Омоложение доктора Линевича - Званцев Сергей (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Он вскочил и закричал:
— Кто же из пожилых людей откажется вернуться к молодости, чтобы еще энергичнее участвовать в строительстве нашего общества?! Профессор Кирсанов проявляет неверие в инициативу масс!
Кирсанов, не оборачиваясь в сторону возбужденно машущего руками Курицына, отчетливо сказал:
— Правильно замечено. Вот я и предлагаю профессору Курицыну добровольно подвергнуться терапии омоложения!
В зале грохнул хохот. Курицын ошеломленно замолчал, потом обиженно крикнул:
— Мне вовсе незачем омоложаться! Я не старик!
— Но и не юноша, — спокойно возразил Кирсанов. — В ваши пятьдесят четыре года…
— Пятьдесят три! — крикнул разозленный Курицын.
— Ну, и в пятьдесят три организм достаточно изношен и требует омоложения. Тем более если человек собирается взвалить себе на плечи ректорские обязанности, — добавил оратор, и тотчас возникло то, что в стенограммах именуется «оживлением в зале».
— Вы же сами, Анатолий Степанович, — обратился Кирсанов к Курицыну с хорошо имитированным изумлением, — ратовали тут за метод Линевича, почему же не хотите помочь этому методу личным участием в опытах? Может быть, вы перешли на другие позиции? Может быть, возражения нашего ректора профессора Орловского с опозданием, но все-таки дошли до вас и вызвали отрицательную реакцию на мое предложение?
— Нет! — в отчаянии крикнул припертый к стене Курицын. — Я согласен!
В зале раздались бурные аплодисменты. Курицын кланялся, кисло улыбаясь.
Рабочий день районного прокурора хлопотлив и напряжен. Очередным посетителем был заведующий столовой, той самой, сидя в которой омоложенный Линевич писал сам себе разрешение на занятие комнаты.
— Скажите, — спросил прокурор, — меню у вас пишется задолго до того дня, когда оно, так сказать, входит в законную силу?
Он вынул из ящика стола и показал полученное им от Линевича измятое меню.
— Видите? Дата — двадцать второе мая, а дата письма, написанного на обороте, — пятнадцатое. На семь дней раньше. Как это могло случиться, не поможете ли понять?
Посетитель, щуплый человечек неопределенного возраста, помолчал, поморгал глазками и, вздохнув тяжело, промолвил:
— Мы, гражданин прокурор, пишем меню под копирку на месяц вперед.
— Позвольте, а даты?
— Даты мы проставляем тоже за месяц вперед. Тридцать меню, ну, мы ставим первое число, второе, двадцать второе… Проявляем заботу о посетителе.
— Ах, так! Стало быть, вы изо дня в день не меняете подаваемые блюда? — воскликнул прокурор. — Да как же так? А указания, чтобы вы разнообразили стол?! Позвольте! — Тут уж прокурор вскричал совсем сердито: — Вам-то отпускают, я знаю, и свежий творог и фруктовые соки, а здесь, в этом неизменном меню, я всего этого не вижу!
«Так и есть! — горестно подумал завстоловой. — Меню и дата — это и был крючок а я, идиот, не понял и попался!»
— Творог на базе кислый, а соки… не в спросе, — сказал заведующий охрипшим голосом. Он старался смотреть в глаза помрачневшему прокурору.
— Хорошо, идите, — сказал после паузы прокурор. — Мы еще вернемся к этому разговору…
«Обрадовал!» — подумал с горечью завстоловой, удаляясь.
Потом прокурор принимал других посетителей. Следующим был весьма пожилой человек, державшийся необыкновенно почтительно.
— Фисташков Юрий Юрьевич, — представился он с порога отчетливо. При этом он вытянул руки по швам, точно солдат.
— Заходите, садитесь, — пригласил его прокурор.
Но Фисташков счел, что представился не полиостью.
— Пенсионер по старости, а в прошлом — увы, далеком прошлом — юрисконсульт хозяйственных органов.
Теперь он нашел возможным пройти внутрь кабинета и сесть на стул перед прокурорским столом.
— Нуте-с? — несколько нетерпеливо спросил прокурор, потому что пауза затягивалась.
Фисташков сказал замогильным голосом:
— Принес повинную, гражданин прокурор. Диссертации писал!
