Фронтовые будни артиллериста. С гаубицей от Сожа до Эльбы. 1941–1945 - Стопалов Сергей Григорьевич
И по сей день несколько хранящихся у меня фотографий с той пленки напоминают первую военную зиму, оставившую глубокий след в памяти.
Многое уже забыто. И лишь изредка, как бы случайно, из прошлого вдруг всплывает что-то очень важное, свидетельствующее о высокой нравственности и достоинстве простого человека.
Говорят, что голос человека хорошо запоминается. И бывает, что спустя много лет люди узнают друг друга только по голосу. Совершенно неожиданно, казалось бы, давно забытый голос восстанавливает в памяти лица когда-то близких, малознакомых, а иногда и совсем незнакомых людей, картины ушедшей юности, события минувшей войны.
В 1973 году я получил приглашение на встречу с ветеранами, посвященную тридцатилетию дивизии, и тут же позвонил Сергею Авдееву – в Москве нас осталось только двое. Договорились полететь. В самолете ударились в воспоминания. Перебрали всех товарищей и командиров, представляя себе, с кем, возможно, придется встретиться.
В гарнизоне, устроившем встречу, нас тепло приветствовали молодые солдаты, разместили в хороших комнатах, а после добротного обеда повели в актовый зал.
Первые ряды были отведены ветеранам, а сзади сидели сегодняшние военнослужащие. После небольшого вступительного слова какого-то полковника объявили порядок встречи. На сцену будут приглашать по полкам. Каждого ветерана в нескольких словах попросят рассказать о себе и что-нибудь о самом запомнившемся дне войны. Затем запланирована прогулка по городу, а на следующий день – выезд на первые огневые позиции.
Мы с Авдеевым сели во втором ряду, слушали выступающих и глазами искали своих. Пока никого.
Вызывают из 278-го полка, приготовиться 236-му. Пробираемся между рядами и подходим к сцене. На нижней ступеньке стоит высокий полный и совершенно незнакомый генерал в парадной форме. Подходит еще один пожилой мужчина, тоже незнакомый. Все беззастенчиво в упор разглядывают друг друга.
Обращаясь ко мне, Серега негромко говорит:
– Что-то нашего полку мало прибыло.
Генерал вздрогнул.
– Сержант Авдеев?
– Лейтенант Ломакин?! – Это он к генералу.
И сразу же перед нами возник образ молодого стройного лейтенанта, командира взвода управления пятой батареи нашего дивизиона. С этим лейтенантом Авдееву однажды довелось ходить в разведку. На фронте они не были близки, но один день провели вместе.
Это было в Польше осенью сорок четвертого. Перед ними была поставлена задача выявить в ближайших тылах огневые точки и проверить наличие противника в населенных пунктах, расположенных за лесистой возвышенностью.
Дождавшись темноты, мужики вброд перешли речку и углубились на пять-шесть километров за линию фронта. Обойдя нужные деревни и зафиксировав в памяти все увиденное, пошли назад. Немного не доходя прибрежных кустов, заметили колонну немцев, продвигавшихся вдоль линии фронта и преградивших путь к реке. Решили переждать, зарывшись в копну свежего сена. Легли головами в разные стороны, проделав в сене небольшие отверстия для наблюдения. Думали, что ждать придется недолго. Но колонна остановилась на дневку в лесу метрах в трехстах. Видимо, она продвигалась только ночью.
Когда поняли обстановку, что-либо предпринять было поздно. Оставалось только тихо лежать и ждать.
Неожиданно Сергей услышал шаги. Ломакин тут же ногой дал знать, что и он слышит. Мужики почти перестали дышать. А немец спокойно оправился за копной и вернулся к своим.
После его ухода лейтенант прошептал:
– Не спать. Смотреть в оба. Если обнаружат, будем отстреливаться и уходить к реке. Там кусты, может, повезет.
Так и лежали эти двое до позднего вечера. Еще несколько немцев при ходили к копне по тем же делам. А в сумерках колонна двинулась дальше, и разведчики без приключений вернулись в полк.
