Побратимы (Партизанская быль) - Луговой Николай Дмитриевич (книга жизни TXT) 📗
Григорий, о чем-то расспросив Илью, диктует:
— Пишите в восемнадцатый отряд: Береговой Илья Петрович, Вернигоров Иван Леонтьевич, Николареску Константин — сублокотинент, Полоцано Георгий — капрал, Мокогоняно Георгий — сержант…
Записываются Федор Сыромятников, его жена Пелагея Евдокимовна, ее брат Гришанков Анатолий Федорович и сестра Ольга Федоровна.
— Идите вон туда, — показывает «военком» вконец поляны, — там связной восемнадцатого отряда.
Группа Сыромятниковых — Гришанковых отходит в сторону, но ее задерживают.
— А этих куда? — спрашивают «военкома». Оказывается, Анатолию Федоровичу семь лет, а Ольге Федоровне — пять.
— Всех в гражданский, — решает Григорий Гузий. — Кто следующий?
Но Гришаковы — Сыромятниковы, как и все, просятся в отряд. И лесной «военком» перед тем же тупиком: как быть с детьми? Не разрывать же семьи!
Мы с Петром Романовичем видим свою ошибку и, отозвав Гришу и Женю в сторонку, вносим поправку: пусть Женя с помощью писарей группирует новоселов по месту жительства, а Григорий назначает старшего группы, дает ему связного и отправляет всех способных и неспособных воевать в тот пункт, где формируется отряд. Там отрядное командование само должно отбирать боевиков в отряд и его силами устроить лагеря: и отрядный и гражданский…
В Яман-Ташский лагерь мы возвратились вечером. Пришли из Тиркенского леса и редактор Евгений Степанов с начальником бригадной разведки Семеном Осовским. Вскоре появился комиссар Егоров. Они рассказали, как много людей собралось под горой Тирке и на Баксанском лесном участке.
Подсчитываем. В бригаде уже больше тысячи бойцов. В условиях горно-лесистой местности, без транспорта и без средств связи таким соединением управлять трудно.
Поэтому, посоветовавшись, мы направили на Большую землю свое предложение: подпольный центр просит утвердить создание еще двух партизанских бригад — пятой и шестой. Предложения по командному составу следующие: 1-я бригада — командир Федор Федоренко, комиссар Евгений Степанов; 5-я бригада — командир Филипп Соловей, комиссар Мирон Егоров; 6-я бригада — командир Георгий Свиридов, комиссар Иван Бабичев. Для оперативного руководства боевыми действиями на месте нужно создать в партизанском лесу Центральный оперативный штаб, подчинив ему все бригады и отряды. Руководство политической работой в отрядах, среди населения и в войсках противника возложить на специальный орган, назвав его политотделом Центрального оперативного штаба. Командирами и комиссарами отрядов просим утвердить следующих товарищей…
Длинный ряд имен ветеранов партизанской войны выстраивается на ленте радиограммы. Тут же эти имена выстукиваются ключом радиста и на крыльях радиоволн летят на Большую землю.
Нашего полку прибыло.
Пожар в осажденной крепости
Морозным ноябрьским утром в подпольный центр пришел из Симферополя «Павлик» (Элизе Стауэр), связной от Андрея — Ивана Андреевича Козлова.
В рваных ботинках, ветхом легком пальтишке и кепке он очень промерз.
— А ну-ка, парень, давай твои руки, будем приводить их в порядок, — засуетился Петр Романович, — вон как закоченели.
— Не надо, товарищ секретарь. Отойду и так. Вы лучше сразу скажите, не напрасно ли пришел: мины есть? Андрей и Костя сказали, чтоб без сотни мин не возвращался.
— О минах потом.
«Павлика» переобули и, укутав в овчинный полушубок, усадили поближе к костру, дали горячего чаю.
О том, как устроился Андрей, и о положении в городе «Павлик» рассказал скупо. И тут же снова за свое:
— Листовок тоже побольше давайте! Фашисты уже фальшивками отбиваются. Вот, прочтите.
Он подает листовки.
— Это наша. Выпустили ее 29 октября. Поздравили молодежь с двадцать пятой годовщиной комсомола. Призвали сильнее бить оккупанта. А вот эту через два дня выпустили фашисты.
