Братья - Чен Да (прочитать книгу .TXT, .FB2) 📗
По ночам я тайком пробирался в ванную комнату при гостинице или ресторане. Обычно меня останавливали и позволяли войти только после того, как я обещал немедленно уйти. Внутри я открывал свой чемодан, мылся, переодевался в чистую опрятную одежду и пиджак и всякий раз удивлялся, насколько иначе со мной обращались, когда я выходил, заставляя менеджера гадать, куда же подевался тот нищий.
В Тьенджине я посетил десять университетов, встретился с лидерами клуба «Ядовитое дерево», произнес речи, разоблачающие мрачные секреты Шенто и его хозяина-тирана Хэн Ту. Я постоянно говорил о своей новой политической партии и призывал к первым свободным выборам этим летом, когда в Пекине соберется пятнадцатый съезд партии, чтобы в который раз принять свои штампованные резолюции.
В каждом университетском городке все обо мне перешептывались. Эти молодые люди были похожи на сухую солому, которая только и ждала моего прихода, чтобы вспыхнуть от одной искры и запылать огнем. Они мечтали познакомиться с лидером, находящимся в бегах. Они радостно приветствовали меня, отважно произносили слово «демократия» и обвиняли правительство. Студенты охраняли меня, стоя на страже возле залов, в которых ожидалось мое выступление. В одном городке студент был арестован за то, что привел полицию в опустевшую ловушку.
В конце каждого митинга число членов демократической партии увеличивалось. Я покидал каждое учебное заведение, чувствуя себя все более и более уверенным в своей миссии и стремлении к борьбе. Но дорога, лежащая передо мной, становилась все более ненадежной с каждым моим продвижением на юг из города в город вдоль побережья Тихого океана. В Янцзяне, старинном городе, я был заранее предупрежден лидером клуба, что митинг в университете станет для меня ловушкой. Полиция и переодетые военные постоянно курсировали по городку. Чтобы расстроить их планы, члены клуба запланировали встречу на корабле в сумерках во время прогулки по живописному озеру Тай, где длинноногие крабы и жирные креветки ползали по илистому дну, а распускающиеся персиковые деревья тихо качались под дуновением теплого весеннего ветерка. В прошлом это озеро прятало множество революционеров в своих тайных гротах и тенистых заводях. «Так, теперь и я революционер», — подумал я.
В глазах этих молодых людей я стал символом чего-то гораздо большего, чем я сам. Эта вера была подтверждена двумя молодыми людьми, которые поплыли за лодкой и просили меня взять их с собой, когда я направился дальше морем на юг.
— Вы — наш герой. Все в нашей стране хотят быть такими, как вы. Мы хотим присоединиться к вам, пожалуйста, возьмите нас с собой, — упрашивали они.
— Дорога впереди очень трудна. Я не могу гарантировать вам безопасность.
— Мы хотим защищать вас. Мы умрем за вас.
— Вы пригодитесь нашей партии позднее, — уверил я их. — Ваша жизнь очень дорога. Берегите ее.
И эти двое мальчишек успокоились, хотя и были сильно разочарованы, потому что все мы услышали звук приближающегося мотора.
— Прыгайте и плывите в заводь! — велели мне мальчишки. — Здесь скоро будет полиция!
Когда я нырнул в теплую воду, двое молодых людей последовали за мной, они плыли сзади до тех пор, пока мы не добрались до заводи.
— Спасибо за компанию, — сказал я, выжимая мокрую одежду и пытаясь как-то высушить ее.
— Я запишу это в своем дневнике, — сказал один из них.
— А я когда-нибудь напишу книгу об этом приключении, — произнес другой.
Я улыбнулся и исчез в зарослях.
Я пробирался в сторону зафрахтованного для поездки на юг корабля, груженного мешками с цементом. По мере моего продвижения вдоль побережья Тихого океана я замечал перемены в климате. Море становилось синее, деревья зеленее, цветы ярче, а люди красивее. В мае, когда я добрался до Шанхая, мои волосы отросли до плеч, и я сбросил с себя последний свитер, наблюдая, как он плывет по воде канала, по которому прежде приплывали императорские корабли. Лидер самого большого клуба «Ядовитое дерево» в Шанхайском университете оказался девушкой лет двадцати, которая ждала меня в небольшом порту со смущенной улыбкой, сжимая в руках букетик диких цветов. Она спросила, нельзя ли ей стать секретарем моей демократической партии в Шанхайском отделении.
