Побратимы (Партизанская быль) - Луговой Николай Дмитриевич (книга жизни TXT) 📗
Ранним утром в лагерь прискакали на лошадях оживленные и довольные Козин, Колотилин и Шпорт. Докладывают, что операция в Чавке удалась. Партизаны окружили село. В штабное помещение и во все дома, где стояли жандармы, забросили по гранате. Насчитали семьдесят трупов немецких солдат. Остальные гитлеровцы разбежались, подняли тревогу в соседних селах, но наступать ночью побоялись. Отрядом взяты штабные документы и полмешка вражеских орденов и медалей.
— А что за взрыв был ночью в вашем районе?
— То мы склад боеприпасов взорвали. Взлетело несколько тысяч дорожных мин и вагона два тола.
— А взорвали-то как, — говорит комиссар Шпорт. — Из противотанкового ружья. Склад обнаружили, а подрывников и техники нет. Тогда установили на бугре противотанковое ружье, выждали, пока отряд удалится, пропустили группу прикрытия. Выстрелил Расторгуев первый раз — ничего, еще выстрелил — как рва-нет, аж земля вздрогнула!..
Да, хорошо провели операцию ангарцы.
— А знаете, зачем тут появилось столько взрывчатки? — задает вопрос Шпорт. — Немцы думали после своего отхода дорогу минировать. И приготовились взорвать плотину Аянского водохранилища, чтоб оставить без воды Симферополь.
Появляются вестники из 21-го отряда — Иван Сырьев и Эммануил Грабовецкий.
— Отряд при одном пулемете и десяти винтовках совершил нападение на кавалерийский гарнизон села Розенталь [76]. Исходные позиции заняли успешно. Проводниками были местные жители. Помогла и румынская группа нашего отряда во главе с Виталием Караманом. Бой длился два часа. Южная часть села и его центр, помещение штаба полка, оружейный склад были нами заняты. Уничтожено более сорока гитлеровцев. Отряд полностью вооружился. Взято тридцать лошадей. Боезапас доставлен в лес и забазирован.
Наконец появляется и Федоренко. Идет он, как всегда, энергично, но лицо почему-то скорбное.
— Задание выполнено, — скупо рапортует он и добавляет: — Ранен Юрай Жак. Может, даже смертельно.
Сначала все шло хорошо. Без шума обложили село. Пробрались к исходным позициям. Однако полной внезапности удара не получилось: то ли патрульные заметили, то ли встревожил шум стрельбы, донесшийся из Чавке. Но едва начав атаку, партизаны встретили дружный отпор.
Завязался бой — жаркий и суматошный, полный неожиданностей и неразберихи. Длился он больше часа. Лишь после того, как группа Колотаева, ведомая отрядным командиром, разгромила главный очаг сопротивления в казарме, немцы стали разбегаться. А у табачного сарая бой кипел с прежним напряжением.
Стучали пулеметы, то и дело вспыхивала автоматная перестрелка. Гитлеровцы обороняли склад оружия и боеприпасов.
Цирил Зоранчик и Венделин Новак с пулеметом пробрались под защитой каменной стенки к сараю и вывели немецкий пулемет из строя. Другое пулеметное гнездо забросали гранатами Фус, Шмид и Слобода. Но вражеские автоматчики, засевшие в двух окопах, бешено сопротивлялись. Нужен был последний натиск, и Жак рванулся вперед:
— До утоку! До утоку, словаци!
Все поднялись в атаку. Завязалась короткая рукопашная схватка. И тут, в запале, никто не заметил, что Жак уже не командует…
…Когда кончился бой, партизаны построились на сборном пункте. А где же Юрай Жак?
Вспомнили, что последний раз слышали его команду возле склада. Бросились к складу, обыскали улицы, дворы. Уже близился рассвет, а до леса не близкий путь — пятнадцать километров, и все — в гору. Каждому ясно: если к утру не оторвешься от Симферополя, не выйдешь из тесного окружения — погибнут два отряда. Но партизаны не из тех, кто бросает друзей на поле боя! Жака нашли в противотанковом рву, за селом. Медсестра Рыбовалова услышала стон, вытащила изо рва раненого и привела на сборный пункт.
У санитарной палатки многолюдно, но тихо. Безмолвной группой стоят словаки. Здесь и бойцы отряда Федоренко. Возле медиков неотступно Николай Сорока и Вася Буряк.
