Исповедь любовницы Сталина - Гендлин Леонард Евгеньевич (читать книги .TXT) 📗
При этих словах он многозначительно взглянул на меня и сразу же дал свои телефоны.
— В. А., я хочу с вами встретиться!
Снова волшебный город Сухуми.
— Чертовски устал, — сказал за обедом Сталин, — будем, Верочка, набираться сил. Хорошо, что удалось вытащить на чистую воду итальяшку-макаронника Тольятти. Вы оказали нам неоценимую услугу.
И. В. совершенно разучился ходить пешком, он не умел лазать по горам, не любил двигаться, был равнодушен к прелестям природы. Монахам из Ново-Афонского монастыря Сталин пожертвовал крупную сумму денег. Когда его окружили молящиеся старцы, он спросил:
— Меня знаете?
— Нет! — ответили хором монахи.
— Вы когда-нибудь слышали о Сталине?
— Нет, не слышали.
— Тогда молитесь за его душу.
Под сводами старинного монастыря отчетливо послышался хриплый голос:
— Хорошо, милый человек, будем молиться за раба Божьего Сталина, за грехи его малые и большие, только скажи, как звать его, чтобы мы не ошиблись в своих молитвах.
Немного подумав, Сталин назвал свое имя и отчество. Насупился монах, обладатель пергаментного лица.
— Церковь никому не отказывает в молитвах. К преступникам, совершившим умышленное зло, она допускает духовных отцов, приговоренные к смерти имеют право исповедаться. До этого скорбного часа я никогда не видел И. Сталина. Ты должен знать, человек, что молва обгоняет ветер. Люди говорят, жестокость Сталина безгранична! Скажи мне, это правда? Не бойся, я хочу тебе помочь.
Сталин молча склонил голову перед старцем. Не женское дело слушать разговоры мужчин, строго сказал монах. Два часа я ждала И. В.
Весь день он был сумрачен, очевидно, вспомнилось детство, проведенное в молитвах, ночных бдениях, бесконечных поклонах. Вечером Сталин сказал:
— Мы должны вернуть народу законное право молиться, несправедливо лишать людей веры. Русский народ не может жить без Бога.
Доложили, что по срочному делу прибыл первый секретарь Московского городского комитета партии Н. С. Хрущев. Сталин крикнул:
— Вот настырный мужик!
Секретарь замялся. И. В. разозлился, стал вращать белками глаз.
— Почему воды в рот набрали? Мы что, кусаемся?
— Товарищ Хрущев просит, чтобы вы его как можно скорей приняли.
— Вы уже об этом сказали, зачем повторяетесь? Пусть возвращается в Москву.
— Товарищ Хрущев настаивает на приеме.
— Хорошо, пусть войдет.
Хрущев сделал вид, что он со мной не знаком.
— Почему притворяетесь, разве вы не знаете солистку Большого, театра В. А. Давыдову? На днях с Тольятти у нее пол в квартире отбили. Товарищ Хрущев, мы на Политбюро большинством голосов решили перевести вас в солисты балета!
Хрущев покраснел:
— Товарищ Сталин, я плохой солист.
— Что вам нужно? — резко повысив голос, спросил Сталин.
— Я должен говорить только с вами, без посторонних лиц.
— Мы, Никита Сергеевич, находимся не в служебной обстановке, для вас имеется пять минут.
— Нашелся человек, который согласен заняться ликвидацией Троцкого. За свой труд он хочет иметь пожизненную гарантированную пенсию в долларах.
Сталин развеселился:
— За такое дело представим вас, товарищ Хрущев, к награждению орденом Ленина. Старайтесь не оставлять следов, подумайте, как ликвидировать потом убийцу Троцкого, его близких. Это отродье не имеет права ходить по земле.
— Разрешите второй вопрос? — темпераментно проговорил Хрущев. — Я распорядился закрыть в Москве и в Московской области 79 действующих церквей, а наиболее активных служителей культа мы отдадим под суд.
— Вы, Хрущев, анархист! Батька Махно любил бы вас как родного сына.
Н. С. надолго запомнил «комплимент» Сталина.
— Церковников трогать нельзя! Посмотрите, как отличился наш «пролетарский поэт» Демьян Бедный. Кто разрешил ему измываться над Священным Писанием? В срочном порядке надо изъять из обращения его книгу «Библия для верующих и неверующих».
