Хранительница тайн - Мортон Кейт (первая книга TXT) 📗
Лорел была настолько захвачена своей находкой и мыслями, как бы побольше узнать про мамину семью, что услышала автомобиль, только когда он был уже почти у дома. Сегодня к ним целый день заглядывали друзья, и каждый рассказывал о Дороти что-нибудь милое и трогательное, так что ее дети улыбались, а Роуз принималась плакать еще громче и сморкаться в бумажный носовой платок (их пришлось купить целую упаковку). Однако сейчас в подъезжающей красной машине был почтальон.
Лорел вышла ему навстречу. Он уже слышал новости и выразил соболезнования. Лорел поблагодарила и улыбнулась, когда почтальон рассказал об удивительном умении Дороти Николсон обращаться с молотком. «Вы бы не поверили: красивая женщина прибивает штакетины, но у нее это отлично получалось». Лорел удивленно покачала головой, однако думала в это время об австралийских лесозаготовщиках с горы Тамборин.
Она отнесла почту на скамейку-качели и принялась разбирать. Здесь были счет за электричество, листовка по поводу выборов в местный совет и большой конверт. Лорел удивленно подняла брови, увидев, что он адресован ей. О том, что она в «Зеленом логе», знала только Клэр, а та не станет писать, если можно позвонить. Она перевернула конверт и прочла адрес отправителя: «Мартин Меткаф, Кемпден-гроув, дом 25».
Заинтригованная, Лорел вскрыла конверт. Там оказалась десятилетней давности брошюра, официальный каталог выставки Джеймса Меткафа в Музее Виктории и Альберта. К обложке была приклеена записка: «Надеюсь, вам понравится. Марти. PS. Заглядывайте к нам, как будете в Лондоне». Лорел подумала, что, скорее всего, заглянет. Ей нравились Марти, Карен и дети, мальчик с мечтательным взглядом и самолетом из «Лего». Она воспринимала их почти как родственников – так тесно связали две семьи роковые события тысяча девятьсот сорок первого года.
Лорел полистала брошюру, дивясь поразительному таланту Джимми Меткафа, тому, как он умел запечатлеть не просто сцену, а целую историю, состоящую из разрозненных элементов. Каждая его фотография – документальная запись событий, которые без нее почти невозможно было бы представить. Интересно, понимал ли это Джимми в то время? Знал ли он, сохраняя на пленке мгновения личной боли и утрат, что создает мемориал для будущих поколений?
Лорел улыбнулась фотографии Неллы и замерла, увидев отдельный снимок, подколотый к брошюре – копию портрета Вивьен из дома на Кемпден-гроув. Она отцепила его, поднесла ближе к глазам и долго разглядывала прекрасные мамины черты. Потом вложила снимок на место и только тут заметила последнюю фотографию в каталоге: автопортрет Джеймса Меткафа, снятый, как сообщала подпись, в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году.
У нее возникло странное чувство, которое она поначалу списала на то, что слышала от мамы: какой Джимми был добрый, как он сумел привнести лучик надежды в беспросветную жизнь Вивьен. Однако чем дольше Лорел смотрела на снимок, тем сильнее становилось убеждение, что это чувство вызвано чем-то другим, более значительным, более личным.
И тут внезапно она вспомнила.
Лорел откинулась на скамейке и глянула в голубое небо. Удивленная улыбка медленно тронула ее губы. Перед глазами словно вспыхнул ослепительный свет. Она поняла, отчего имя «Вивьен», когда Роуз его произнесла, показалось ей таким знакомым. Как Джимми догадался, что благодарственную карточку Вивьен надо отправлять Дороти Николсон на ферму «Зеленый лог». И почему коронационная марка вызвала у нее легкое ощущение дежавю.
Господи! Лорел невольно рассмеялась. Она разгадала даже загадку человека у служебного входа в театр. Таинственная цитата, источник которой мучительно не вспоминался, была вовсе не из пьесы – Лорел искала ее не в той части памяти. Цитата была из давнего-давнего разговора, который она начисто забыла…
34
Как здорово, когда тебе уже почти восемь и ты наконец-то умеешь ходить колесом! Лорел тренировалась с начала лета, и пока что ее рекорд был триста двадцать шесть подряд, от начала подъездной дороги до того места, где стоял папин трактор. Однако в то утро она поставила себе новое задание: обойти колесом вокруг дома, как можно быстрее, и сосчитать, сколько раз получится.
