Человеческий фактор - Грин Грэм (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
— Что вы предлагаете? — спросил шеф.
— Можно устроить с помощью Пятого управления и спецслужбы максимально строгую проверку. Всех сотрудников Шестого отдела. Письма, телефонные разговоры, микрофоны в квартирах, наблюдение за передвижениями.
— Если бы все обстояло так просто, Дэйнтри, я бы не стал утруждать вас и приглашать сюда. Охота ведь у нас весьма посредственная, и я знал, что фазаны не оправдают ваших ожиданий. — Харгривз обеими руками приподнял больную ногу и передвинул ее ближе к огню. — Представим себе, мы докажем, что виноват Дэвис… или Кэсл, или Уотсон. Что дальше?
— Это уже, безусловно, будет решать суд, — сказал Дэйнтри.
— Значит, громкие заголовки в газетах. Еще один закрытый процесс. И при этом никто из непосвященных не будет знать, сколь незначительны и несущественны были утечки. Кто бы это ни был, он не получит сорока лет, как Блейк. Возможно, просидит лет десять, если охрана в тюрьме достаточно строгая.
— Это, безусловно, уже не наша забота.
— Нет, Дэйнтри, но мне эта мысль насчет суда нисколько не нравится. Какого сотрудничества мы сможем после этого ожидать от американцев? А потом, не следует забывать о нашем человеке. Я же сказал вам, он все еще сидит там, у них. Ни к чему нам спалить его — он нам пока еще полезен.
— В известном смысле, — сказал Персивал, — нам лучше было бы, пожалуй, закрыть на это глаза, как делает покладистый муж. Перевести этого типа в какое-нибудь безопасное управление. И поставить точку.
— И стать пособниками преступления? — возмутился Дэйнтри.
— Ну, какое же это преступление, — заметил Персивал и улыбнулся шефу, словно один заговорщик другому. — Все мы совершаем преступления тут или гам, верно? В этом наша работа.
— Беда в том, — сказал шеф, — что данная ситуация похожа на шаткий брак. При таком браке, если любовнику начинает надоедать присутствие сговорчивого мужа, он всегда может устроить скандал. У него есть одно преимущество. Он может выбрать время для удара. А я никаких скандалов не хочу.
Дэйнтри ненавидел несерьезность. Несерьезность в его представлении походила на тайный код, и он не знал, по какой книге этот код составлен. Дэйнтри мог читать телеграммы и донесения с грифом «совершенно секретно», но несерьезность была для него тайной, к разгадке которой он не имел ключа. Он сказал:
— Лично я скорее подам в отставку, чем стану что-то прикрывать.
И он с такой силой поставил стакан с виски на стол, что отлетел кусочек хрусталя. «И это тоже леди Харгривз, — подумал он. — Наверняка это она настояла на хрустале».
— Извините, — сказал он.
— Вы, конечно, правы, Дэйнтри, — сказал Харгривз. — Забудьте про стакан. Пожалуйста, не считайте, что я заставил вас приехать в такую даль, чтобы убедить ничего не предпринимать, даже если у нас будет достаточно улик… Но суд — не обязательно самое правильное решение. Русские в подобных случаях, как правило, не предают своих людей суду. Суд над Пеньковским в моральном плане куда больше укрепил наше положение — его значение было даже преувеличено, причем не только нами, но и ЦРУ. И тем не менее я до сих пор не могу понять, зачем русские это устроили. Жаль, я не шахматист. Вы играете в шахматы, Дэйнтри?
— Нет, моя игра — бридж.
— Русские не играют в бридж — во всяком случае, насколько мне известно.
— Это так важно?
— Мы играем в игры, Дэйнтри, в разные игры, все мы. И очень важно не принимать игру слишком серьезно, иначе можно проиграть. Надо вести себя гибко, и, естественно, чрезвычайно важно играть в одну и ту же игру.
— Прошу прощения, сэр, — сказал Дэйнтри, — но я не понимаю, о чем вы.
Дэйнтри сознавал, что перебрал виски, и шеф с Персивалом намеренно избегают смотреть друг на друга, желая унизить его. «У них вот голова крепкая, как орех, — подумал он, — как орех».
— Может быть, выпьем еще виски, — предложил шеф, — или хватит? День был длинный и сырой. Как вы, Персивал?
Дэйнтри сказал:
— Я бы выпил еще.
Персивал разлил виски.
