Исповедь любовницы Сталина - Гендлин Леонард Евгеньевич (читать книги .TXT) 📗
Пыталась перевести беседу на более отвлеченную тему, Лакоба тут же разгадал мой маневр:
— Я никого не боюсь. От судьбы нельзя спрятаться. О вашем приезде Маленков дал правительственную телеграмму, потом позвонил. Прошу вас не краснеть, я знаю, В. А., что к вам неравнодушен И. В. Сталин. Он мой большой друг. Вначале мы думали ограничиться официальным приемом, но когда увидел ваши глаза, решение переменил. Сердца кавказцев вы покорили чарующим исполнением абхазских песен, вы сумели распознать нашу душу. Мы комплиментами не разбрасываемся. Я говорю то, что думаю…
Таким он и остался в памяти — сильным, мужественным, влюбчивым. Ему понравилась подруга писателя Бориса Пильняка Кира Андронникова, он открыто стал за ней ухаживать. Однажды ночью Лакоба приехал на дачу Совнаркома, пьяный стал ломиться в комнату Пильняка. Киры и Бориса не было дома. Нестор Аполлонович выломал плечом двери. Прибежал перепуганный директор с пятью милиционерами. Лакоба приказал к утру все исправить. Киру он нашел на пляже:
— Бросай своего писателя, оставайся в моей Абхазии, дворец выстрою! Для тебя ничего не пожалею! Соглашайся, дура!
— Куда вы денете трепетную Назию, чудесного джи-гита-сына, а что будет с вашим положением в обществе? — сказала темпераментному председателю ЦИК Абхазии интеллигентная, хорошо воспитанная Андронникова.
— Лучше беспокойся о своей судьбе, для отвода глаз мы тебя на полгода отправим в горы, ни одна живая душа, никакое НКВД с ищейками не найдет тебя. Как только страсти улягутся, выпишем новый абхазский паспорт, переменим имя, придумаем другую фамилию. В газетах напишем, что ты утонула в море или погибла во время горного обвала, здесь такие случаи бывают.
Сославшись на нездоровье, перепуганная Кира удрала в Москву. Впоследствии она дорого заплатила за беседы с Лакобой…
Вот что мне рассказал Г. М. Маленков после расстрела Н. А. Лакобы.
«Сильное впечатление на Сталина произвела жена Лакобы, застенчивая красавица Назия. И. В. хорошо знал кавказские обычаи и, несмотря на строгость нравов, в присутствии «однополчан» Молотова, Кагановича, Орджоникидзе, самого Лакобы стал делать ей комплименты. Смутившись, Назия вышла. В тот памятный вечер она больше не появлялась. Рассердившись, Сталин громко сказал: «Если ты, Лакоба, не можешь воспитать собственную жену, значит ты плохой, никудышный руководитель. Массы за тобой не пойдут. Женщина должна радоваться, когда на нее смотрят мужчины…»
Растерянные и подавленные Лакоба с женой вернулись в Сухуми. И. В. не успокоился, он приказал Поскребышеву срочно вызвать Лакобу в Москву. Пригласил его на обед. Назию он демонстративно посадил рядом с собой. Лакобе это не понравилось. Строго взглянув на жену, Нестор Аполлонович проговорил:
— Ты, Назия, пришла в этот дом с мужем и за столом обязана сидеть только с ним.
Молодая женщина подчинилась. Подняв бокал с вином, И. В. сказал:
— С тобой, Лакоба, чокаться не станем, ты — недобрый гость. Мы не желаем тебя знать!
Лакоба изо всех сил сдерживался, но при последних словах И. В. схватился за оружие. К нему бросилась с отчаянным криком перепуганная Назия. Она спасла жизнь Сталину и тем самым предотвратила преждевременную гибель любимого человека. Побледневший Сталин прошептал:
— Из-за сущей чепухи вышел у нас ненужный спор…
Лакобу арестовали. К нему применялись чудовищные, самые изощренные пытки. Я читала протоколы допросов. Старший следователь по особо важным делам Шейнин писал: «Н. А. Лакоба сознался в том, что был завербован английской разведкой и что является резидентом в Закавказье». Когда-то Сталин считал его своим другом, одним из самых верных приверженцев. Добрые отношения перешли в лютую ненависть. И. В. присутствовал на допросах Лакобы. Я слышала его требование:
— На коленях, собака, проси прощения. Сознаешься в преступлениях, назовешь сообщников — будешь жить. Ты знаешь, я не люблю повторять одно н то же.
