Внеклассное чтение - Акунин Борис (мир бесплатных книг .txt) 📗
Мират Виленович обманщиком не был, а вот гадом – несомненно. Причем гадом очень осторожным. Можно не сомневаться, что исполнительный Игорек без большого труда определил отправителя смехотворного вердикта. Тогда-то у шахматиста и возник план многоходового этюда: использовать сумасшедшего в собственных целях. Отличное прикрытие! В записях Шибякина число 13 августа подчеркнуто трижды и рядом загадочная фраза: «Я не один!» Черт его знает, каким образом заморочили голову бедному психу. Возможности у господина Куценко самые широкие – мог и соответствующее видение организовать, даже инсценировку. Когда человек очень хочет во что-то поверить, ему довольно малости. А если он еще и нездоров…
«Указ.» – это «указы» или «указания», что-нибудь в этом роде. В общем, выбор «гада и обманщика», произведенный самой Высшей Силой, а не ее «корр.», то есть «корреспондентом». 13 августа Ивану Ильичу было откровение, что он не один, а уже на следующий день последовал первый «указ».
Фандорин оторвался от записей, снова взглянул на хозяйку, которая, оказывается, все это время продолжала изливать поток сознания:
– …Почти все время одна… И никого, кроме него. Ни подруг, никого. Раньше хоть мама. Если бы ребенок. Тогда да, тогда совсем другое. Но что жаловаться. Я не жалуюсь. Грех жаловаться. Спасибо, что жива осталась…
– Зальцман, генеральный директор «Интермедконсалтинга». Вам это имя что-нибудь говорит? – перебил ее Николас.
– Вы знали Михаила Львовича? Он когда-то работал с Миратом. Они вместе начинали дело, вместе разрабатывали методику. Но потом Зальцман оказался непорядочным человеком. Открыл собственную клинику, украл у Мирата разработки. Не все конечно, но достаточно, чтобы развернуть успешный бизнес. А сам как хирург ничтожество, пустое место. Деляга от медицины. То есть был, потому что его уже нет. Запутался в каких-то темных делишках, вот его и убили.
В десятку!
– А Зятькова из «Честного банка» вы знали?
Инга сердито всплеснула руками:
– Еще бы мне его не знать! Подлец, каких мало! Сколько раз дома бывал, увивался вокруг Мирата, а потом даже не предупредил, что собирается банкротиться. У нас там знаете сколько денег пропало? Мират пробовал Зятькова урезонить: верни, мол, хоть часть. Ведь миллионы в оффшоры перевел, вилла у него в Канне, «мерседес» на племянницу записан. Какой там! Но ничего, нашлись кредиторы пожестче Мирата – взорвали Зятькова вместе с «мерседесом».
Дальше – ясно, покивал сам себе Фандорин. Дошла очередь до одноклассника. Дело здесь не в старой вражде, а в Ильичевском комбинате. Куценко решил отобрать у Ястыкова куш, который тот долго и тщательно подготавливал для себя. При этом Мират Виленович отлично понимал, что Ясь будет драться за такую добычу не на жизнь, а на смерть. Вот и решил нанести упреждающий удар. Только Олег Станиславович оказался предусмотрительней Зальцмана и Зятькова – отнесся к нелепому приговору всерьез, пустил по следу Жанну, ну а дальнейшее развитие событий известно, потому что в них президент «Страны советов» принимал личное и весьма активное участие…
– Что с вами? – спросила Инга. – Что вы все шепчете?
– Скажите, а когда у Мирата Виленовича возникла идея купить Ильичевский химкомбинат?
– Впервые я об этом услышала с полгода назад. Может, чуть меньше. Так увлекся этой идеей! Знаете, он, когда ему западет что-нибудь в голову, становится просто как бульдозер – движется только прямо и все сметает на своем пути. Но с комбинатом получилось иначе. – Инга всхлипнула. – В августе нашлась Мирочка, и Мирата стало просто не узнать. Он помягчел, стал чаще бывать дома. Даже на телевидение с ней, бедняжкой, ходил.
И хозяйка горько заплакала, уже не следя за сохранностью ресниц.
Николас же замер на месте, осененный новым озарением, и тихо-тихо спросил:
– Скажите, а он вам раньше говорил, что ищет дочь?
– Нет. Он иногда бывает такой дурачок, только я это знаю. Боялся, что я буду на него сердиться. За что? За грехи молодости? Да и какие это грехи…
То есть о существовании Миранды вы узнали лишь в августе?
– Да, в самом конце.
Ай да Куценко!
К тому времени Мирату Виленовичу, надо думать, доложили, что убрать осторожного Ястыкова, опекаемого Жанной, будет непросто, и он разработал этюд поизящней.
