Форд : Важнейшая проблема мира. том 1 - Форд Генри (мир книг txt) 📗

Читатель получает впечатление, что иудейский воп­рос носит на себе какой-то характер конспирации. Ав­тор, однако, говорит, что сам он не верит в массовый за­говор. Такое признание вызывает вздох облегчения, ибо для неиудейского мышления нет ничего более смешно­го, как массовый заговор, потому что неиудейский ум ничего более невозможного себе представить не может. Хард неиудейского происхождения, и потому он должен знать, в какой мере заговор даже с благороднейшими намерениями не может существовать более или менее продолжительное время при участии в нем сколько-ни­будь значительного числа заговорщиков неиудеев. Не-иудеи для таких дел не созданы. Их заговор рассыпался бы, как пирог из песка. В крови и в природе неиудеев, в противоположность иудеям, нет надлежащей способ­ности дружно держаться вместе. Неиудей по самой при­роде своей не может составить себе ясного представления о заговоре; ему нужны неопровержимые доказательства, чтобы поверить в возможность заговора.

Поэтому легко понять затруднительное положение Харда с его россказнями о заговоре. Чтобы выйти из это­го положения, он вынужден повернуть дело так, как буд­то всегда, когда речь идет об иудейском вопросе, все дру­гие, кроме самих иудеев, видят в нем нечто, заключаю­щее в себе заговор. Это положение является у него лейт­мотивом, что видно уже из заглавия статьи: «Великий заговор против иудеев».

В поисках за фактами в статье Харда мы узнаем да­лее, что имеется ряд документов, в которых якобы содер­жатся детали заговора или иудейский план достижения полного мирового господства. Вот, приблизительно, все, что читатель может узнать о документах, если не счи­тать того, что г. Хард называет их «необычайными и ужасными». Здесь, к сожалению, у него большой пробел в из­ложении: цель его статьи -пролить свет на известный документ, а между тем мы не узнаем о нем почти ничего. Постыдные и бесчестные вымыслы обыкновенно вып­лывают сами. Про документ, о котором идет речь, этого сказать нельзя: читатель вынужден верить г. Харду на слово. Между тем, будь эти документы опубликованы, они дали бы возможность вдумчивому читателю или крити­ку составить о них собственное мнение. Но оставим это: г. Хард, во всяком случае, публично заявляет, что такие заговорщические документы существуют. Затем он пе­реходит к другой своей задаче - доказать, путем пере­числения имен иудеев, уже являющихся хозяевами в важных областях, как мало вообще занимает иудеев мысль о господстве. Ответственность за эти имена ле­жит всецело на Харде; нам же важно лишь отметить, что есть у него поучительного.

Автор особенно подробно занимается русскими де­лами. Порой даже может показаться, что иудейский воп­рос то же самое, что и советский, хотя, как то хорошо из­вестно Харду, - на самом деле это не верно. Правда, оба вопроса находятся между собой в тесной связи, но все же искусственное доказывание их тождества для того, что­бы потом на благо иудейскому вопросу это опровергать, нужно признать лишь хорошо задуманной уверткой. Во всяком случае, факты, приведенные Хардом - если оста­вить в стороне делаемые им из них выводы - довольно интересны.

Начнем с русского вопроса. Хард говорит, что в каби­нете министров Советской России только один иудей, именно Троцкий. Конечно, в правительстве есть и дру­гие иудеи, но Хард говорит только о кабинете. Он умал­чивает о коммунистах, которые являются истинными властителями России, и ничего не говорит о красной армии, которая является подлинной силой Троцко-Ле-нинского господства. С таким же правом можно утверж­дать, что и в Венгрии был только один иудей в прави­тельстве, но иудей этот был Бела-Кун. Остается, таким образом, открытым вопрос, почему вся Европа, несмотря на двух только иудеев, Троцкого и Бела-Куна, убеждена в сильной иудейской примеси к большевизму. Столь простодушная игра воображения представлялась бы еще более невероятной, чем мысль об иудейском заговоре представляется Харду. Если всех неиудеев считать сла­боумными, то на каком основании нельзя с тем же пра­вом видеть в иудеях хитроумных? Как бы то ни было, но сказать, что Троцкий стоит во главе большевистской вла­сти и делит ее только с Лениным, еще не значит сказать слишком много: что Троцкий - иудей, - до сих пор этого никто не отрицал, не отрицал и сам Бронштейн (настоя­щее имя Троцкого), когда он еще жил в Сен-Луи в Соеди­ненных Штатах.