Мужеству абхазца позавидовали даже следователи. В основном трусливые люди, они видели все на своем веку. «Если подсудимый молчит, значит, у него имеется желание остаться без языка». Лакоба плюнул в лицо Сталину, сказал ему:
— Ты, Джугашвили, хуже вонючей свиньи, ты ненасытный шакал, я проклинаю тебя и весь твой поганый род!…
Медленно отчеканивая каждое слово; Сталин тихо прошипел:
— Вырвите негодяю язык, отправьте в одиночку, лечить его не надо, кормить запрещаю, наденьте кандалы, ручные и ножные, пить давайте в любом количестве только соленую воду. Ежедневно приносите самую изысканную пищу, пусть смотрит и облизывается. Расстрелять Лакобу успеем, убежать от нас нельзя, пусть постепенно околевает.
По приказу Сталина в Москву привезли под конвоем Назию с сыном. Жена Лакобы отказалась дарить благосклонность И. В. За это ее держали 2 месяца под следствием. 60 дней не давали спать: в камере, где она содержалась, круглые сутки горел яркий свет. От Назии требовали письменного признания, что они вместе с мужем выполняли задания английской разведки. Молодую женщину били, пытали, обнаженную кололи английскими булавками. В камеру к ней втолкнули сына, седой мальчик из окровавленного рта выплевывал зубы. В тот день ему исполнилось 14 лет. Сына Лакобы расстреляли на глазах у матери. Назия умерла под пытками…
Н. А. Лакоба и его семья посмертно реабилитированы. В Сухуми, столице Абхазии, имеется улица, названная его именем. В самом центре города, рядом с Ботаническим садом, возвышается памятник с высеченными словами «Несгибаемому болыпевику-ленинцу Нестору Аполлоновичу Лакобе».
На скачках первое место занял правнук дяди Вахтанга, юбиляр пришел третьим. Меня попросили вручить призы. На трибуне увидела Тухачевского с Ниной Евгеньевной, Бориса Пильняка, Киру Андронникову, поэта Александра Безыменского, которого всегда избегала.
Ночью позвонил Сталин, сказал, что освободится только в первых числах августа. Какое счастье! Месяц я могла самостоятельно распоряжаться своим временем. Сопровождающие Алеша Бугров и Арсентьев остались в Москве, я не знала, что бйи арестованы.
Пильняк с юмором относился к ухаживаниям Лакобы. Экстравагантная Кира устраивала ему душераздирающие сцены. И несмотря на это, он готов был развестись с женой и даже дети не были помехой. В их отношения пытался вмешаться занудный большевик Безыменский. Борис не мог сдержаться и ответил ему в моем присутствии:
— Александр Ильич, в жизни вы пресмыкательное существо, в поэзии — жалкий, назойливый червь. А почему вы лезете в чужие дела? Мы разберемся без сопливых, лучше напишите пьесу-драму «Пиф-паф, ой-ой, убегает зайчик мой», и чтобы непременно стрельба была.
Глотая обильную слюну, Безыменский плаксиво изрек:
— С вами, Пильняк, я больше не знаком, за публичное оскорбление мы заставим вас ответить. Найдем управу и накинем стальной намордник.
Тухачевский помирил Киру с Пильняком, накануне отъезда они, держась за руки, мирно прогуливались по набережной. Кира Андронникова нежно простилась с Борей. На ступеньках вагона она сказала:
— Верочка, я оставляю Борю, своего большого ребенка, на ваше попечение, берегите его, уж больно он неустойчивый.
С ее отъездом Пильняк оживился. Он любил, знал и понимал природу, чувствовал ее, распознавал запахи, без компаса ориентировался в лесу^
Мы пошли к морю, напрокат взяли лодку. Нежное обаяние теплой ночи, захватило нас. Борис нарушил молчание:
— Верочка, хорошо все-таки жить на свете, плыть, мечтать, возле себя ощущать молодую красивую женщину! — он лежал с закрытыми глазами. — Я люблю смотреть, когда грудь, словно парус, натягивает ваше платье.
Пильняку можно простить любой комплимент. Мы лежим рядышком. Слабое покачивание лодки уютно нас баюкает. Легкие ночные звуки не мешают наслаждаться покоем. Почувствовала, как растет во мне умиление, радость бытия, захотелось распахнуть сердце для любви, отдать свои мысли, тело, жизнь…
— Я хочу вас, Верочка! трудно здоровому мужчине сдержать порыв, когда около него словно на подносе желанная женщина. — Пильняк вплотную придвинулся, его сильные руки коснулись моего тела.
