НеКлон - Dar Anne (читаем бесплатно книги полностью .txt, .fb2) 📗

– Да ладно тебе, – я отозвалась с неприкрытой насмешкой и про себя наполовину ухмыльнулась, наполовину проворчала мысль: “Верить в то, что приходы клонов могут остановиться, и не верить в то, что за пределами Миррор клоны могли бы дышать так же, как в этих стенах – да как же ты выбираешь предметы для своей веры?”.

Основное здание Миррор выглядит величественно: трехэтажное, оштукатуренное белым и желтым цветами, украшенное массивными колоннами и непростой лепниной у самой крыши, а также по периметру арочных окон. На закате дня, в лучах спешащего скрыться за холмами солнца, оно начинает выглядеть особенно загадочным. Может быть поэтому ритуалы в Миррор всегда проводятся именно на закате дня.

Оригиналы празднуют рождения своих детей и отмечают кончины себе подобных. Помимо этого, у них есть много других праздников в честь или во имя определённых событий. У клонов вместо всех этих необыкновенных церемоний – незамысловатые ритуалы. И хотя мы называем происходящее ритуалами, используя множественное число, если присмотреться внимательнее, чего 11112 и все, кто ни попадя, советуют мне не делать, ритуал всего один – запуск бумажных фонариков в небо. Если в Миррор празднуется приход нового клона, мы запускаем в небеса белые фонарики, если отмечается вхождение клона в переходное состояние, мы запускаем красные фонарики, а если речь идёт об уходе, в небеса летят синие фонарики.

Сегодня все мои знакомые целый день были возбуждены. Ритуал прихода – самый любимый у клонов. Пожалуй, единственный любимый. Потому что переходное состояние символизирует муки, а уход – конец. Только приход клонам кажется исключительно “чистым”, “по-настоящему” праздничным ритуалом. Как же они не осознают, что ритуал прихода ничем не лучше ритуалов переходного состояния и уходов? Ведь белоснежно-чистый приход означает, что рано или поздно в небе неизбежно засияют фонарики мучительного-красного и онемевшего-синего цветов. Приход – это начало неизбежности. Я с ранних лет не понимала, как можно любить то, что неизбежно закончится мучительным ничем. Лишь недавно я нашла для себя ответ: просто клоны не боятся этой неизбежности, потому как знают в ней своё предназначение. Получается ли, что я боюсь и что не вижу в происходящем своего предназначения? Это открытие шокировало меня.

Ко мне с 11112 подошла 11134. У нас в руках уже были ещё не разложенные фонарики, но не было огня, поэтому когда 11134, поправив свои тонкие светло-рыжие волосы, показала нам зажигалку, которую раздобыть было не так-то легко, мы оба непроизвольно улыбнулись ей.

– Слышали новость? – встав рядом с рослым 11112, и без того низкая 11134 стала выглядеть ещё ниже. – Через три недели у меня будет второе изъятие.

– Да ты что, – брови 11112 медленно приподнялись, я же никак не могла вспомнить, что именно у 11134 изъяли в первый раз. Кажется, первое изъятие было связано с кожей. – Изъятие какого органа произойдёт?

Произойдёт. Вот так вот просто-неизбежно.

– Сердце, – спокойно пожала плечами 11134, но мне показалось, что в этом пожатии что-то промелькнуло, возможно даже грустное… Грустящих перед изъятием клонов обычно высмеивают, в лучшем случае обозначают трусами, может быть поэтому в следующую секунду 11134 улыбнулась, наигранно-радостно заглянув в глаза 11112.

– Жаль, – на выдохе отозвался 11112. – Если бы речь шла, к примеру, о почке, можно было бы оттянуть уход.

– Ничего страшного, – на сей раз более спокойно пожала плечами 11134. – Почки тоже не пропадут. Их заморозят. Как и все остальные органы. Сам ведь знаешь, что всё будет не зря и ничто не будет впустую.

– Значит, на небосводе не появятся красных фонариков в честь тебя.

– И хорошо. Синий цвет мне нравится больше.

Я перестала слушать их болтовню.

