Концертмейстер - Замшев Максим (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
— Да. Это кофе так кофе! У Людочки моей есть знакомый, он работает в Мосторге. Это она через него достает. — Барковская вся сияла от гордости.
— И не мерзко вам от этого? — вдруг вклинился Саблин.
— Отчего? — Барковская не поняла, о чем речь.
— Оттого что нормальный кофе нельзя купить, а надо доставать через знакомства? — Волдемар повысил голос.
Вера Петровна растерялась, явно не ведая, что отвечать на столь диковинный для нее вопрос. Почему ей должно быть стыдно? Она, что ли, не разрешает кофе в магазинах продавать?
— Да кого ты спрашиваешь! Что ты от нее ждешь? — поддержала Светлана Саблина.
Тут уж Вера Петровна испугалась. Какая муха их укусила? Что они хотят от нее? Они пьяные?
— Ждать и правда нечего, — как-то весь поник Волдемар. — Худшие в этой стране давно победили лучших. Воздуха как не было, так и нет. Несмотря на болтовню с экрана.
— Вы как-то странно себя ведете. Вы вообще-то у меня в гостях. — Барковская наконец-то пришла в себя.
— А ваш муж не странно себя вел, когда доносы на коллег писал? — выпалила Светлана.
— Ах вот вы как… — Барковская от гнева стала пунцовой. — Что вы такое несете! Убирайтесь отсюда! Мой муж был самый лучший человек в мире, чтоб вы знали.
— Только для вас, — издевательски улыбнулась Храповицкая и резко встала со стула. — Для остальных он был бездарем и сталинским холуем. Пойдем отсюда, Волдемар. Нам нечего тут делать.
Саблин поднялся и, не глядя на хозяйку, последовал за своей спутницей.
Барковская еще долго сидела уставившись в одну точку. «Надо куда-то сообщить, кому-то позвонить», — уговаривала она себя. Но сил не было. Да она и не знала толком кому и куда.
Тарелка с пирожками стояла на самой середине стола. Остывающий кофе зловеще темнел на дне чашек.
С наглой равномерностью и назойливостью тикали настольные часы.
* * *
Аглая быстро отвела спасенного Пусю домой и спустилась к братьям. За это время резко похолодало. Мороз словно ударил в невидимый бубен, и после этого температура стремительно опустилась. Но молодые люди не заметили этого: от погоды зависишь, когда внутри штиль, а коли что-то заботит, волнует, куда-то ведет, капризы окружающей среды не способны затронуть всерьез, если, разумеется, речь не идет о катаклизмах вроде смерча, шторма или землетрясения.
Ресторан Дома композиторов, почему-то прозванный «Балалайка» (хотя к этому народному инструменту он не имел ни малейшего касательства), относился к числу закрытых московских кабаков, куда войти могли только люди определенного круга, а именно представители советской творческой интеллигенции, а также их родственники и гости. Обслуга таких заведений обыкновенно запоминала своих посетителей в лицо, а членский билет творческого союза спрашивала в крайне редких случаях. Ни Аглая, ни Арсений, ни Димка, конечно, членами Союза композиторов не являлись. Но Аглая бывала здесь не раз — и с родителями, и с ухажерами, и с подругами, и потому их встретили радушно, усадили за столик с красной скатертью и выдали меню.
— Надеюсь, вы не голодны? — Аглая отложила белый лист в сторону. — А того, что понадобится, здесь все равно нет. Борьба с пьянством не затихает ни на секунду… Пойду-ка кое-что выясню.
Девушка поднялась, огляделась и направилась, чуть покачивая бедрами, к барной стойке. Сидевшие в углу два весьма подвыпивших молодых человека окликнули ее, и она покровительственно помахала им рукой.
— Ты не в курсе, кому она машет? — несколько раздраженно спросил Арсений у брата. Он терпеть не мог фамильярности, и сейчас ему показалось, что Аглая вполне может притащить своих знакомых к ним за стол. И тогда — прощай, вечер!
— Это сыновья композитора Шнееровича. Ты их не помнишь?
— Нет.
— Часто здесь засиживаются, пока папаша их не придет и отсюда не вытащит. Один скрипач, другой пианист. Оба в консе учатся… Говорят, Шнеерович каждый месяц ходит к ректору и умоляет, чтобы их не отчисляли.
