолго.
— Я говорю с Кристианом фон дер Холлом? Отлично. Это Магнус Скрамстад. Младший. Позвольте мне сказать вам одну вещь, сударь: про «Ашехоуг» можете забыть!
— Я не совсем понимаю, что вы хотите… — Кристиан попытался говорить вежливо, но заметил, что его голос звучит фальшиво.
Это заметил и Скрамстад-младший.
— Заткнитесь! — закричал он. — Я все знаю! Мне все рассказали! — И он выложил, как в прошлое воскресенье был в гостях у своего отца, и как во время десерта отец принялся ворчать про свои неходовые ремни для гольфа, и как вдруг все стали спорить наперебой. Они так взволнованно говорили, что вдруг перешли на наследство и акции, после чего отец в разгаре спора взял да и брякнул про торговое соглашение с СМГ. Скрамстад-младший пришел в ярость и покинул обед. В тот же вечер он связался с другими наследниками «Ашехоуга» в младшем поколении, в том числе и с дочерьми Констанс Шелдруп-Бёдкер. — Они уже несколько месяцев в курсе твоих попыток влезть в их внутрисемейные дела, так что знай, Холл!