Подыскал девочку ангельской внешности, чтоб хорошо смотрелась на телеэкране и на страницах таблоидов. Добросовестно разыграл роль счастливого отца. Безошибочный сюжет, воплощенная масс-медиальная мечта! Маленькая Золушка, добрая фея, богатые тоже плачут – и все, как говорится, в одном флаконе. Можно не сомневаться, что у них с Игорьком уже заготовлен целый пиаровский букет по поводу похищения и убийства бедной сиротки.
Зная повадки своего оппонента, Мират Виленович сам приготовил ему подставку – такую, мимо которой пройти было невозможно. А любимую супругу на всякий случай подстраховал – завел «цыпулю» на стороне, чтоб имитировать свое к жене охлаждение.
Не человек, а шахматный компьютер. – Вам нехорошо? – испуганно уставилась на него Инга. – У вас такое странное лицо.
Это у вас, госпожа Куценко, лицо странное, подумал Фандорин. Прежнее, со школьной фотографии, было не таким красивым, но куда как лучше этой кукольной мордашки.
И в эту секунду магистру истории было третье озарение, самое жуткое из всех.
Выйдя из ворот усадьбы, он молча положил в багажник «волги» дешевый чемоданчик с яркими наклейками.
В машине играла музыка. Мира сидела, забившись в угол, во все глаза смотрела на Николаса.
– Что, просто отдали вещи, и все? – спросила она со страхом в голосе.
– Поехали, – велел он шоферу и отвернулся, потому что не хватало мужества смотреть ей в лицо. – …Там одна Инга. Отдала – даже не спросила, зачем мне твои вещи. Сказала, Мирату будет тяжело их видеть… Она думает, тебя убили.
«На ковре-вертолете мимо ра-ду-ги мы летим, а вы ползете, чудаки вы, дураки!» – пело радио. Хорошо, что громко – водителю слышать разговор было ни к чему.
– А… он? Он где?
– Уехал на химкомбинат, – кашлянув, ответил Фандорин.
И наступило молчание. Минут, наверное, через пять Миранда произнесла неестественно спокойным тоном, словно пытаясь уяснить условия задачки:
– Значит, так. Сначала у меня никого не было. Потом у меня появился отец. Потом оказалось, что мой отец – гнойный урод, который променял свою дочь на гребаный химкомбинат.
– «Гребаный» – скверное слово, еще хуже, чем простой мат, – сказал Николас, потому что еще не решил, нужно ли говорить девочке правду.
Осторожно посмотрел на нее, увидел воспаленно блестящие сухие глаза. Понял, что нужно.
– Он безусловно урод, но все же не до такой степени, чтоб променять собственную дочь на контрольный пакет акций. Куценко тебе не отец.
– А кто? – все тем же безразличным голосом поинтересовалась она.
– Он… шахматист, вот он кто. И, подсев к воспитаннице поближе, Фандорин объяснил ей смысл разработанного Миратом Виленовичем ферзевого гамбита, в котором Мире отводилась роль жертвенной пешки.
Удивительно, но зловещий рассказ подействовал на пешку живительным образом. Помертвевшее лицо девочки сначала обрело нормальный цвет, потом порозовело, а под конец запламенело яркими пятнами. Брови сдвинулись, ясный лоб нахмурился, а глаза смотрели уже совсем не жалобно.
– Ах, вот он со мной как! Ну, гад! – воскликнула она, сжав кулачки.
– И обманщик, – криво усмехнулся Фандорин. – Только, знаешь, с тобой он еще поступил не самым худшим образом. Ты знаешь историю про то, как он добился Ингиной любви?
– Да, она мне рассказывала. Мы сидели вечером вдвоем, она выпила и рассказала. Объясняла мне, что такое большая любовь.
Николас передернулся:
– На мой вкус, чересчур большая. Я уверен, что и это была шахматная партия. Гарде королеве. Ему мало было… ну, вступить с ней в отношения. Похоже, она, действительно, была мечтой всей его жизни, но он хотел владеть не только ее телом, но и душой. Очень трудно, почти невозможно заставить, чтоб тебя полюбили. Но Куценко волшебник, он сумел. Сначала, правда, пришлось королеву немножко изуродовать, но потом он это поправил, руки-то у него золотые. А что яичники вырезал, так это чтоб она только его одного любила, на детей не рассеивалась. Конечно, доказательств нет, но я уверен, что вся история со смертельной болезнью – выдумка. Сам, в собственной клинике, сделал анализы, сам поставил диагноз, сам оперировал. Просто чемпион мира по шахматам!