Рейс - Лойко Сергей Леонидович (библиотека электронных книг .TXT) 📗
– Симонов, откройте дверь! – раздался громкий командный голос из коридорных глубин. – Вы арестованы. Мы можем здесь, на месте, оформить вам явку с повинной. Я гарантирую!
– Подождите минуточку, – бодро крикнул Евгений Тимофеевич. – Я сейчас. Зубы почищу.
Он действительно почистил зубы. Запил водой из-под крана дневную дозу – пригоршню лекарств. Достал из ящика под зеркалом пистолет ТТ со взведенным затвором. Еще раз взглянул на себя в зеркало. Синий Христос и синие ангелы в ожидании замерли у него на груди. Голубые звезды на плечах Вора вдруг заискрились и засияли, как золотые эполеты.
Книжник сунул ствол в рот и, ощутив бодрящий, как мята, кисловатый привкус стали, плавно нажал на спусковой крючок.
* * *
– Вы знаете, мы уже больше трех часов с вами работаем, – сказал довольный своим выступлением, но усталый Пухов и посмотрел на Алехина. – Нам нужно постепенно заканчивать. Давайте последних три вопроса.
Про «Боинг» больше никто так и не спросил.
Джейн Эшли кусала ногти перед телевизором.
Ее шеф разочарованно зевал с айфоном в руке.
Евгений Симонов лежал на спине в ванной комнате. Лужа темной крови растекалась по мраморному полу у него из-под головы.
Алехин встал, повесил одну камеру на шею и медленно поднял с пола другую.
– Сергей Владиленович, вы уже уходите? – вдруг спросил Пухов, стоило тому отвернуться и сделать первый шаг в сторону центрального прохода. – Не задав ни одного вопроса? Я вас не узнаю.
Говоря эти слова, Пухов успокаивающим жестом приказал напрягшимся для прыжка охранникам оставаться на своих местах. Мол, все хорошо, все идет по плану, и мы сами тут разберемся... В оперативной комнате заместитель Клопикова вновь уверил генералов, что все в порядке и беспокоиться не о чем – Прохоров просто чудик такой, но Пухов его за это и любит.
– Так и не придумали, Сергей Владиленович, за три часа, какой вопрос задать? – с улыбкой продолжил Пухов.
– Отчего же? – Алехин медленно развернулся и в первый раз за вечер уловил во взгляде президента что-то человеческое, нечто вроде начинающегося волнения. – Хочу.
В зале повисла тишина, свистящая моторами камер, как гюрза перед броском.
У Джейн из прикушенной губы на подбородок сочилась кровь. Глаза стали мокрыми от слез.
– За что ты убил моих детей? – впечатывая каждое слово в передовицы утренних газет, спросил Алехин. – И мою жену?
Тишина стала абсолютной, словно не было больше ни стрекота, ни щелчков видео- и фотокамер. И в этой космической тишине Алехин, как в замедленной съемке, взмахнул тяжелой камерой с телескопическим объективом, как пращой, – и, сделав полоборота, успел выпустить ремешок из разжавшихся пальцев.
Длинный объектив впечатался президенту Пухову Вадиму Вадимычу в висок, а корпус камеры – в переносицу, сломав носовую перегородку, как сухую ветку…
Снайперы не имели права стрелять по красному сектору. Ни при каких обстоятельствах. К Алехину и на сцену со всех ног бежали сотрудники безопасности, выпрыгнувшие отовсюду, как черти из табакерки – возможно, той самой, которой когда-то размозжили башку одному российскому императору…
Эпилог
20 ДЕКАБРЯ
Москва
Голова раскалывалась. От удара по затылку похмелье затянулось еще на сутки. Неизвестные держали Прохорова в каком-то холодном загородном доме. Временами вдалеке было слышно поезд.
Не били, не угрожали. Лишь один раз в самом начале, когда он только пришел в себя, сказали, что пристрелят, если рыпнется. Прохоров не рыпался. Днем его угостили теплыми щами и стаканом водки. Утром сводили в холодный сортир на улице, потом угостили еще рюмкой водки с холодным вáреным-переваренным яйцом с бледным, почти серым желтком, вприкуску с толстым желтушным соленым огурцом. После этого «завтрака туриста» ему связали руки за спиной, замотали голову колючим шерстяным шарфом, от которого нестерпимо воняло нафталином и карболкой, запихнули в машину и везли куда-то полчаса или около того.
Развязали руки, сняли шарф, выпихнули пинком на серую заснеженную и успевшую обледенеть обочину и укатили на «Форде Сиеста» с вогнутым ржавым бампером и белорусскими номерами.