Хрущев осторожно:
— Под следствием в Московском городском суде находится 51 служитель культа!
— Немедленно отдайте распоряжение, чтобы всех выпустили. Вы свободны, я вас больше не задерживаю.
Мы сидели на веранде, когда Сталин спросил:
— В. А., вы довольны своей судьбой?
— Да, И. В. За все большое спасибо. Я счастлива, что мы встретились.
— Мне показалось, что вы понравились поросенку Хрущеву. В скором времени он обещает стать сверхупитанным боровом. Он большой ловелас и не дает спуска красивым женщинам. И еще он любит заглядывать в бутылки со спиртным.
— Разве я в этом виновата?
— Размазня Тольятти тоже расточал вам комплименты?
— Он пригласил меня в Италию заниматься вокальным мастерством у профессоров консерватории.
— И вы растаяли, словно первый снег под лучами кипящего солнца?
— Нет, что вы, я промолчала.
— Молчание — знак согласия.
— Не всегда, И. В.
— Сегодня вечером у нас в гостях будет монах из Ново-Афонского монастыря, мы должны его хорошо принять.
— И. В., скажите, пожалуйста, вы в бога верите?
— Без бога, Верочка, нельзя жить. Он всегда с нами. До самой смерти великий атеист Ленин хранил маленький золотой нательный крестик, подаренный ему матерью.
Машина привезла сумрачного монаха с лицом аскета. Дормидонт Градополов подарил Сталину роскошную Библию в сафьяновом переплете и с серебряными застежками. В еде и питье монах был сдержан. Сталин спросил его:
— У вас есть просьбы?
— Государство обложило святую обитель непомерно высоким налогом. Доходов у нас нет, паломников мало, видать, деньги перевелись у народа.
И. В. промолчал, смотрел на него в упор. Монах, стоя, поблагодарил за угощение. На другой день, во время завтрака, Сталин сказал:
— Вчера произошло несчастье, гость наш, монах, приказал долго жить, его задавила грузовая машина. Жалко старика, выпьем, чтобь? земля была ему пухом.
Сталин вызвал Лакобу и потребовал отменить монастырские налоги.
— У тебя, Нестор Аполлонович, умная голова на плечах. Запланированные средства постарайся найти в другом месте. В Абхазии развелись частники: парикмахеры, часовщики, на каждом углу рестораны, шашлычные, кофейни, бары. С них разрешаю драть три шкуры, но церковников оставь в покое.
Зазвонил второй телефон.
— В. А., возьмите трубку, узнайте, кто спрашивает, — сказал И. В.
— Не знаю, что ответить: вас просит по личному делу солистка Большого театра Ольга Лепешинская.
Сталин подошел к аппарату, зло выхватил трубку:
— Товарищ Лепешинская, — прошипел он, — кто разрешил вам сюда звонить? — И. В. швырнул трубку на рычаг аппарата. — Нет нам покоя на белом свете. Верочка, давайте махнем в Сочи! — заговорщицки предложил Сталин. Он вызвал секретаря. — Приготовьте машину! Позвоните капитану яхты, принесите сводку погоды, через 30 минут мы уезжаем в Сочи, там будет спокойней.
— Товарищ Сталин! Судам разрешено плавать, — без запинки ответил вышколенный секретарь.
— Собирайтесь, Верочка!
— И. В., мы вернемся в Сухуми?
— Видно будет.
В Сочи нас ожидала усиленная охрана на пяти машинах и Полина Сергеевна.
— С приездом, дорогие гости, — сказала она, протягивая букет только что срезанных цветов.
Мы с П. С. расцеловались. После ужина смотрели американские фильмы. В три часа ночи пришел Сталин. Спросила его:
— И. В., от кого могла Лепешинская узнать ваш личный ялтинский номер телефона?
— Если женщина не ревнует, значит, не любит, только по принуждению выполняет свои обязанности по отношению к мужчине.
— Вы не ответили на мой вопрос!
— Думаю, что номер телефона она узнала у Лакобы, с которым успела подружиться в Москве.
Со стороны можно было подумать, что мы любящие муж и жена.
— Верочка, — глухо проговорил Сталин, — честно говоря, я собирался оставить вас в покое. Но, знаешь, когда долго не вижу твоего лица, твоих манящих глаз, ты мне снишься. Все больше убеждаюсь, что без тебя не сумею жить.
