Битва за Рунет: Как власть манипулирует информацией и следит за каждым из нас - Бороган Ирина Петровна
Весной 2011-го каждое движение молодого президента, каждое его появление в СМИ рассматривалось через призму того, сможет ли он избавиться от Путина.
Все это время Наталья Синдеева отчаянно пыталась протолкнуть свой канал в кабельные сети. Наконец ее друзья из телеиндустрии подсказали, что помочь ей может только одно – появление Медведева в эфире. Возможность представилась в середине апреля. Для Синдеевой это было нелегкое время. Только что она сняла с эфира самую зрелищную программу «Поэт и Гражданин» из-за сатирической поэмы об отношениях между Путиным и Медведевым, в которой высмеивалась слабость последнего. Синдеева считала, что поэма задевала его лично. Актер Михаил Ефремов и поэт Дмитрий Быков в знак протеста покинули «Дождь», а Синдеева попала под шквал критики со стороны либералов за цензуру на телеканале.
В середине апреля техники Digital October – компании, представляющий собой микс из IT-инженеров, интернет-дизайнеров и стартаперов, которая располагалась в соседнем с редакцией «Дождя» помещении, – пришли к продюсерам Синдеевой с просьбой о помощи. Через неделю на их площадке должно было пройти закрытое заседание комиссии по модернизации под председательством Медведева. У Digital October не было телекамер, чтобы снять мероприятие, и они попросили их у «Дождя». Когда Синдеева узнала об этом, она немедленно отправила e-mail Наталье Тимаковой, пресс-секретарю президента. Тимакову она знала много лет и обратилась к ней неформально: «Наташа, очень нужно, чтобы Медведев пришел к нам на канал!» Дальше следовали аргументы: инновации и модернизация, которые определяют политическую повестку молодого президента, являются частью имиджа телеканала {128}.
Тимакова ответила в тот же день. Она написала, что Медведев придет, добавив: «У вас будет десять минут». Через два дня служба охраны президента прислала офицеров, чтобы проверить помещения «Дождя». Тут Синдеева поняла, что встреча на самом деле состоится. До сих пор не очень понятно, почему Медведев принял ее приглашение, – из-за репутации канала или потому, что Синдеева сняла из эфира программу с сатирой на него.
Все утро 25 апреля накануне встречи Синдеева не могла решить, что надеть. Она никогда не встречалась с Медведевым и беспокоилась, не окажется ли она намного выше невысокого президента, поэтому отказалась от таких формальностей, как каблуки. Решив отступить от делового стиля, она выбрала драные голубые джинсы, белую рубашку и туфли на плоской подошве.
Путь из Digital October в помещения «Дождя» проходил через кухню, длинный коридор и большое открытое пространство с кирпичными стенами старой фабрики. На кухне висел большой портрет российского нефтяного магната Михаила Ходорковского, которого посадили в тюрьму еще во время первого президентского срока Путина. Приехавшая первой Тимакова прошла с Синдеевой весь маршрут. Войдя на кухню и увидев портрет, она внимательно посмотрела на Синдееву: «Я правильно понимаю, что ты собираешься встречать Медведева в таком виде и оставить тут Ходорковского?» Не став извиняться за джинсы, Синдеева ответила: «Слушай, если хочешь, чтобы мы сняли портрет, мы снимем. Но выглядеть это будет странно: он здесь уже давно висит». Тимакова промолчала, и портрет остался.
Наконец вошел Медведев, и Тимакова представила Синдееву. Когда Медведев увидел портрет, он улыбнулся: «Ну, я понял, я кажется, попал в правильное место». Синдеевой очень понравился этот неформальный стиль: «Это было очень искренне, по-человечески». Медведев просто очаровал ее, и она провела его по всем помещениям канала, познакомила с журналистами и наконец усадила за стол в студии, во главе которого сели главный редактор «Дождя» Михаил Зыгарь, его соведущий, еще четыре журналиста и сама Синдеева. Все сотрудники канала собрались здесь, чтобы послушать президента.