Случай этот постепенно забылся. И теперь уже немолодые люди, не обращая ни на кого внимания, как мальчишки, перебивая друг друга, вспоминали тот эпизод.
Посмотрев на Ломакина критическим взглядом, Авдеев засмеялся:
– Да, сейчас, пожалуй, под той копенкой мы бы не поместились.
Перед его глазами не генерал, а молодой лейтенант, с которым однажды они пролежали, прижавшись друг к другу, всего каких-нибудь 15–17 часов войны.
Еще удивительнее случай мне рассказал знакомый физик, вернувшийся из Швейцарии, где он участвовал в научном симпозиуме. Мы давно дружили, и у меня нет никаких оснований не верить ему.
Солидный профессор Иван Васильевич Кривицкий после удачного доклада в фойе ожидал своего товарища. В этот момент к нему подошел незнакомый немец. Извинившись за беспокойство и немного волнуясь, он сказал, что видел однажды уважаемого профессора. Иван, не узнав его, пытался понять, что ему нужно. И незнакомец начал рассказ.
Весной сорок пятого в районе Кенигсберга двигалась колонна танков, а по обочине шли немецкие беженцы. Неожиданно из толпы выскочил парнишка и оказался на дороге в нескольких метрах от машины. Танкист резко затормозил, и командир, стоявший в открытом люке, больно ударился о его край. Естественно, последовала отборная брань на чисто русско-матерном языке. Мальчишка убежал, а танки продолжили движение.
Немец внимательно посмотрел на Кривицкого. Да, действительно, он воевал в Прибалтике. Но зачем ему об этом говорить? И уважаемый Иван Васильевич, мило улыбаясь, сказал, что незнакомец, видимо, ошибся, что он никогда не был танкистом. И все-таки немец не поверил.
– Нет, как только вы начали выступать, я сразу же услышал голос того советского танкиста. Это были вы!
Иван больше ничего не ответил, поклонился и пошел к выходу. Это конечно же был он.
Размышления о войне, о мужестве и о наградах
События военных лет нашли достойное отражение в тысячах книг, в документальных и художественных фильмах, в воспоминаниях бывших фронтовиков, начиная от маршалов и кончая рядовыми солдатами.
Недавно мне случайно попалась замечательная книга В. А. Орлова «Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва: от Белоруссии до Эльбы». Ее автор – Владилен Александрович – великолепно описал путь, пройденный им по дорогам войны в 1943–1945 годах, и жизнь своих товарищей, разведчиков и связистов. Но самое интересное, что этот путь мы с ним прошли практически рядом и оба закончили войну на Эльбе. В Москве я нашел Орлова. Встреча оказалась интересной, и нам было о чем поговорить.
Вспоминая свою жизнь в предвоенные годы, я невольно задумался о том, что мы, старшеклассники, знали о войне, когда на следующий день после ее начала побежали в военкомат проситься на фронт. Пожалуй, ничего. Разве только неплохие советские песни, воспитывающие в нас патриотизм. Помните:
или
и многие другие.
А вот когда мне, семнадцатилетнему парню, дали в руки настоящую винтовку и когда надо было стрелять во врага и самому остаться живым, я практически не знал, как это делать, как правильно прицелиться, как укрыться от противника, как выкопать окоп и множество других «как». Особенно обидно было еще и то, что немецкие генералы знали о нашей военной безграмотности, из-за которой мы несли большие потери, и писали о ней в своих мемуарах.
В последние годы Совет ветеранов района периодически направлял меня в школы рассказывать детям о войне. И я не отказывался. Хотелось не только описывать мужество и боевые действия солдат, но и познакомить ребят с условиями, в которых приходилось воевать.
Обычно я начинаю беседу с рассказа о наградах и о делах, за которые их давали.
В праздничные дни на улицах можно встретить пожилых людей, грудь, а иногда и живот которых увешаны десятками орденов, медалей и других почетных знаков. Несведущий человек может подумать, что перед ним настоящий герой, совершивший множество подвигов при защите Отечества. На самом деле далеко не каждая награда характеризует высокие достоинства человека.
