Океан безмолвия - Миллэй Катя (книги онлайн полностью .TXT) 📗
– И чем они занимались?
– Не знаю. Просто стояли и пристально смотрели друг на друга. Мне это показалось странным, но я подумал: он, должно быть, пытался с ней заговорить, а она не ответила, и он испугался. Как она? – спрашивает Клэй с тревогой в голосе.
– Не знаю. Никто не знает, где она. – Не представляю, как мне удалось произнести эти слова без дрожи в голосе.
Пока я говорю по телефону, входит Ашер.
– Мои родители позвонили в компанию по обслуживанию кредитных карт.
Я велю Клэю ехать сюда, сам быстро нажимаю «отбой» и внимательно слушаю Ашера.
Оказывается, сегодня она платила картой на заправке на шоссе, ведущем к северу, недалеко от Брайтона. Сам он намерен заскочить к Марго, забрать кое-какие вещи, потом поедет назад в Брайтон. Не понимаю, что такое супернеобходимое он должен забрать, прежде чем отправиться на поиски сестры, но кто я такой, чтобы поучать тех, кто ее любит, – сам-то что натворил.
Однако я Ашера не перебиваю: пытаюсь сформулировать собственные мысли, чтобы потом обрушить на него еще одну новость.
– Она встречалась с ним вчера. – Сообщая это, я чувствую, как у меня внутри что-то дрогнуло. Боюсь, что здесь и кроются ответы на многие вопросы, но я пока думать о них не готов.
– Что?! – Я не знаю, чей это был возглас. Может, все хором воскликнули.
– С Эйданом Рихтером. С тем парнем, что явился с повинной. Клэй говорит, что видел их вместе в галерее. Он был там. – Все это я выдаю на одном дыхании.
– Что еще за Клэй? – На месте Ашера я задал бы этот вопрос не в первую очередь, но отвечаю на него, только теперь сознавая, что ее родственникам практически ничего не известно о ее жизни здесь.
– Он рисует ее портреты. А вчера она пошла с ним на конкурс художников штата. Он говорит, что застал их вместе в одном из залов, а когда смотрел сегодня новости, узнал того парня.
– Ему еще что-нибудь известно? – нетерпеливо спрашивает Ашер.
– Не знаю. Я сказал ему, чтоб ехал сюда.
Вскоре прибывает Клэй. Едва он входит, мы забрасываем его вопросами. Он рассказывает все, что знает, но ничего важного. Пока он беседовал с членами жюри, она осматривала выставку. После собеседования он нашел ее в одном из залов рядом с этим Рихтером, они стояли и пристально смотрели друг на друга. Он ничего не слышал и не знает, разговаривали они вообще или нет. Потом Рихтера вызвали на собеседование, и больше они его не видели. После выставки Клэй отвез ее домой, вот и все.
– На обратном пути она была в порядке. По крайней мере, внешне. Она же не разговаривает. Утром, по дороге на выставку вид у нее был расстроенный, а днем – ничего необычного.
– Чем она была расстроена? – спрашиваю я; раньше Клэй об этом не упоминал.
– Не знаю. Всю поездку смотрела в окно, а когда приехали, смотрю – она плачет. Она вообще не в себе с тех пор, как между вами что-то произошло. – Клэй смотрит на меня, но как бы извиняясь, словно он не хотел нас выдавать, но пришлось. – Если бы не сегодняшние новости, я не стал бы об этом говорить.
– Она плакала? – Ашер смотрит на него недоуменно. Должно быть, она и при нем не плачет.
– Ну, не то что плакала, – поясняет Клэй. – Слезы в глазах стояли. Я даже не заметил, пока не взглянул ей в лицо. Расспрашивать ее я не собирался. Кто знает, что у нее там в голове происходит!
– Никто, – подтверждает Ашер. Он теперь выглядит еще более подавленным, если такое возможно.
– Я думал, ты знаешь свою сестру, – говорю я, возвращая ему его упрек, потому что мною начинает овладевать страх, и я веду себя как дурак.
– Мою сестру никто не знает. – Да, с этим не поспоришь.
Мы пытаемся подвести итог: что нам известно и что неизвестно на данный момент. Известно нам многое, неизвестно только одно – то, что все мы хотим знать. Где она.
В принципе, получается, что никто не видел ее с девяти часов утра, и с тех пор, как она расплатилась картой на автозаправке в пригороде Брайтона в одиннадцать с минутами, о ней нет вообще никаких сведений. Ничего. Но ей уже восемнадцать, а с момента ее исчезновения еще не прошло двенадцати часов, так что, кроме нас, никто не будет ее искать.