Ее имя было Ли-Пин, и она умела смешивать политику, искусство и удовольствия. Девушка выбрала для моих выступлений самые разнообразные места: кафе, где студенты потягивали колумбийский кофе и курили «Мальборо», шумные ночные клубы, где полуголые девицы на сцене сменяли певцов-мужчин. Когда я приходил вместе с Ли-Пин, меня не надо было представлять. Эти люди — цвет новой культуры Шанхая — останавливались и приветствовали меня. Много раз, почти как рок-звезда, я вынужден был бежать через запасной выход в стоящую наготове машину, пока девушки-фанатки кричали и визжали, стараясь подобраться ко мне поближе.
Вслед за моим появлением, к неудовольствию местных властей, устраивались демонстрации.
В каждом университетском городке появлялись все новые и новые отделения демократической партии. Лидеры небольших отделений по всему побережью начали общаться друг с другом. Они сочиняли стихи и песни, которые прославляли рождение новой революции. Десятки предводителей студентов покидали свои институты в середине семестра, чтобы съездить в другие кампусы, куда я не мог добраться, поскольку меня постоянно преследовали. Они объявляли себя моими последователями. Некоторых из них арестовали, а других отправили к родителям на поруки под домашний арест.
К тому времени как летнее солнце вступило в полную силу, вся страна пылала, как в огне. Это был пожар в душах и сердцах. Все говорили обо мне так, как будто я был духом, живущим только в разговорах тех, кто преклонялся передо мной. Некоторые заходили так далеко, что утверждали, будто бы меня вовсе нет, что я мираж, который выдумала полиция, и предлог для затягивания веревки на шее людей. И все же мои свежие аудиозаписи и множество людей, которые видели меня своими собственными глазами, снова и снова доказывали, что я живу среди них и что революция все же пустила свои корни.
Когда я на спине тощего мула приехал в Фуцзянь и увидел горные вершины, которые дрожали в знойном воздухе, я хлопнул в ладоши и произнес небольшую молитву в благодарность за это незабываемое путешествие в своей жизни. Стоя на коленях у ручья, я умылся ледяной горной водой и сделал несколько глотков. Это был вкус райского блаженства. От мучительной жажды не осталось и следа.
ГЛАВА 58
Каждый день, который проходил, оставляя Тана Лона на свободе, причинял мне боль, как от острой отравленной стрелы. Я, как безумный овод, бросался на любое подобие следа Тана, только для того, чтобы узнать, что этот дух опять исчез. Я добрался до Синьцзяни в поисках своей жертвы, но и там меня ждало разочарование.
Во время этой поездки я остановился, чтобы навестить Суми, которая отказалась говорить со мной и угрожала, что покончит с собой. Но самым ужасным была пощечина, которую я получил от своего сына. Когда я приехал, Тай Пинь ловил бабочку. Он жил в пределах тюремного двора.
«Сын, прости меня. Однажды ты поймешь, какой я на самом деле. Однажды я подарю тебе весь мир». Я смотрел в будущее. Когда в моих руках сосредоточится вся мощь власти, я заберу сына отсюда. Я считал себя вправе пока оставить Тай Пиня в этом заключении. И почувствовал облегчение, когда заметил, что мальчик подрос и увлеченно занимается с подарками, которые я посылал ему каждый месяц: велосипедом, коробкой со свечами, книгами, о которых я в своем детстве мог только мечтать.
Не проходило ни единого дня без тревожных сообщений о гражданских волнениях, прямо или косвенно спровоцированных Тан Лоном. Случались забастовки на фабриках, в южных провинциях сидячие демонстрации, в университетах на юго-западе. По последним подсчетам, число членов демократической партии достигло уже полумиллиона. А это само по себе вызывало большое беспокойство, не считая трех тысяч членов более мелких партий, которые неожиданно появились в последние несколько месяцев.
