Наука умирать - Рынкевич Владимир Петрович (книги .txt) 📗

Осенью 1916 его вызвали во вновь открытую Академию, куда собрали офицеров-фронтовиков, награждённых Георгиевским крестом или Георгиевской шашкой. Опять он оказался в большой аудитории с надписью: «Зал Михаила Ивановича Драгомирова» [19], с бюстами полководцев вдоль стен.

   — Господа! Мне впервые приходится читать лекцию в столь блестящей по заслугам и боевому опыту аудитории. Но, господа офицеры, не забудем, что, быть может, наиболее достойнейшие остались на поле боя, на проволоке! Я участвовал в сражениях на фронте в Карпатах, затем на Кавказском фронте. Будем вместе беседовать о тактике. Поменьше зубрёжки. Дело военное — это дело практическое: никаких трафаретов, никаких шаблонов... Знания, которые вы получите здесь, вам необходимы. Вы вернётесь в штабы, вы должны всегда думать и знать, что знания всем необходимы для того, чтобы быть не штабными работниками, а работниками-руководителями в реальном деле — в бою. Забудьте все теории, все расчёты. Помните одно: нужно бить противника и, выбрав место для удара, сосредоточивайте там наибольшее количество ваших сил. Демонстрации? Да! Но не в ущерб силам для удара. И вообще — демонстративные удары оставьте, как достояние книг. Весь ваш дух должен быть мобилизован на месте удара. Мои высказывания вызваны не тем, что я в последнее время воевал на кавказском фронте. Там война — поэтическая, а мы не поэты. Офицеры должны уметь воевать в любой обстановке, обстановка же на фронте большой войны даёт большие возможности для проявления своего духа. Активность — всегда и всюду основа успеха...

Чувствовал ли предчувствовал, что говорит не о той войне, которая предстоит офицерам. А последнюю лекцию закончил так:

   — Всё это, господа, вздор, только сухая теория! На фронте, в окопах — вот где настоящая школа. Я ухожу на фронт, куда приглашаю и вас!

Года не прошло, как оказалось, что и фронтовой опыт не очень пригодится в Новочеркасске, в конце 1917.

Совещание происходило на конспиративной квартире Алексеева. Все генералы были в штатском, но их легко было отличить от приезжих и по качеству костюмов, и по умению их носить. Все присутствующие знали и о конфликте между Корниловым и Алексеевым, и о том, что московская делегация настроена поддержать именно Алексеева. Многие знали, что Фёдоров так определил задачу делегации: служить связью Добровольческой организации с Москвой и остальной общественной Россией. Всемерно помогать генералу Алексееву в его благородном и национальном подвиге своими знанием, опытом, связями. Предоставить себя и тех лиц, которые могли быть для этого вызваны, в распоряжение генерала Алексеева для создания рабочего аппарата гражданского управления при армии в тех пределах, какие вызываются потребностями армии и всей обстановкой её деятельности. И, что немаловажно, отвезти те первые средства, которые были собраны. Знали, что Корнилова такое объяснение не удовлетворяло. Предстояла сложная дискуссия.

   — По вашему совету, — шепнул Марков Деникину, — я буду спокойно молчать.

Вёл совещание Алексеев. Без всякого вводного слова он предоставил трибуну, то есть место у своего стола, генералу Корнилову для сообщения о сложившейся обстановке.

Маленький щуплый человек в поношенном чёрном костюме в полоску, брюки заправлены в сапоги, на лице усталость от недавней опасной дороги, от бессонных ночей, от мыслей и планов, которые ему не дают осуществить. Сложившуюся обстановку Корнилов объяснял без карты — у него не было войск, местоположение которых обычно обозначают на картах. Напомнил, что приказом Ленина создан Южный, так называемый революционный, фронт под командованием Антонова-Овсеенко, имеющего военное образование. Тот когда-то окончил юнкерское училище. Названный фронт действует против Украины и Области Войска Донского. Но Центральная Рада своим 3-м универсалом объявила Украину республикой в составе России. Это означает, что войска, действовавшие против украинских Сепаратистов, теперь также будут направлены на нас. По-видимому, отряды прапорщика Сиверса будут наступать по направлению Таганрог—Ростов. С юга, из района Тихорецкой в направлении Батайск—Ростов, продвигаются отряды Автономова [20], хорунжего из кубанских казаков.