Я старше 11134 всего лишь на полгода. У меня до сих пор не было ни одного изъятия. Многие клоны в гораздо более раннем возрасте не только проходят изъятия и переходные состояния, но и уходят. Самым старшим клонам, всё ещё не ушедшим, сейчас двадцать пять лет, но ни один из них не избежал хотя бы одного изъятия. Сейчас в Миррор много клонов, переживших изъятия и при этом не вошедших в переходную стадию, а значит, оттянувших свой уход. Только перед нами стояла группа младших клонов, среди которых была одноглазая девочка и девочка без волос на левой части головы, беспалый мальчик и онемевший мальчик. Всем им не больше десяти лет от прихода и каждый из них уже что-то отдал своим оригиналам: глазное яблоко, луковицы волос, пальцы и голосовые связки. Чем старше возраст клона, тем выше процент изъятий, но изъятия в совсем юном возрасте отнюдь не редкость. Я вполне могу оказаться самой старшей из тех, кому до сих пор не случилось пережить ни одного изъятия.

Научившись создавать клонов, люди получили уникальную возможность излечивать самые сложные заболевания в истории существования человечества и таким образом спасать себя или своих близких от того, с чем их классическая медицина до сих пор не справлялась. Истории о том, что порой клонов разбирают для разных доноров внутри одной семьи, по причине щедрости оригинала или по причине его преждевременной кончины, в Миррор не являются чем-то новым и тем более необычным. Но хотя такое бывает, оригиналы, работающие в Миррор, предпочитают не толковать на такие темы, а потому порой создаётся впечатление, будто все толки о том, что наши органы действительно могут быть трансплантированы в разных оригиналов – это всего лишь страшилки на ночь, которые мы сами себе выдумываем, ночами втайне от наставников прячась под кроватями с фонариками у лиц, чтобы очередная выдуманная нашими умами – или не нашими? – история звучала как можно более убедительно, а значит, страшно.

До сих пор здоровье у моего оригинала и у его родственников, очевидно, не давало сбоев. Надеюсь, что так будет продолжаться как можно дольше. Всю свою осознанную жизнь только на это и надеюсь. И, может быть, ещё на кое-что. О чём не стоит говорить вслух. Как не стоит об этом и слишком громко думать. Разве что только по ночам, когда мыслительные процессы окружающих тебя клонов дремлют, а мыслительные процессы оригиналов, способных до тебя дотянуться, заняты только собой.

11134 подожгла фитиль моего фонарика и фитиль фонарика 11112, и отошла в сторону, чтобы поделиться огнём с младшими клонами. Я выпустила свой фонарик одной из первых – никогда не любила подолгу удерживать его, а затем наблюдать за его же полётом. 11112 немного помедлил, прежде чем отпустил свой. Он всегда немного медлил. Возможно дело было в том, что он был философского склада ума. Он или всё же оригинал, от которого он произошёл?

– Знаешь, если вдруг мой уход случится раньше твоего, не запускай в небо фонарик, сожги его случайно, – наконец отпустив белый фонарик с начертанной на нем цифрой 20020, не глядя на меня, произнёс мой друг. Я приподняла свои брови в удивлении и, взглянув на собеседника, запечатлела серьезное выражение его лица.

– Так нельзя, и ты это знаешь. И потом, ты ведь не бунтарь.

– Зато ты бунтарка.

Случайно испорченный бумажный фонарик – чуть ли не единственное, за что в Миррор для клонов не предусмотрено взыскание. На бракованные или нарочно испорченные фонарики (второе случается крайне редко) наставники Миррор не обращают своего внимания и вместо поломанного фонарика другой не выдают.

– Обещаю, – наконец отозвалась я, осознанно сдвинув брови. – И ты обещай, что сделаешь то же самое, если мой уход произойдёт раньше твоего.

– Да ну.

Меня удивило его неверие в такую вероятность и даже едва не подбодрило. Не потому, что я могу уйти позже, конечно нет. А потому, что, может быть, он на один короткий миг предположил, что я могу – могу? – не уходить по желанию оригинала.

– Твой оригинал ещё ни разу не делал запрос на изъятие, в то время как мне уже изъяли вену из ноги. Помяни моё слово: ты уйдёшь позже всех и не будет в честь твоего ухода запущено ни одного фонарика, потому как запускать будет некому.