Аглая возвратилась к столу и, заговорщицки понизив голос, сообщила:
— Сейчас нам все принесут. Я договорилась.
Арсений заметил, что на столах во всем ресторане не стоит ни одной бутылки с алкоголем, но очевидно, что довольно много посетителей далеко не трезвы. Он, несмотря на изрядное количество выпитого, не терял контроля над ситуацией, хотя и давалось ему это уже с ощутимым трудом. По тону Аглаи он понял, что сейчас им каким-нибудь контрабандным образом принесут спиртное. Но вот пить ему или нет? Хотя чего терять-то. Димка подумает, что он алкаш… Потом он как-нибудь оправдается!
Долговязый официант с прической как у Гитлера подошел к ним с подносом, на котором стояли три чашки и чайник. Поставив все это перед ними, он наклонился и что-то шепнул Аглае. Та в свою очередь придвинула губы к уху Арсения и произнесла:
— Все это стоит четыре рубля. Заплатишь?
Арсений кивнул, достал из брюк пятерку и сунул ее девушке. Та передала ее официанту, который быстро спрятал ее в нагрудный карман.
— Нам с Арсением коньяку, а тебе, спаситель добрых псов, винца. — Аглая улыбнулась. — Ты настоящий молодец. Представить не могу, что бы я делала, если бы Пусю задавили. — Она поморщилась, но от слез удержалась.
Арсений в свою очередь не мог представить, что бы он делал, если бы брат не успел и попал под колеса вместе с псом!
— Я и сам не верю, что успел. Будто кто-то вместо меня бросился на дорогу. Вижу «жигуль» несется и Пуся посреди проезжей части надрывается. Как ты его упустила? — Дима, не дождавшись тоста, жадно хлебнул вина из чашки. Кислота обожгла нёбо. Какое-то время он удерживал жидкость во рту, чуть было не выплюнул ее, но все же заставил себя проглотить.
— Черт его знает как. Никогда со мной такого не бывало. Всегда за ним слежу во все глаза. Задумалась как-то. Сама не знаю… Видимо, это Арсений так поразил меня тем, что его отчислили из консерватории. Не расскажешь подробнее, почему? Если можешь, конечно. Если это тебе не тяжело…
— Давайте выпьем сначала. — Арсений приподнял свою чашку, до половины наполненную коньяком. — В экзотической посуде нам питье подали. Ну ладно. Не беда.
— Так по-другому сейчас нельзя. До Питера разве антиалкогольная кампания не докатилась?
— Докатилась, наверное. Только я там особо не пью. Так, по праздникам.
Это почти не было преувеличением. Он действительно уже долгое время со спиртным был крайне осторожен. За исключением очень редких случаев, когда отчаяние душило так безжалостно, что ничего не оставалось, как забыться во хмелю. Вот и сегодня он не совладал с собой. Но сегодня особый день. Его потом можно будет оставить за скобками вместе со всем этим угаром, в котором пока еще ничего толком не прояснилось и по большому счету не наметилось ни одного выхода, не мелькнуло ни одного огонька, способного дать надежду на то, что его тяжкий путь в прошлое не бесполезен и что все кончится хорошо.
— Ясно. — Аглая чокнулась с ним медленно-медленно, как в рапидной съемке. — По праздникам, мне кажется, это уж совсем по-мещански. Ты вроде на мещанина не похож.
— Никогда не думал об этом. Похож, не похож. Не пойму, о чем ты.
Арсения удивило, что Аглая завела такой разговор. Слишком уж он интимный, предполагающий давнее знакомство. Формально они, конечно, знакомы давно, но это ничего не меняет. Можно было бы ей вести себя поделикатней.
— Я не сдал экзамен на четвертом курсе, вот и все. Провалился.
— Почему?
— Потому. Провалился, и все. Не готов был. Нечего тут особо рассказывать. Сам виноват.
— Как жаль! Что-то случилось тогда с тобой? Ты болел?
— Были причины. Сейчас неохота о них вспоминать. Честно. Не пытайте. Дело прошлое.
— Ты же такие надежды подавал! Я помню. А сейчас ты где работаешь? — Аглая нахмурилась. Услышанное явно расстроило ее.
— В филармонии. Концертмейстером.
— Взяли без диплома?
— Знакомые посодействовали. Взяли. Аккомпанирую певцам. Много гастролирую. Платят вполне сносно.