— Извините за назойливость, — сказал Дэйнтри, — но мне хотелось бы немного прояснить дело до того, как лечь спать, иначе я не засну.
— Все, право же, очень просто, — сказал шеф. — Проведите, если угодно, максимально строгую проверку. Возможно, птицу удастся поднять в воздух без особого груда. Тот, за кем мы охотимся, довольно скоро поймет, что происходит, — если, конечно, он виноват. Можно придумать какой-нибудь тест — старая техника маркированной пятерки редко дает осечку. Когда мы уверимся, что нашли кого нужно, тогда, мне кажется, надо будет просто его убрать. Никаких судов, никакой шумихи. Если нам сначала удастся получить информацию о его контактах, — тем лучше, но мы не должны устраивать публичный бой, а потом получать пресс-конференцию в Москве. Арест тоже исключается. Если он сидит в Шестом отделе, никакая поставленная им информация не причинит нам такого вреда, как скандал, вызванный судебным процессом.
— Убрать? Вы хотите сказать…
— Я знаю, это для нас нечто новое. Скорее так поступают в КГБ или ЦРУ. Потому я и хотел, чтобы при нашем разговоре присутствовал Персивал. Нам может понадобиться помощь его ученых мальчиков. Все как обычно. По возможности, свидетельство о смерти, подписанное врачом. И никаких дознаний. Легко подстроить самоубийство, но самоубийство всегда влечет за собой дознание, а это может привести и к запросу в палате общин. Всем ведь теперь известно, что подразумевается под «одним из управлений Форин-офиса». «А не пострадала ли от этого безопасность страны?» Вы знаете, какие вопросы наверняка зададут с задних скамей. И никто тогда не поверит официальному ответу. Уж американцы-то, безусловно, не поверят.
— Да, — сказал Персивал, — я понимаю. Он должен умереть тихо, спокойно и без боли, бедняга. Боль иногда отражается на лице, а ведь надо учитывать родственников. Естественная смерть…
— Я понимаю, это довольно трудно — при наличии всех этих новых антибиотиков, — сказал шеф. — Представим себе на мгновение, что это Дэвис — ему ведь немногим больше сорока. В самом расцвете.
— Согласен. Можно, пожалуй, устроить сердечный приступ. Если только… Кто-нибудь знает, он много пьет?
— Вы что-то сказали насчет портвейна, верно, Дэйнтри?
— Я же не говорю, что это он совершил преступление, — сказал Дэйнтри.
— Никто из нас этого не говорит, — сказал шеф. — Мы только взяли Дэвиса в качестве примера… чтобы легче было изучить проблему.
— Мне хотелось бы увидеть его медицинскую карту, — сказал Персивал, — и под каким-нибудь предлогом познакомиться с ним самим. Ведь он в известном смысле станет моим пациентом. То есть я хочу сказать, если…
— Это вы с Дэйнтри каким-нибудь образом устроите. Большой спешки нет. Мы должны быть абсолютно уверены в том, что это тот человек, которого мы ищем. А теперь… после такого долгого дня — так много было зайцев и так мало фазанов… приятного вам сна. Завтрак подадут вам в комнату. Яичница с беконом? С колбасой? Чай или кофе?
Персивал сказал:
— Для меня и кофе, и бекон, и яичницу с колбасой, если можно.
— В девять утра?
— В девять.
— А вам, Дэйнтри?
— Только кофе и тосты. Если можно, в восемь утра. Я никогда долго не сплю, и меня ждет много работы.
— Вам надо больше отдыхать, — сказал шеф.
Полковник Дэйнтри вынужден был часто бриться. Он уже побрился перед ужином, но сейчас вторично провел своим «ремингтоном» по подбородку. Сбросив с электробритвы пыльцу на умывальник и прогорев его пальцами, он почувствовал себя удовлетворенным. После чего включил электрическую зубную щетку. Легкое гудение заглушило стук в дверь, и потому он немало удивился, увидев в зеркале отворяющуюся дверь и неуверенно остановившегося доктора Персивала.
— Извините, что беспокою вас, Дэйнтри.
— Входите, пожалуйста. Забыли что-нибудь с собой прихватить? Может, вам одолжить что-то?
— Нет, нет. Я просто хотел перекинуться с вами словцом, прежде чем ложиться. Забавная у вас игрушка. И модная. Она действительно лучше обычной зубной щетки?
