Соблазны бытия - Винченци Пенни (электронную книгу бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
На следующей неделе они с Дженной поедут в Эшингем. Барти хотелось не только повидаться со своим братом Билли, но и познакомить Дженну с другой частью ее родни – людьми своеобразными, динамичными и заметно отличающимися от купающихся в деньгах лощеных Эллиоттов. Пусть ее дочь увидит своего дядю, его жену Джоан и двоюродных братьев, живущих на громадной ферме в самом центре Англии. Билли и сейчас испытывал безмерную благодарность к покойной леди Бекенхем – матери Селии, – отписавшей ему в завещании свою часть фермы. А пока леди Бекенхем была жива, она и Билли вели хозяйство сообща. «Леди Бекенхем воспользовалась тем, что ее сын нуждался в деньгах, и выкупила у него ферму, приплатив сверх цены, – писал сестре Билли, – и теперь может делать все что угодно. Со своей половиной, поскольку вторая половина принадлежит нам с Джоан».
В то время денег на покупку половины фермы у Билли не было. Леди Бекенхем ссудила его своими деньгами, проявив щедрость и дальновидность. Билли и Джоан оказались превосходными фермерами.
– Дженна, там очень красивые места, тебе обязательно понравится в Эшингеме. Там полно больших лошадей и пони и предостаточно места для игр. Уверена, что и с мальчишками ты подружишься.
– Они мне кто? Двоюродные братья?
– Да. Джо и Майкл. Я их три года не видела. Я тогда ездила на похороны леди Бекенхем. Думаю, они чуть-чуть изменились. Джо назвали в честь леди Бекенхем. Ее имя было Джозефина. Не представляю, откуда Билли узнал. Ее имени не знал никто. Мы все привыкли называть ее леди Бекенхем.
– Что, и ее муж не знал?
– Наверное. Кстати, его имени тоже никто не знал. Она всегда называла его просто Бекенхем. Во всяком случае, в присутствии других.
Барти умолкла, вспоминая необычайно грустные похороны и смерть этой неугомонной старой графини. Леди Бекенхем умерла именно так, как и мечтала: упав с лошади во время охоты. В сознание она так и не пришла. Селия тогда была на грани нервного срыва. Такой Барти видела ее всего несколько раз в жизни.
– А Джоан – хорошая женщина? – поинтересовалась Дженна.
– Замечательная. Очень теплая и мягкая. Но умеет быть и очень жесткой. В ее ведении большое стадо коров. Бывает, она всю ночь не спит, принимая новорожденных телят. Билли рассказывал, что она получила приз графства на соревнованиях по пахоте.
– Что такое пахота?
– Это когда плуг проделывает в земле борозды, куда потом сеют семена. Раньше плуг тащили лошади, а теперь у фермеров есть тракторы.
– Я бы с удовольствием поуправляла трактором. Я видела снимки. У Адели их много. Она мне показывала. Поле, трактор тащит плуг, а сзади – полным-полно птиц. Когда мы туда поедем, я не прочь сесть за трактор.
– Дженна, это абсолютно исключено, – отчеканила Барти.
– А почему бы и нет? – спросила Дженна, улыбаясь настораживающе-любезной улыбкой. – И когда мы туда поедем? Мне не дождаться.
– В следующий четверг.
– Здорово, что у твоего брата есть своя ферма. У меня, наверное, тоже будет, когда я вырасту.
– Хорошая идея, – похвалила Барти.
– Кит, а почему бы тебе не согласиться на издание твоих книг в Нью-Йорке?
– Нет, Барти. Извини, но не могу. Тогда мое решение потеряет всякий смысл.
– Вовсе нет… Тебе налить еще шампанского? Правда, отличный сорт?
– Отличный. – Кит улыбнулся ей. – Но только не думай, что шампанское заставит меня изменить мое решение.
– Естественно, я так не думаю. Но в твоем решении есть определенная двойственность. Очень многие думают, что ты ушел из «Литтонс» только потому, что оттуда ушла твоя мать.
– Я уже говорил и повторю: мне совершенно все равно, что и как думают очень многие. Зато она знает, почему я ушел, и это главное.
– Кит, со временем ты ее простишь, – мягко сказала Барти.
– Прошу тебя, не трогай эту тему. Я никогда ее не прощу. И никогда не пойму, почему она так поступила.
– Хорошо, не будем об этом. Прости. Будем наслаждаться ланчем. Кстати, ты здесь бывал, когда… – пауза была почти неуловимой, – когда был маленьким?