«Сумасшедший! — подумал прокурор. — Хотя, в общем… не похоже!»
— Писать диссертации, сначала кандидатскую, потом докторскую, — дело почетное, — подал реплику прокурор, внимательно приглядываясь к Фисташкову.
— Одну — это точно, притом ежели для себя, — подтвердил Фисташков.
— А вы… разве для других? — спросил прокурор.
— Сорок две кандидатские и четыре докторские, — опустил голову посетитель. — Из них шесть исторических, пять экономических, две географических, тринадцать математических, остальные медицинские… Многие провалились, но все-таки… Дикси эт анимум левави! Сказал и облегчил душу!
«Нет, он все-таки сумасшедший, — решил прокурор. — Воображает себя небывалым ученым».
— Широкие у вас познания, — оглядываясь на дверь, сказал ласково прокурор. — Вы бы пошли погулять, рассеяться… Шутка ли, сколько наук превзошли!
— И удивительное дело, ни одной юридической, хотя я именно юрист по образованию, — грустно констатировал Фисташков. — Вот что странно! Пожалуй, это потому, что юристы обычно сами хорошо владеют пером…
— Да-да, юристы — они, конечно… — поспешно согласился прокурор. — Стилисты, так сказать.
— А вот возьмите медиков, — продолжал Фисташков. — Пишут длинные предложения! Учитывая да принимая во внимание, да еще цитату приведут, и опять учитывая, — и все в одной фразе. Ну, упрощаешь, конечно, вносишь четкость, опять же абзацы проставляешь, — в общем, работы уйма. Учтите, гражданин прокурор, если вдуматься, работа эта очень дешево ценится. А ведь не спекуляция, честная работа, не правда ли?
Прокурор твердо решил соглашаться во всем, пока не подоспеет помощь. Каждую минуту к нему должна подойти секретарша с бумагами на подпись.
— Очень честная, — горячо подтвердил прокурор. — Очень!
— Вот я и говорю, — обрадовался Фисташков, не ожидавший такой сговорчивости со стороны прокурора. — А этот дурак фининспектор смотрит иначе. Ежели вы, гражданин Фисташков, — это он говорит, — занимаетесь незаконным промыслом, выправляете за деньги ученым их диссертации, то за ваш незаконный промысел я вас прежде всего оштрафую, а потом заставлю платить подоходный. Ну, подоходный — куда ни шло — я готов, хотя, конечно, учтите мой возраст и мою, так сказать, небольшую пропускную способность. А за что штраф? За мой честный труд?
— Ах, так вот в чем дело! — со вздохом облегчения воскликнул прокурор.
— Именно в этом, — несколько удивился Фисташков, — а я о чем толкую? Да я вам больше скажу: провокаторов ко мне подсылают.
— Провокаторов?
— Да-с! Намедни подъехал ко мне какой-то рыжий хлюст: я, говорит, доктора Линевича сын, не дадите ли заработать? Ну я ему: вот, говорю, бог, а вот и порог.
Прокурор откинулся на спинку кресла и больно ударился головой.
— Что? — сердито спросил он. — Может быть, племянник?
— Нет, сын, — твердо стоял на своем Фисташков. — Я его папашу знавал, и в самом деле есть сходство. Может, и вправду сын? Нехорошим же делом он занялся! А в общем… Я готов на общественных началах!
— Что — на общественных началах?
— Исправлять ученым их диссертации… ну, и писать для совсем отсталых. У меня всегда была общественная жилка!
Прокурор сдержал смех и, отклонив предложение, посоветовал посетителю обратиться в финотдел, который имеет право по закону снять штраф, если найдет к этому основания.
— Кто ищет, тот всегда найдет, — грустно вздохнул Фисташков, поднимаясь. — А кто не ищет, никогда не найдет. А собственно, зачем финотделу искать основания не штрафовать?!
Хозяйством старого холостяка профессора Кирсанова ведала его вдовая старшая сестра, Анна Григорьевна, врач-гинеколог, уже несколько лет тому назад оставившая работу. Кирсанов относился к сестре заботливо, но частенько подтрунивал над ее чрезмерным пристрастием к научному мышлению.
В это утро Кирсанов и Анна Григорьевна сидели за утренним столом. Кирсанов пил уже вторую чашку крепкого кофе и читал третью газету. Его сестра позавтракала раньше.