Общее количество войск, готовых в ближайшее время наступать на Новочеркасск, Таганрог и Ростов, по оценке Корнилова, составило около 50 тысяч штыков, не считая матросов Черноморского флота.

   — Нельзя недооценивать, но не надо и переоценивать силы противника. Это в основном случайно сложившиеся отряды со случайными командирами, плохо организованные, не связанные воинской дисциплиной. К сожалению, сегодня нам нечего противопоставить этим неорганизованным войскам. Донские казаки поддались большевистской агитации и не хотят защищать свои станицы. В Новочеркасске и Ростове достаточно офицеров, юнкеров и патриотически настроенных солдат, чтоб из них быстро сформировать боеспособную армию, сумеющую отразить большевистское нашествие, а затем начать и наступательные операции, а в будущем — восстановить фронт против немцев.

   — Это самое главное, — вдруг сказал генерал Лукомский.

Марков сидел близко от него и видел, как его крупная высоколобая голова одобрительно кивает почти каждому слову Корнилова.

   — Тем более что у нас есть ядро армии, созданное самоотверженным трудом уважаемого Михаила Васильевича.

Оба обменялись любезными поклонами, но Корнилов продолжил:

   — Главное условие боеспособности армии, главное условие успеха нашего дела — во главе его должен стоять один человек.

Лукомский вновь одобрительно кивал, даже хотел что-то сказать, но раньше его высказался Фёдоров, решительный, уверенный в собственной правоте:

   — Русскую патриотическую армию, конечно, возглавят генерал Корнилов как главнокомандующий и генерал Алексеев как её создатель и идейный вдохновитель.

   — Я заканчиваю, господа, — сказал Корнилов, словно не услышав Фёдорова. — В заключение ещё раз повторяю: во главе армии должен стоять один человек.

Корнилову официально поаплодировали, Алексеев поблагодарил его за содержательное сообщение и сказал:

   — Разумеется, вы правы, Лавр Георгиевич, но ведь мы можем распределить роли. Я в своих руках оставлю финансовые вопросы и политику, внешнюю и внутреннюю, а вы всецело займётесь формированием армии и её управлением.

Корнилов был твёрд:

   — Параллельная деятельность будет вызывать постоянные трения и, прежде всего, в финансовых вопросах, так как каждую копейку на организацию и нужды армии придётся испрашивать у генерала Алексеева. И политику тоже нельзя отделить от руководства армией. С развитием дела командующему придётся вплотную подойти к внутренней политике, если она будет в ведении другого лица, это опять-таки будет порождать недоразумения и трения. Да и внешняя политика: отношения с Центральной Радой обязательно будут зависеть от хода и направления военных действий.

В спор вмешался импозантный, знающий себе цену Милюков.

   — Я не буду ломиться в открытую дверь, доказывая присутствующим здесь, насколько глубоко мы уважаем В Михаила Васильевича, и Лавра Георгиевича, и других генералов — патриотов России. Однако все мы — и Национальный центр, и Торгово-промышленный союз — хотели бы, чтоб начинающееся великое дело не погибло из-за разногласий между самыми уважаемыми участниками. Мне поручили заявить, что руководители аитибольшевистского движения могут рассчитывать на моральную и материальную помощь лишь при условии, что все они, а именно генералы Алексеев, Корнилов и Каледин, будут работать на Юге России совместно, распределив между собой роли и подписав соглашение, составленное между собой. Прошу вас не обвинять нас в бюрократизме. Письменное соглашение требуется не нам — мы верим русским генералам. Дело в том, что после того, как это соглашение подпишется, оно будет передано представителям Англии и Франции, от которых, как от союзников, мы можем рассчитывать на получение денежной помощи.