Читаем. Начинается фальшивая листовка лозунгом «Смерть немецким оккупантам!» Вначале содержит оценку положения на фронтах, ругает гитлеровцев, но заканчивается провокационным призывом:
«Комсомольцы! Еще не настал час освобождения Крыма. Еще не настало время действовать с вашей стороны. Приостановите пока еще вашу подпольную диверсионную работу, к которой вы призывались в нашей листовке двадцать девятого октября».
В конце — лозунг, каким обычно заканчиваются комсомольские листовки, — «Кровь за кровь! Смерть за смерть!» и подпись: «СПО» — Симферопольская подпольная организация.
— На такую пакость, «Павлик», отвечать надо не только минами, — говорим связному. — Этим они могут сбить с толку многих.
— А мы это понимаем и уже дали им по зубам новой листовкой, — не без гордости произнес он и достает еще одну, третью листовку.
— Правильно! Молодцы! — хвалим молодых подпольщиков. — Передай Андрею и всем патриотам самую глубокую благодарность.
— А мин тоже дадите? — не унимается «Павлик». Да, мин надо дать побольше. Ответная листовка должна сопровождаться серией диверсионных ударов. Поручаем к вечеру подготовить пятерых бойцов, знающих дороги к Симферополю, мины, тол, гранаты. Все доставить в загородные базы и там с участием «Павлика» спрятать.
— «Павлик», а как ведут себя немцы? Продолжают удирать из Крыма или собираются драться?
— Похоже на то, что решили держаться, гады, и готовят оборону. Даже плакат специальный выпустили. Вот посмотрите.
На плакате Крымский полуостров изображен почти в метровую величину. Красочно разрисованный, он обведен сплошной широкой извилистой линией, показывающей оборонительный вал. На валу, вокруг всего полуострова, нарисованы крупные фигуры немецких солдат с автоматами. Вверху и внизу броская повторяющаяся подпись: «Крым — неприступная крепость».
Очередная грубая стряпня геббельсовской пропаганды, решаем мы и, отбросив плакат в сторону, вновь расспрашиваем «Павлика». Василий Степин, наш разведчик и диверсант, подняв плакат, стал рассматривать его.
— Вот тут, на Перекопе, немецкий вал прорван? Прорван. Значит, на том месте брешь в голубой линии надо было изобразить? Надо! А вот здесь, в Присивашье, советские войска тоже закрепились. И тут — брешь. И под Керчью забыли нарисовать. Ведь Керченский пролив наши форсировали?
Партизаны одобрительно зашумели.
— Да и наш партизанский лес доктор Геббельс не изобразил на своем плакате, а тут-то пожар разгорается!..
А ведь хорошо сказал партизанский комментатор! В стенах осажденной крымской крепости действительно зияют три бреши, а внутри, все более разгораясь, полыхает пожар партизанской войны.
…Ночь. В землянке обкома комиссары и политруки. Наш политический аппарат обновился. Рядом с опытными политработниками — Егоровым, Мозговым, Степановым, Клемпарским, Бабичевым — сидят новички: вчерашние ординарцы Буряк и Тварадзе, художник Грабовецкий. Тут и те, чей партизанский стаж один-два дня: Петр Шпорт и Юрай Жак, Иван Горбатов, Замрий.
Слушаются сообщения с мест.
Степанов:
— Отряд ангарцев сформирован и насчитывает сто семь человек. На вооружении два автомата и два немецких пистолета, с которыми пришли полицейские. А рядом стоящий отряд, сформированный из перебежчиков, вооружен на сто процентов. Но отбери у кого- нибудь из тех перебежчиков винтовку — сразу подорвешь его душевное состояние, подумает, что не доверяем. По этой же причине нельзя слить эти два отряда. Выход один — дать ангарцам оружие.
Клемпарский:
— В восемнадцатом отряде двести пятьдесят восемь человек. Десять боевых групп. Командиров подобрали. А политрук один — Сеня Курсеитов. С оружием то же, что и у ангарцев — два автомата: у меня и у Ваднева. Заберите людей человек сто-сто пятьдесят. Дайте оружие. И политруков. Политруков обязательно. Из отрядников политруки враз не вырастут.