Как только мы обсудили то, что рассказал Клэй, Ашер сразу позвонил родителям. Он разговаривает с матерью, а отец его в это время звонит в полицию, чтобы сообщить о том, что Солнышко вчера встретилась с Эйданом Рихтером. Все мы думаем об одном и том же. Но мысль эту никто не озвучивает. Она поехала в Брайтон, видимо, чтобы отыскать его прежде, чем он явится с повинной. Но если уже в одиннадцать утра она была в Брайтоне, а он сдался полиции в половине четвертого – что произошло за это время?
Ашер уезжает, планируя заскочить к Марго и забрать из комнаты сестры что-то, что он обещал привезти родителям. А потом – в Брайтон. Марго сидит дома: вдруг Солнышко решит вернуться?
Все знают, что я тоже поеду. И Дрю говорит, что поедет. Ашер дает нам адрес и телефон своих родителей, обещает предупредить их о нашем приезде. Мы решили ехать каждый в своей машине – на тот случай, если придется разделиться в ходе поисков.
Несколько минут спустя я забираюсь в свою машину и еду в Брайтон. Всю дорогу думаю про себя, что готов отдать все, что у меня есть и будет, лишь бы с ней все было хорошо. Не помню, сколько раз я произнес слово «умоляю». Умоляю, верните ее мне. Умоляю, не отбирайте и ее тоже. Умоляю. Мой телефон молчит. Кажется, эти два часа длятся целую вечность.
В доме царит сдерживаемый хаос. Мне это напомнило день гибели мамы и сестры. Постоянно звонят телефоны. Жуткое внешнее спокойствие. Плохо скрытый страх. Они похожи на зомби. Опустошенные. Затравленные, непрерывно чего-то ожидающие. Мне это знакомо. Наверно, когда-то они были нормальными людьми. На их месте могли бы быть Лейтоны, если бы пропала Сара. Одно трагическое происшествие превращает в руины любую нормальную семью.
По всей комнате – фотографии девочки, которую я вроде бы должен знать, но я ее не знаю. Девочка в платьях пастельных тонов, с лентами в волосах, улыбается, играет на фортепиано. Фотографий много, даже сосчитать невозможно. У меня такое чувство, что я снова в трауре – в трауре по девочке, с которой незнаком.
Ее мама и папа одновременно разговаривают по мобильным телефонам. Стационарный телефон тоже постоянно звонит, но его никто не берет: это звонят журналисты. Наконец отец вырывает шнур из розетки, и сразу становится тише. Но ненамного.
Мы с Дрю сидим у дальней стены. Как бы отдельно – и физически, и эмоционально – от остальных членов ее семьи. Остальные члены семьи. Признают они это или нет, я теперь тоже вхожу в эту категорию. Благодаря ей. И неважно, что мне хочется сказать, что это не так. И ее здесь тоже нет. Так что все сходится.
Вскоре после нашего приезда появляется Ашер. Он принес связку толстых тетрадей в черных и белых обложках; в таких мы пишем сочинения по заданиям миссис Макаллистер. Он кладет тетради на журнальный столик в центре комнаты. Столик безобразный. Я смастерил бы лучше. Может, сделать им подарок?
Мне видна только обложка верхней тетради. На ней красным маркером написано «Химия». Я узнаю почерк Солнышка, к глазам подступают слезы.
Ее мама приближается к стопке тетрадей, как будто это бомба.
– Те самые?
Ашер кивает в ответ. Он бледен, сейчас выглядит старше, чем тогда, когда я увидел его в первый раз. Да и все присутствующие выглядят старше, чем нужно. Как будто насмотрелись всяких ужасов и очень устали. И у меня, должно быть, такой же вид.
Настя, Эмилия, Солнышко. Как ее называть? Ее мама берет верхнюю тетрадь, пролистывает первые несколько страниц.
– Записи по химии, – говорит она с облегчением, но и с недоумением.
– Мам, листай дальше, – подсказывает Ашер таким тоном, будто наносит ей смертельный удар.
И почти сразу же лицо женщины искажает ужасающе горестная гримаса, ладонь прижата ко рту; я отворачиваюсь, чувствую, что даже смотреть на это – значит беспардонно вторгаться в личное пространство. В этот момент она очень похожа на мое Солнышко. Дрю отворачиваться не стал. Пристально смотрит на нее. Он тоже выглядит старше, чем обычно. Возможно, повзрослел прямо сейчас, увидев выражение лица этой женщины.
