Внеклассное чтение - Акунин Борис (мир бесплатных книг .txt) 📗
Утконос снова кивнул.
– Я на что уж всякое повидал, и то после спать не мог.
Разговорчивый охранник передернул плечами, сел рядом.
У него в кармане зазвонил телефон.
– Я, – сказал он в трубку. – Все нормально… Да, оба… Окей. Фандорину пояснил:
– Она. На Дмитровское повернула. Время уходило, неостановимо утекало меж пальцев. По сравнению с чудовищем, которое неслось сейчас на север по Дмитровскому шоссе, сторожившие квартиру убийцы казались Николасу чуть ли не добрыми знакомыми. По крайней мере, один из них, в ком жестокая профессия не до конца вытравила живое, человеческое. Ах, если бы поговорить с ним наедине, чтоб в двух метрах не сидел этот угрюмый австралопитек со своим узким, длинным ножом!
Но выбора не было.
– Послушайте, Макс, – быстро, но все же стараясь не глотать слова, начал Фандорин. – Я не знаю, какую жизнь вы прожили и почему занимаетесь тем, чем занимаетесь. Наверно, вам за это хорошо платят. Наверно, вам нравится ощущение риска. Не сомневаюсь, что у вас есть веские основания относиться к человеческому роду с презрением. Все так. Но ведь у вас есть душа. Это не выдумки, она действительно есть! И ваша душа подсказывает вам, что можно делать, а чего ни в коем случае нельзя. Вы, конечно, не всегда ее слушаете, но всякий раз, когда вы идете ей наперекор, вам потом бывает скверно. Ведь так?
Черт! Снова телефон! Как не вовремя!
– Я… Сейчас. – Макс щелкнул пальцами Утконосу. – Толь, проверь, тут ванная со звукоизоляцией или как… Сейчас, Жанна… Да, оба очнулись.
Утконос отсутствовал меньше десяти секунд. Вернулся, кивнул.
– С изоляцией, – сказал в трубку Макс, и разговор закончился.
Пряча телефон в карман, пояснил:
– На светофоре стоит, Петровско-Разумовское проехала. Ну, гонит!
– Вы же понимаете, зачем ей это нужно, – еще быстрей заговорил Николас. – Она собирается истязать девочку. Даже не ради того, чтобы выпытать какую-то информацию. Какую информацию может знать ребенок? Нет, ваша начальница просто выместит на ней свою ярость. Может быть, сейчас вам кажется, что это неприятный инцидент, не более. Но пройдут месяцы, годы, а это ужасное злодеяние будет висеть на вашей совести камнем. Вы будете слышать крики, видеть искаженное болью лицо ни в чем не повинной девочки. Вы не сможете это забыть! Опять звонок.
– Я… Сейчас… Толя, сходи, посмотри, а розетка там есть?
– Есть, я смотрел, – впервые за все время раскрыл рот Утконос.
– Есть, – доложил Макс. – Вы где? Ясно.
Положил телефон на стол.
– Уже свернула на Кимринскую. Сейчас будет. Несется, как ведьма на метле! Мне жаль, Николай Александрович. Правда, жаль, но…
– Да вы не меня жалейте! – перебил его Ника. – И даже не девочку. Вы себя пожалейте! Если в вас остается хоть кусочек живой души, вы же потом сами себя изгрызете!
– Нет, не могу. И кончайте вашу пропаганду, не то надену железки и рот заклею. – Макс встал, выразительно позвенел прицепленными к поясу наручниками. – Если Жанна прикажет, я вас лично лобзиком на бефстроганов настругаю, при всем хорошем отношении. Я не слюнявка, а профессионал, ясно? Вы бы лучше насчет ликвозола подумали, а то поздно будет.
Из передней донесся скрежет ключа. Ничего ужаснее этого обыденного звука, такого мирного, домашнего, Николасу доселе слышать не приходилось.
– Ну вот, опоздали, – развел руками Макс. – Толя, пригляди-ка за ним.
И вышел в холл.
Жанна ворвалась в комнату со стремительностью гоночного автомобиля. Волосы новоявленной Медузы топорщились черными змейками, лицо застыло в маске ярости, а зрачки сжались в крошечные точки. Нанюхалась кокаина, догадался Николас, пятясь к стене.