Жак лежит на животе. Шея подперта лубками. Плечо, грудь и спина обложены ватой и забинтованы. Но и сквозь повязку выступили пятна крови.
Врач спешит нам навстречу:
— Товарищи, к нему нельзя. Каждое движение может стать последним.
— А что у него, доктор?
— Разрывной. В плечо. Выходное отверстие в спине. Разворочена лопатка. Осколки, видно, попали и в легкие.
— Доктор! Надежда есть?
Врач пожимает плечами, глаза его смотрят в землю.
— Надежда? Почти никакой, — перейдя на полушепот, отвечает он, — после разрыва пули в груди не живут. Большая потеря крови. Внутренние кровоизлияния. Очаги поражения в области сердца. Сами понимаете…
Утром у села Толбаш партизаны 2-го и 6-го отрядов, под общим командованием Федора Федоренко, на голову разбили румынский батальон карателей, явившихся сюда для разведки леса боем. В этой жестокой схватке погиб Франтишек Бабиц. Его нашли после боя. Вокруг валялись семь вражеских трупов. Дорогой ценой заплатили враги за попытку взять партизана. В уже застывшей руке Франтишека крепко зажат пистолет. В виске пулевая рана — сам добил себя последней пулей, но не сдался…
А в штаб поступают все новые донесения.
Отряды Ивана Урсола и Ивана Крапивного разбили полицейские гарнизоны в селах Бодрак и Курцы. Около двухсот юношей и девушек, схваченных фашистами для угона в Германию, освобождены.
8-й, 10-й и 11-й отряды под командованием Владимира Кузнецова разгромили гарнизон противника в селе Шахмурза [77]. Взорваны два моста на шоссе, пять грузовиков. Убито более ста гитлеровцев.
В ногу с партизанами шагают и подпольщики.
«Муся» — Александра Андреевна Волошинова сообщает:
«Первая пятидневка этого месяца сложилась в нашей группе так: первого ноября в районе полустанка Кара-Кият взорван железнодорожный состав с артиллерийскими снарядами. В нем более девятнадцати вагонов боезапаса, восемь вагонов с теплым обмундированием и двадцать других вагонов. Второго ноября возле Богдановки, вблизи Симферополя, взорван штабель снарядов. Четвертого ноября на евпаторийской железнодорожной ветке уничтожено четыре вагона с солдатами. Пятого ноября взорван грузовик с немецкими солдатами… Открылась возможность смелее работать на железной дороге силами группы Хрена (В. К. Ефремова), но мин не хватает. Третьего дня последние пять мин отнесли Хрену…»
А вот еще три записки.
«Положение в Симферополе немного стабилизируется. Фашисты вовсю распинаются, что немецкая армия имеет „успехи на фронтах“, что скоро наступит перелом в пользу немцев. Очень много пишут и говорят о партизанах. Порочат. Моя работа налаживается. Писать не стану — Павлик расскажет. Давайте мины, газеты, листовки. Пришлите пистолеты. Крепко жму руку. Андрей» [78].
«Подпольному центру.
Донесение.
14 октября 1943 года. Взорван склад горючего на нефтебазе ж. д. станции Симферополь. Бабий, Енджеяк.
23 октября. Взорван склад горючего в районе улицы Битакской. Косухин, Бабий, Стауэр.
27 октября. Взорван штабной автобус на улице Карла Либкнехта. Семняков.
5 ноября. Взорван гусеничный тягач в районе сельхозинститута. Ееннадий Гуляев.
СПО» [79].
«Т.т. Ямпольскому, Луговому.
За последнее время сделано меньше, чем надо. Штепсель перешел на новую работу сцепщиком. Он столкнул два паровоза, взорвал дрезину, в буксы пятнадцати вагонов засыпал песок. Курская взорвала вагон с посылками и почтой. Жбанов минировал путь — разбилось только три вагона. Я продолжаю работать на хлебозаводе. Испортил около ста тонн хлеба. Фунель и Валя силами своих групп распространили всю литературу. Пока все.
Дядя Юра.
Вот еще что. Черти вы этакие! Кто же так нападает? Вы шумите под живкомбинатом, в городе немцы паникуют, а мы ничего не знаем. Послушайте старика, в другой раз так не делайте. Загодя предупредите нас. И ударим разом: вы из лесу, а мы отсюда. Получится.
