Безымянные боги (СИ) - Жеребилов Иван (книги без сокращений .TXT, .FB2) 📗
Слова его вызвали глухой ропот среди чародеев, но Ворон, казалось, не обратил на это внимания и продолжил:
— Вы пытаетесь убедить себя в том, что камни не погаснут. Я же говорю вам о том, что свет в них померкнет, что бы мы ни делали!
— Это ложь! — закричал кто-то из толпы. — Неужели мы не сможем ничего сделать. Для того и направляют нас боги…
— Для того направляют, чтобы мы землю светлую хранили, а не рвали друг другу бороды! — резко оборвал его Ворон. — Я долго живу на белом свете, и большую часть жизни своей положил на защиту его от нечисти. Неужто кто-то здесь думает, что я хочу, чтобы Тьма захватила Великосветье?
— Тогда говори, не ходи вокруг да около! — снова крикнули из толпы.
Ворон вздохнул, словно в чём-то сомневался, но, наконец, заговорил:
— Кто из вас, братья-мудрецы, ответит, всегда ли были на защите нашей земли самосветные камни?
Толпа снова зарокотала недовольно, но ответил только молодой волхв Военег с верховий Светыни:
— Не всегда так было отче. Только три сотни лет, как поставили камни на рубежах.
Ворон пропустил мимо ушей уважительное обращение, наверняка призванное смягчить его стариковскую нетерпимость, и спросил уже только у Военега:
— А что же было раньше?
— Раньше? — чародей даже растерялся. Тем как раньше обороняли границу никто особо не интересовался, так что вопрос поставил в тупик не только молодого волхва, зато разозлил многих.
— К чему ты клонишь, старик?!
Это Завид с побережья, уже не молодой волхв, но Ворона из присутствующих назвать стариком может всякий, правда, это не считается приличным, но и этот выпад хранитель Вежи пропустил мимо ушей.
— До того, как божественный свет начал охранять нашу землю, от Тьмы Порусье охраняло воинство.
— Так и сейчас охраняет, — хохотнул кто-то.
— Не человечье воинство, а горынское, — спокойно закончил Ворон.
От возмущённых криков, казалось, рассыплются в пыль стены. Те, кто ещё совсем недавно был готов вцепиться друг другу в волосы, одним махом навалились на горстку пограничных волхвов. Однако задавить числом порубежников не получилось — перед Вороном словно из-под земли выросло десяток широкоплечих молодцов, больше похожих на воинов, чем на чародеев, вон и мечи, и кинжалы на поясах, а под чёрными накидками наверняка кольчуги, но кроме всего этого, в руках у каждого посох, сейчас пылающий синим огнём. Попробуй таких одолей с ходу. Кстати, и сам Ворон не выглядит испуганным, только половчее перехватил почерневший от старости чародейский посох, сейчас раскалённый добела и сыплющий искрами, а его давний дружок — хранитель крепости Хоронь, Твёрд, так и вовсе оскалился, будто не с братьями-чародеями говорит, а приготовился рубить вурдалаков, где-то на дальних рубежах.
— Остыньте, братья, и не позволяйте ярости затмевать божью искру! — спокойно произнёс Ворон. — Я продолжу, а вы дослушаете.
— Мы не будем слушать подобную погань! — снова завопил кто-то невидимый.
— Тогда уходи! — рявкнул старый волхв. — И пусть уходят все те, кому мои речи не по нутру!
Кто-то снова попытался пробиться к Ворону, но синий огонь на посохах воинов вспыхнул ярче, отражая волну призрачных клинков, а сам старый волхв с удивительной ловкостью крутанул посохом, вычерчивая в воздухе вязь рун, после чего погасли даже самые малые искорки волшбы в зале.
Кто-то всхлипнул, кто-то тонко заверещал, от толпы отделились несколько фигур и бросились к выходу. Никто их не останавливал.
— Простите меня, братья, — спокойно произнёс старый волхв. — Простите, если обидел вас или осрамил. Но вся наша гордость, всё наше величие никому не станут нужны, если падёт граница и землю нашу охватит Тьма.
— Верно говоришь, Ворон, — крикнули из толпы.
— Продолжай!
— Выслушаем тебя!
— Так слушайте же! — повысил голос чародей. — До того, как водрузили на столпы крепостей самосветные камни, наши границы хранило воинство горыней — великанов-богатырей, которые поклялись охранять нашу землю от зла. Год за годом, столетие за столетием бились они с Тьмой, пока не осталось их всего четверо: Святогор, Микула, Вольга и Никита. Тогда поняли они, что не оборонить нашу землю от нечисти никаким оружием, и приказали…
Волхв запнулся.
— Что приказали? — нетерпеливо крикнул кто-то.
— Приказали убить их, да вырезать сердца, что наполнены были божественным светом, чтобы и после смерти богатырей охраняли они землю нашу. Вы все молоды, а я был там, когда взрезали грудь у каждого, да доставали то, что мы сегодня зовём самосветными камнями… Сердце Святогора поместили в Веже, Микулы установили на башне в Хорони, а сердца Вольги и Никиты хранят берег от морской нечисти.
— Погоди, Ворон, — вышел вперёд волхв Мал. — Вот, ты говоришь, что их только четверо осталось. А остальные как же? Если их целое воинство было, зачем было ждать, пока останется их только четверо, чтобы самосветные камни получить? Достали бы сердце у любого убитого…
— Не любого… — покачал головой Ворон. — Эти четверо были особенными — к ним, как к последним богатырям сила всего их племени перетекла, а у остальных, у каждого по искорке в сердце было. Так что нельзя просто курганы раскопать, да новых камней достать. Это я для тех говорю, кто собирался искать секреты изготовления камней, но есть ещё кое-что…
Ворон сделал паузу, но, вопреки ожиданиям никто его больше не торопил, все молчали, то силясь принять услышанное, то ли окончательно растерявшись.
— Завет, — веско произнёс старый волхв. — Последний богатырь-горыня взял с нас, волхвов, клятву, что после его смерти мы вновь соберём воинство из асилков и волотов, защитим землю, ради которой, он с братьями не пожалел жизни.
Если до этого старого волхва слушали с вниманием, то последние слова вызвали откровенные смешки.
— А почему волотов? — крикнул молодой волхв Красибор, — Давайте мирового змея притащим да всю светлую землю им и окружим? Чего проще?!
Чародеи поддержали его слова смехом, впрочем, не таким уж и дружным.
—Цыц! — рявкнул Ворон и пристукнул посохом, от чего каменный пол дрогнул и по нему зазмеилась трещина. — Ты, Красибор, забыл с кем говоришь? Сидишь там посреди светлых земель, у государя под боком девок портишь, золото копишь! Ты как смеешь рот свой раскрывать? Жизни меня хочешь поучить? А может быть, хочешь сразить старика?! Так, я от тебя не бегаю. Вызывай меня на бой!
Смех мгновенно стих, а молодой волхв стал бледным будто полотно. Конечно, Ворон давно разменял уже четвёртую сотню лет, но, судя по всему, хватки не потерял до сих пор, ни в чародействе, ни в ратном мастерстве. Даже если удастся победить его, вряд ли сам останешься целым-невредимым, старик сейчас больше напоминает не чёрную птицу, в честь которой назван, а медведя-шатуна — седой, чуть сгорбленный, мощный как дуб, с непроницаемым лицом и взглядом, полным ярости.
