Не ангел - Винченци Пенни (читать полностью книгу без регистрации .TXT, .FB2) 📗
– Все это ерунда, Роберт. Если бы он был столь независимым, то основал бы собственное дело, а не просто принял отцовскую фирму. А теперь у него будет реальный шанс это сделать. И ведь я тоже член семьи, во всяком случае, я так считала. Мне немного обидно, если ты думаешь иначе. Нет, я окончательно все решила. Напишу Оливеру, чтобы у него было время обдумать мое предложение до приезда сюда в апреле. Так что извини, любимый, я сейчас же напишу ему. Ничего не откладывай на потом – так учил меня Джонатан.
«К черту Джонатана, – подумал Роберт, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь несколько резче, чем обычно, – к черту Джонатана и его деньги. Мало ли чему он ее учил!»
Джаго стоял у входа в зал в доме на Камден-Хай-стрит – один из немногих мужчин в бурном море женщин. На мгновение он задумался: что он тут делает? Он устал, и ему надо было бы пораньше лечь спать. Чтобы получить работу в Клэпхеме, завтра нужно встать в пять утра, но… короче, Джаго просто чувствовал, что должен быть здесь. То, что женщины лишены права голоса, не просто заботило его – бесило. И он не понимал, почему ММ – наилучший кандидат для битвы за права – относилась к этому, как к чему-то, что ниже ее достоинства. Ну, может, не ниже, но, во всяком случае, находится вне сферы ее интересов.
Джаго объяснял этот факт тем, что Мэг просто никогда не приходилось добиваться своих прав. Да и вообще не нужно было ничего добиваться. Совершенно очевидно, что ее отец в своих взглядах на полстолетия опережал время, отправив дочь учиться в университет, а затем предоставив ей достойную должность, равную должности брата, а не чисто символическую работу, например хорошенькой секретарши или машинистки. И ММ приняла это как должное. Но ведь следует поратовать и за других женщин, у которых не было таких возможностей. И дело не в происхождении: многие известные суфражистки происходили из небедных семей. Кристабель Панкхёрст едва ли нужно было бороться за место под солнцем. Но таких, как она, заботила участь других женщин, они хотели распространить и на них свою счастливую судьбу, поделиться ею. И ММ должна бы поступать так же. Они много раз говорили об этом и не то чтобы сердились друг на друга, но раздражались изрядно. Да, скверно все это. Джаго чувствовал, что должен прийти сюда, так он и сказал. И вот он здесь. А теперь не знает, что ему делать, где присесть…
– Если вы не хотите пропустить начало, лучше сядьте. Места полно, вон там, взгляните, – произнес звонкий, немного насмешливый голос, с легким лондонским акцентом. Чудный голос.
Джаго повернулся, чтобы взглянуть на его обладательницу: она была миловидная – молодая, с белокурыми волосами и большими серыми глазами, и на удивление хорошо одета – в бледно-зеленое пальто и шляпку. Джаго порой изрядно надоедала «униформа» ММ. И хотя он никогда ей об этом не говорил, но часто думал, насколько милее она смотрелась бы в более мягкой, более женственной одежде.
– Ну же, идемте, – сказала девушка, улыбаясь, потому что Джаго по-прежнему продолжал стоять, – можете сесть рядом со мной, если хотите.
Джаго последовал за ней. К его замешательству, девушка направилась в первый ряд. Он огляделся: зал был полон. Здесь были и мужчины, человек двадцать или около того. Это подбодрило Джаго. Его спутница заметила, как он высматривает мужчин, и улыбнулась:
– Как видите, вы не один. Не надо бояться.
Джаго улыбнулся в ответ.
Спикер, высокая интересная женщина с черными волосами и проницательными темными глазами, подняла руку, призывая к тишине.
– Благодарю вас всех за то, что пришли сюда, – сказала она. – Приятно видеть множество новых лиц, как и те, что уже знакомы. Я призываю всех пришедших впервые присоединиться к нашей организации, мы нуждаемся в поддержке каждого. В конце зала вы можете получить регистрационные листы. Пожалуйста, возьмите себе по одному перед уходом. А теперь я хотела бы в первую очередь поговорить о насилии.
Господи, подумал Джаго, не станут же эти люди прибегать к насильственным мерам. Они должны понимать, что это не пойдет на пользу делу.