– Ты спрашиваешь, бывал ли я здесь, когда еще видел? Естественно, бывал. Мать считала, что должна познакомить меня со всеми лучшими лондонскими ресторанами. Это было частью моего воспитания. – Кит вздохнул. Барти поняла: снова Селия. – Здесь мне очень нравилось, потому что из окон открывался красивый вид на реку. Остальные рестораны казались мне довольно скучными местами. «Риц» со всей его дурацкой позолотой. Я там всегда зевал. Помню, мне нравился «Симпсонс». У них были огромные серебряные подносы с крышками. И почему-то там подавали большие куски мяса. Я любил смотреть, как официанты ловко их разрезают. Единственным рестораном, куда мать никогда меня не водила, был «Рулз». Я много раз просил ее – мне там очень нравились старинные карикатуры. Бой водил меня туда. А она – ни за что.
– Она и меня туда никогда не водила, – сказала Барти, стараясь говорить весело и непринужденно.
Барти догадывалась о причине. Точнее, стала догадываться, когда однажды предложила Себастьяну сходить в «Рулз» и он отказался.
«Извини, Барти, – сказал он тогда. – Куда угодно, только не туда. Дурные ассоциации».
«Дурные?» – удивилась она.
«Ну как бы тебе объяснить… Достаточно болезненные».
– Хочешь эскалоп? – вынырнув из воспоминаний, спросила она Кита. – Раньше ты их любил.
– Я и сейчас их люблю. А спаржу к нему подают? Я бы не отказался.
– Да. В меню написано, что со спаржей.
– Отлично. Где сейчас Дженна?
– С Люси. Няня Уорвиков повела их в зоопарк.
– Бедная женщина.
– Согласна. И буду очень удивлена, если она выдержит это испытание. Но Дженна настояла.
– Барти, у тебя удивительная дочь. Я давно не получал такого удовольствия от разговора. Особенно с детьми. Жаль, что мне не довелось встретиться с Лоренсом.
– Не жалей, – засмеялась Барти. – Он возродился в своей дочери. Я сама удивляюсь, до чего они похожи. Иногда мне кажется, что от меня в ней нет ни капли.
– У нее твой голос, – сказал Кит.
– Совсем не мой. Она говорит как типичная американка.
– В тембре ее голоса ощущается твоя замечательная хрипотца. Мне всегда нравился твой голос.
– Кит, – засмеялась Барти, подражая говору Скарлетт О’Хары, – ты всегда умеешь польстить девушке.
– Хотел бы уметь, – мрачно бросил он. – Тут мне похвастаться нечем. Тридцать три – и до сих пор холост. Грустновато малость, скажу я тебе.
– В общем-то…
– Давай продолжай. – Его голос стал еще мрачнее. – Продолжай. Скажи, как было бы здорово, если бы у меня появилась подруга. Жена. Дети.
– Кит, тут все зависит от тебя. Это просто…
– Просто – что? Вопрос времени? С такой скоростью, Барти, я кого-то встречу не раньше, чем мне исполнится сто лет.
– Ты никак впал в депрессию? – вздохнула Барти.
– Нет… Да, есть такое. И причина не только в моей матери со всеми ее чертовыми затеями. И не в уходе из «Литтонс», откуда мне, по многим причинам, не хотелось бы уходить. Я чувствую, что как будто…
– Топчешься на месте?
– Да. Весь вопрос, глубоко ли я завяз. Я чувствую, что расправился со всеми демонами, с какими мог. Нашел себе профессию, позволяющую не сидеть ни на чьей шее. У меня есть и другие интересы: музыка и так далее. Как думаешь, Барти, это все, что мне доступно? Неужели это мой потолок?
– Мне трудно судить, – дипломатично ответила Барти. – Мы с тобой давно не общались. – Она помолчала. – Кит, а почему бы тебе на время не поехать к нам? В Нью-Йорк. Не торопись отказываться. У меня и в мыслях не было давить на тебя или влиять на твое решение уйти из «Литтонс». Я зову не затем, чтобы ты, как говорят, встряхнулся. Просто приглашаю. Я была бы рада твоему приезду. Дженна тоже. Тебе бы понравился Нью-Йорк.
– И что мне там понравилось бы? – спросил Кит. В его голосе чувствовалась усталость.
– У Нью-Йорка особый, удивительный ритм. Очень быстрый. Очень деловой. Там люди полны энергии, с энтузиазмом берутся за новые начинания.