Но, как говорит Хард, и руководители меньшевиков -иудеи. Факт, достойный внимания! Троцкий во главе большевиков; а во главе меньшевиков, когда они были в оппозиции, первыми, на первом месте стояли Либер, Мартов и Дан - «все иудеи», говорит Хард.

Кроме этих двух крайних партий есть еще третья, более умеренная, «кадеты», которые, по мнению Харда, являются или являлись самой сильной буржуазной партией в России», - «их главная квартира теперь в Па­риже. Их глава-Винавер, иудей».

Таковы факты, устанавливаемые Хардом: иудеи, име­на которых он приводит, руководят тремя большими по­литическими партиями в России. «Вот, смотрите, как иудеи раскололись! - восклицает он. - Какой может суще­ствовать заговор у людей, которые так сильно борются между собой?» Другого при виде этих явлений скорей по­разила бы мысль, что каждое течение русской полити­ческой мысли находится под влиянием иудеев. Разве это не дает в известной мере права сделать вывод, что иудеи везде стремились к господству? Этим, однако, не исчер­пывается все поучительное, что читатель, ищущий фак­тов, может найти в статье Харда. Он переходит затем к Соединенным Штатам и устанавливает для них несколь­ко интересных положений. «Там, -говорит он, -есть Отто Каан». Это верно. Иногда Отто Каан находится в Америке, иногда по важным международным делам в Париже, иногда, наконец, он "завязывает сношения между бри­танским и американским капиталом в Лондоне, ведя все такие дела, которые, в значительной мере, зависят от иудейской политической обстановки. Каан считается консерватором, и это в известном отношении, пожалуй, верно. Человек может быть консерватором или нет, смот­ря по тому, под каким углом зрения его рассматривают. Консервативные люди в Америке самые большие ради­калы; их побуждения и методы идут в корень вещей и в своем собственном поле действия они всегда радикальны. Те лица, чей кругозор ограничивается определенными экономическими интересами, называли консерватора­ми людей, которые господствовали в последнем француз­ском конвенте. Между тем, на самом деле они были ради­кальнейшими из радикалов; они были красными в эпоху красных и белыми в эпоху белых. Если бы знать, к чему стремится, в конце концов, Каан, и если бы он составил список своих планов и целей, то кличка консерватора, которой его так метко характеризует Хард, звучала бы совсем по-другому. Но, во всяком случае, мы узнаем от Харда: «Господин Каан на стороне консерваторов». «На другой стороне, - говорит Хард, - находится Роза Пастор Стокес». После этого он называет еще МорисаХиллкита. По его определению, это уже радикалы. К ним он прибав­ляет двух неиудеев, Евгения Дебс и Билля Хайвуд и дает такое освещение, будто они оба - много более влиятель­ные люди, чем двое первых. Те, кто занимался новейши­ми политическими комбинациями, - а Хард, кажется, в течение долгого времени находился в их числе, - думают об этом иначе. Ни Дебс, ни Хайвуд за всю свою жизнь не могли бы создать фракции, обладающей таким громад­ным влиянием, как госпожа Стокес и Хилжит: уже от них Дебс и Хайвуд получили свое влияние.

Если внимательно изучать социальные течения в Соединенных Штатах, то каждый сведущий человек, подобно самому Харду в его статье, наткнется на иудей­ские имена. Как, в самом деле, поучительно, что там, где он называет вождей так называемого консерватизма и радикализма, он вынужден приводить иудейские име­на. На основании его данных читатель вправе сказать, что политические круги Соединенных Штатов на пово­ду у иудеев.

Но это еще не все.

«Человек, который работает более, чем кто-либо дру­гой, чтобы охранить американских рабочих от радика­лизма, есть иудей - Самуил Гомперс». Этот факт чита­тель должен себе заметить: американские рабочие под руководством иудея. И далее «профессиональный союз рабочих по изготовлению готового платья, союз очень сильный и очень большой, самый сильный противник Гомперса, действует под руководством иудея Сиднея Хилльманна».