Раскованно и спокойно Медведев начал говорить об интернет-технологиях и сетевом телевидении.
Когда Зыгарь спросил, собирается ли он баллотироваться на второй срок, Медведев только коротко рассмеялся и сказал, что планирует преподавать в университете, когда президентские полномочия истекут.
Вместо запланированных десяти минут визит затянулся на сорок пять, и почти весь разговор транслировался в прямом эфире {129}. «Мы были все очарованы и вдохновлены», – вспоминает Сиднеева. «Он нам понравился», – говорит Зыгарь {130}. Когда Медведев уходил, сотрудники и журналисты «Дождя» зааплодировали. «Было ясно – он нормальный чувак!» – говорит Синдеева. После встречи она написала Тимаковой: «Если можешь, попробуй от нас ему передать: пусть он в себя верит. Его люди нормальные поддержат».
После визита президента судьба канала резко изменилась: чиновники и политики начали принимать приглашения прийти в эфир, а кабельные операторы включили «Дождь» в свои пакеты, сделав канал доступным для миллионов зрителей по всей России.
Медведева воспринимали как символ модернизации – экономической модели, в которой современные технологии значат больше, чем добыча нефти и газа. Его самым известным проектом было создание в 20 километрах от Москвы технопарка «Сколково», который должен был стать российской Кремниевой долиной и поддерживать новые стартапы и проекты в области информационных технологий. Медведев лично побывал в Кремниевой долине и Стэнфордском университете и постоянно пользовался iPadом. Cредний класс, не представлявший жизни без интернета, обрадовался запуску «Сколкова», видя в этом поворот к новой экономике.
Одновременно в столице начало меняться понятие общественного пространства. Оно стало более доступным: арт-галереи, выставочные центры и публичные лектории появились в таких местах, где раньше могли быть только склады. Люди обживали старые ткацкие фабрики и винные заводы, в парках, где раньше ржавели советские аттракционы, появились шезлонги на свежевысаженных газонах. Местами Москва стала напоминать cовременный Лондон, местами Вену, – возможно, не реальные Лондон и Вену, но, по крайней мере, фотографии этих городов в Instagram.
Реконструированный по заказу столичной мэрии парк Горького заполнился хипстерами в кедах, их подругами и детьми. По дорожкам катались посетители в ярких футболках и шортах на крошечных самокатах и велосипедах, везде был бесплатный Wi-Fi, на каждом углу открылись кофейни – и никакого фейсконтроля, cверкающих «феррари» и других атрибутов нефтяной экономики.
В это же время ОМОН продолжал жестко разгонять оппозицию, собиравшуюся 31 числа каждого месяца на Триумфальной площади у памятника Маяковского, но это никак не отражалось на вкусе моккачино, и в конце концов, никто не собирался запрещать «Пикник Афиши» – обожаемый средним классом музыкальный фестиваль.
Медведев был символом этих новых порядков.
Однако его мягкие манеры, равно как и живой интерес к современным технологиям, очаровавшие Синдееву и журналистов «Дождя», не делали его демократом. Даже если бы он и решился баллотироваться на второй срок, как пыталась убедить его Синдеева в письме Тимаковой, никто не думал об открытом соперничестве с Путиным на демократических выборах. Скорее, предполагалась какая-нибудь подковерная игра с целью перехитрить Путина и заставить его уйти. Обитателей «Красного Октября» и их аудиторию не волновало отношение Медведева к Арабской весне, его бэкграунд и инициативы по борьбе с экстремизмом, направленные против свободы слова и собраний, потому что для них он был «нормальным чуваком», который мог избавить всех от Путина.
1 августа Путин приехал в летний лагерь на озере Селигер, где каждое лето собирали молодежь из прокремлевских организаций. Как и ожидалось, его спросили, собирается ли он участвовать в президентской гонке, и он снова не дал прямого ответа. Никто не понимал, почему Путин с Медведевым не могут определиться, и кто будет следующим президентом. Обе команды пытались подтолкнуть своих кандидатов сделать публичное заявление {131}.