Прохоров проверил карманы. Ключи, кошелек на месте. Деньги в кошельке, похоже, тоже не тронуты. Портмоне с документами – паспортом, аккредитацией, правами, техпаспортом и прочими бумагами, как и машина вместе с ключами – исчезли. И камеры ёк!
Хорошо, хоть ключи от дома и связку дачных нащупал в кармане. Есть куда податься. Вспомнил про Пухова, Клопикова, пресс-конференцию. Теперь его точно на хер с работы выгонят. Просрал главное событие года. Никакие прошлые заслуги не спасут. Хоть под машину бросайся. Надо срочно звонить. Сначала на работу. Что сказать? Что соврать? Кто поверит, что его похитили? Но врать никому не пришлось – телефона все равно под рукой не было.
Неужели все из-за машины? На хер кому нужен его двухлетний RAV-4 после крутой жестянки. Камеры, те подороже его тачки будут. Только кто их купит? Зато часы – на руке. Таиландский «Ролекс» за десять долларов оставили. Семь утра. Сумрак. Холод. Лед. Как назло, ни одной машины. Уже поток должен быть! Что происходит? Это ж Минка, если он ничего не путает.
За поворотом что-то рычит. Словно трактор. Шум нарастает. Целая бригада тракторов? Б…дь! Танки! Один, второй! Бронетранспортеры!
Он отпрыгнул подальше за обочину. Этим не проголосуешь... Что делать? Что, б…дь, вообще здесь происходит?
Взлохмаченный, небритый Прохоров с разбитой головой в расстегнутой куртке застыл, прислонившись спиной к высоченному железному забору, глядя на проходящие перед ним один за другим танки и бронемашины. Рев моторов боевой техники оглушал и душил серыми клубами выхлопных газов. Рычащей колонне не была конца. Она шла и шла на Москву. Нью-Йорк
В Америке утро еще не началось, как Джейн настигла настоящая, крупнокалиберная слава, к которой она стремилась всю жизнь. В девять утра ей позвонила сама Опра Уинфри. Не ассистентка и не продюсер, а сама Опра! Бобу Дилану и Полу Маккартни звонили продюсеры, а ей сама и лично пригласила ее в ближайший эфир. Кроме того, легендарная ведущая предлагала ей, в прямом смысле, любые деньги за видео, в котором они с Алехиным уходят от погони на Донбассе и кусочек которого был размещен на сайте «Нью-Йоркера». Копию фотографии Алехина с Леной и дочерями с обложки ее журнала за несколько первых часов раскупили все мировые СМИ, включая даже некоторые российские. С шести утра Джейн уже сидела в офисе главного редактора, не осмеливаясь выйти на улицу, где ее ждали десятки камер и сотни журналистов. Несколько минут назад ей позвонил один из руководителей «Коламбиа пикчерс» и с ходу предложил многомиллионный контракт на фильм, основанный на ее статье и, если согласится, по ее сценарию.
– Джейн, – обратился к ней Дэйвид Саймак, ее босс, главред «Нью-Йоркера», наливая ей очередную чашечку эспрессо. – Скажи только мне. Ты знала, что будет, с самого начала? Мне важно это знать.
– Зачем? – с усилием ответила Джейн.
– Просто для того, чтобы знать, можем мы продолжать работать дальше вместе или нет. Поверь, мне безумно жаль, но если ты знала, то нам придется расстаться. Я понимаю твои эмоции, однако в сухом остатке то, что произошло, как ни крути, убийство, преступление…
Дэйвид был истовым приверженцем политкорректности во всех смыслах.
Не сказав ни слова, Джейн выскочила из офиса и побежала в свою комнату в дальний конец этажа, мимо удивленных сотрудников, проведших бессонную ночь на работе.
Заперев дверь и не в силах больше сдерживаться, Джейн упала ничком на диван и зарыдала в подушку. Через несколько минут немного успокоилась, достала айфон и включила видео той самой погони в их последний день на войне.
И вот она снова в этой машине. Ведет ее одной рукой на предельной скорости по рытвинам, воронкам и ухабам проселочной дороги, другой рукой, не оглядываясь, снимает айфоном все, что происходит позади нее в салоне. Алехин стоит на одном колене к ней спиной, выставив сошки пулемета в разбитое заднее окно, и, подпрыгивая всем телом на колдобинах и от отдачи, строчит по нагоняющей их погоне. Вот он разворачивается и кричит ей во весь голос, стараясь перекричать рев мотора и звуки непрекращающейся автоматной и пулеметной стрельбы, оглушающие их сквозь разбитые стекла изрешеченного пулями «Патриота»: «Fucking running out of fucking ammo! Can you fucking speed up the fucking thing, woman?!»107