– Как вы знаете, – продолжала спикер, – мы в нашем Национальном союзе борьбы за права женщин всегда избегали насилия. Мы приветствовали мирные пути и методы убеждения таких парламентских деятелей, как мистер Ллойд Джордж и мистер Бэлфор, а не воинственные методы некоторых наших сподвижниц. Сегодня лейбористская партия выражает готовность поддержать идею предоставления женщинам избирательных прав. Так вот, я обращаюсь к вам с предложением скорейшего учреждения Фонда предвыборной борьбы. Он будет финансировать кандидатов от лейбористской партии на следующих выборах, которые, вероятно, состоятся в тысяча девятьсот пятнадцатом году. Если мы добьемся избрания достаточного количества кандидатов, то выиграем и нашу битву.
Джаго внимательно слушал, раздумывая, права ли эта женщина. Будет ли длительная мирная кампания более успешной, чем не в пример более воинственные методы, которым отдают предпочтение суфражистки? Воздействовать изнутри казалось довольно разумным, но в то же время требовало определенной веры в политику и политиков, которой лично он, Джаго, не имел. И все-таки в конце митинга он подписался не только под членством в Национальном союзе борьбы… но и в поддержку Фонда предвыборной борьбы.
– Хотя я не знаю, что́ смогу вложить в это дело, – сказал он хорошенькой девушке, которую, как выяснилось, звали Вайолет Браун, – у меня нет ни пенни.
– У меня не больше, да и у многих здесь тоже, – весело улыбнулась она Джаго, – но это не значит, что вы не сможете помочь нам найти тех, у кого есть деньги. Вы знаете кого-нибудь, кто знаком с теми, у кого есть деньги?
Джаго поспешно ответил, что сразу таких не припомнит.
В течение нескольких дней он не рассказывал ММ о собрании. Она, кстати сказать, несколько странно относилась к собственным средствам. Как-то оградительно. Почти скрытно. Отказывалась вообще о них говорить. Джаго никак не мог взять в толк почему. У нее было столько денег – просто неисчерпаемый запас, по его понятиям. Он предполагал, что отчасти это происходило из-за свой ственного ей такта, поскольку она видела в этом сложный момент в их отношениях. Однако дело было еще и в том, что ММ всегда была – и теперь оставалась – личностью, абсолютно независимой во всех отношениях: ее деньги, как и ее жизнь, принадлежали ей одной, и она одна распоряжалась ими по своему усмотрению и ни перед кем не отчитывалась. Однажды ММ проговорилась Джаго – хотя это было ей совсем не свойственно, – что потеряла огромную сумму денег в результате спекуляций на фондовом рынке, не так уж много, но вполне достаточно, чтобы остановиться и призадуматься. Но когда он спросил ее о подробностях, даже посочувствовал ей, она вдруг стала резкой, почти язвительной.
– Это мое личное дело, – сказала ММ, пожалев, что вообще упомянула о случившемся, – и если я сваляла дурака, так то моя забота и никого более не касается.
После этого он никогда не говорил о деньгах.
Не то чтобы ММ была скупа, – совсем напротив. Все эти годы она не только постоянно предлагала Джаго деньги на открытие собственного дела, от чего он неизменно отказывался, но всегда покупала ему восхитительные подарки на день рождения и к Рождеству: одежду, книги, картины и что-нибудь, что могло бы украсить его маленький дом, который был ему очень дорог. Вначале, будучи гордым и независимым под стать ММ, Джаго с трудом соглашался принимать эти подарки. Он считал, что это низко, к тому же, позволяя ей делать ему подарки, он должен что-то давать ей взамен. На последний день рождения ММ подарила ему самый щедрый подарок: изумительные карманные серебряные часы на цепочке. Это уж и в самом деле было слишком. Часы, конечно, Джаго очень понравились, но он практически не носил их, только когда бывал у нее. Скорее всего, он услышал бы насмешливые и враждебные реплики приятелей на работе, а то и, чего доброго, кто-нибудь напал бы на него и ограбил, когда поздно вечером он возвращался бы домой по глухим закоулкам Килберна или сидел в питейных заведениях. Однако часы были сильным соблазном. Владеть такой шикарной вещицей, что и говорить, было приятно, и когда, случалось, Джаго сидел без работы, он поглядывал на часы в синей бархатной коробочке и подумывал о том, что, продай он их или даже заложи, проблем не было бы несколько недель: он и еды купил бы, и угля, и пива сколько угодно. Он даже сводил бы ММ в ресторанчик – все лучше, чем постоянно пользоваться ее гостеприимством. До сих пор Джаго сопротивлялся соблазну, понимая, что это явилось бы ужасным предательством их отношений. Иногда он раздумывал: а приходило ли когда-нибудь в голову ММ, что, заваливая его подарками, она одновременно возлагала на него тяжкое бремя? Наверное, нет, не приходило.