Беда была в том, что ей мешала калитка. Всякий раз, добравшись до нее (сорок семь, иногда сорок восемь переворотов), Лорел проводила черту на вытоптанном курами пятачке, распахивала калитку, бежала к своей отметке, но едва успевала поднять руки, как калитка со скрипом закрывалась. Можно было бы чем-нибудь ее подпереть, если бы не куры. Это такой непослушный народ – так и норовят забраться на грядки.
Однако других способов исполнить задуманное не оставалось. Лорел прочистила горло, как учительница мисс Плимтон, когда собирается сделать классу внушение, и, подняв для убедительности палец, сказала строго:
– Слушайте меня все. Сейчас я открою калитку, но только на минуту. На случай, если кто-нибудь из вас думает у меня за спиной проскочить в папин огород, напоминаю: сегодня мама в честь коронации будет готовить курицу по-королевски, и у самых прытких есть шанс угодить в духовку.
Мама в жизни не зарезала ни одну из своих красавиц; куры, которые вылупились из яйца на ферме «Зеленый лог», гарантированно доживали до старости. Однако Лорел не видела причин им об этом говорить.
Она принесла папины резиновые сапоги и подперла ими калитку. Кот Констебль, наблюдавший за всем с крыльца, предостерегающе мяукнул, но Лорел сделала вид, будто не замечает. Она еще раз объяснила курам, как они должны себя вести, глянула на часы, дождалась, когда секундная стрелка подойдет к двенадцати, крикнула «Оп!» и покатилась колесом.
План сработал отлично. Первое колесо, второе, третье. Длинные косы мели пыль, а потом хлопали Лорел по спине. Через куриный загон, в открытую калитку, и обратно к тому месту, откуда она начала. Восемьдесят девять колес, три минуты и сорок секунд ровно.
Лорел ликовала – пока не увидела, что безобразницы-куры сделали именно то, чего она им велела не делать. Они бегали по папиным грядкам, выдергивали кукурузу и клевали ее так, будто их не кормят досыта трижды в день.
– Эй, вы! – закричала Лорел. – Ну-ка марш на место!
Курицы не послушались, и она пошла на них, топая и размахивая руками. Куры нагло ее игнорировали.
Мужчину она заметила, только когда тот сказал:
– Привет!
Лорел подняла голову и увидела его рядом с тем местом, где мама и папа обычно ставили машину.
– Здравствуйте.
– Что-то у тебя лицо сердитое.
– Я вот на них сержусь. Они сбежали и клюют папину кукурузу, а я потом за них отвечай.
– Да-а-а, – протянул незнакомец. – Похоже, дело серьезное.
– Угу. – У Лорел задрожали губы, но она сдержалась и не заплакала.
– Что ж. Мало кому это известно, но я неплохо знаю куриный язык. Может, попробуем с ними договориться?
Лорел кивнула. Вдвоем они прогнали кур с грядки; мужчина квохтал, а Лорел поглядывала на него с изумлением. Когда все птицы до одной оказались надежно заперты в отведенном им месте, он даже помог ей убрать с грядки следы преступления.
– Вы к моим родителям? – спросила Лорел, внезапно сообразив, что у него могут быть и другие цели, кроме как ей помочь.
– Угадала. Я был знаком с твоей мамой, очень давно. Мы дружили. – Мужчина улыбнулся, и Лорел поняла, что он ей нравится, причем не только из-за кур.
От этой мысли она немного смутилась.
– Вы можете зайти в дом и подождать, если вам удобнее. Сейчас я должна наводить там порядок.
– Отлично. – Он вошел в дом, сняв на пороге шляпу, и огляделся. Лорел не сомневалась, что он любуется стенами, которые папа совсем недавно покрасил. – Твоих родителей дома нет?
– Папа в поле, а мама уехала в поселок взять напрокат телевизор. Мы будем смотреть коронацию.
– А, ясно. Ладно, я подожду, а ты наводи порядок и не обращай на меня внимания.
Лорел кивнула, но с места не двинулась. Ей почему-то вдруг очень захотелось рассказать ему о себе все.