Он был готов к тому, что кровожадная мстительница сразу кинется на свою жертву – собьет с ног, вцепится в горло, а то и выстрелит, но Жанна на него даже не взглянула. Остановилась и медленно, даже несколько заторможенно, произнесла:
– Сегодня день моего позора. Моя репутация погублена, восстанавливать придется долго. Но ничего, я уже придумала, как извлечь из этого разгрома пользу. Такое устрою – легенды будут рассказывать. Ни одна тварь не посмеет со мной шутки шутить.
– Что делать-то? – нервно спросил Макс. – Ты говори.
Она кивнула в сторону холла.
– Там у меня в сумке магнитофон. Буду работать с девчонкой в ванной и записывать. Потом пошлю кассетку Куцему. Хотела на видео, но аудио лучше. Можно и по телефону запустить, и по офисной трансляции – отовсюду. Он у меня, сука, от любой техники шарахаться будет. Что бы ни включил – отовсюду вопли доченьки. Ночью, днем. Здесь, за границей. Денег и времени я не пожалею. Представляете? – Ее губы раздвинулись в стороны, но это трудно было назвать улыбкой. – Включает Куцый утром электробритву, а оттуда писк: «Па-апа! Па-почка! А-а-а-а!». Я знаю, как это устроить – вопрос техники.
– Послушайте, вам сейчас не об этом нужно думать! – громко, словно к глухой или буйнопомешанной, обратился к ней Фандорин. – Ваша главная проблема – Ястыков. Вы его подвели, ваш план не сработал. Он захочет с вами рассчитаться. Не отнимайте жизнь у других, лучше спасайте свою!
Жанна развернулась к нему всем телом, и Николас вжался в стену.
– А, мастер разумных советов! Спасибо за рекомендацию, но с Олежеком я уже поговорила, проблем не будет. Как же мне быть с вами, добросердечный Николай Александрович? – Она посмотрела на него взглядом повара, решающего, как бы ему приготовить кусок мяса. – Нет, током в чувствительные места я вас жучить не стану. Есть идея получше. Для начала вы послушаете, как визжит и орет ваша Мирочка. А потом я организую вашему семейству инсценировку по Эдгару Аллану По. Читали про дом Эшеров? Мое любимое литературное произведение.
Она засмеялась, довольная произведенным эффектом. Потом деловито приказала:
– Девчонку раздеть, запястья и щиколотки сковать. Рот не затыкать – пускай солирует.
– А этого? – спросил Макс, показав на Фандорина.
– Пускай бегает вокруг, машет руками. Работать веселей. Если размашется слишком сильно, стукните разок-другой, но не сильно, чтоб не отрубился. Давайте, парни, давайте!
– Сейчас сделаем.
Макс вышел из комнаты и направился к двери, о которую упрямо и безнадежно билась Миранда. Второй охраннник почесал ножом бровь, поднялся со стула, но дальше не двинулся – видимо решил, что напарник справится и один.
Выскочив в холл следом за Максом, Фандорин крикнул только два слова:
– Ради Бога!
Жанна и Утконос стояли у него за спиной, но магистр их не замечал. Его взгляд был прикован к крепкой, поросшей рыжеватыми волосками руке, которая тянулась к засову – миллиметр за миллиметром, нескончаемо. Время растягивалось, будто резиновое, секунда все никак не желала кончаться.
И вдруг оказалось, что Николас существует в другом временном масштабе, что он может поймать эту нескончаемую секунду за гуттаперчевый хвост, удержать, вернуть обратно.
С истошным воплем, которого сам он не слышал, Фандорин ринулся вперед. Неуклюже согнувшись, двухметровый магистр пересек неширокий холл и с неостановимостью мяча, летящего к баскетбольному щиту, ударил охранника головой в позвоночник.
Столкновение было такой силы, что Макс вмазался лицом в дверь и, полуоглушенный, сполз на пол. Временно утративший рассудок и цивилизованность Ника рухнул на врага сверху, схватил его руками за горло.
Откуда-то сзади, словно сквозь перегородку, донесся женский голос:
– Стоп, Толя. Не надо. Дай посмотреть корриду.
Автоматическим, но безупречным по точности движением Макс ткнул Фандорина пальцем в солнечное сплетение и, воспользовавшись тем, что хватка всхрипнувшего магистра ослабла, высвободил шею. Рванулся вбок, сбросил с себя противника, да еще врезал ему ребром ладони пониже затылка – так, что Николас упал лицом в пол.
– Браво, – сказала Жанна, но Фандорин уже ничего не слышал. Он увидел прямо перед собой ногу в черном ботинке и полусползшем носке, зарычал, извернулся и вгрызся зубами в сухожилие (кажется, оно называлось ахиллесовым).
