Воля Небес (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич (книга жизни TXT, FB2) 📗
Постепенно привыкнув к этому напору, мы принимаемся изучать внутреннее убранство. И чем глубже мы проникаем в святилище, тем отчётливее я замечаю сходство с тайным убежищем Феррона под столицей. Похоже, именно это место вдохновило моего учителя на создание своего потаённого уголка.
Здесь есть точно такие же залы, только куда более внушительных масштабов. Не исключено, что святилище построил вовсе не Аранг, а кто-то задолго до него. Следуя за течением девственно чистых потоков Ки, мы с Наоки вскоре оказываемся в месте, до боли напоминающем тот зал, где учитель показывал мне историю своего рода.
Однако здешние фрески повествуют о пути обучения пяти учеников Аранга. Они пришли сюда совсем юными адептами, а покинули его стены могучими мастерами, которым суждено было войти в анналы истории под именем Пяти Бессмертных.
Мы неспешно идём вдоль стен, вчитываясь в летопись событий, неведомую большинству. Как ни странно, в нашем мире лишь имя Аранга снискало широкую известность, а вот его учеников даже легенды вспоминают очень скупо.
Следуя за развитием персонажей, запечатлённых на стенах, мы видим обрывки сцен, картины минувших дней. Есть здесь и миг пленения Мин-Ши. Но незадолго до этого события фреска будто теряет чёткость, искажаясь какой-то неведомой помехой.
Я останавливаюсь и делаю несколько шагов назад.
— Всё хорошо, Рен? — Наоки с интересом разглядывает детальное изображение торжества справедливости над коварным яогуаем.
А меня, как художника, гложет какое-то внутреннее несоответствие. Что-то не даёт мне покоя. И вот оно, нашлось! Яркие, насыщенные сегменты фрески будто наплывают друг на друга. Увлечённые разворачивающейся историей, мы и не заметили, как плавное течение повествования оборвалось, спутав нити сюжета.
Я касаюсь ладонью стены в месте разрыва.
— Что там? — Наоки торопливо подходит ближе.
— Небольшое несоответствие, — киваю на свою находку.
— И как тебе удалось это заметить?
— Художественное чутьё, — провожу пальцами по шероховатой поверхности, ощущая лёгкий диссонанс. — Это место научило нас гармонии, но здесь я её не чувствую. Словно кто-то грубо исказил рисунок.
Воздух вокруг нас начинает дрожать и плыть. Потоки стихий вырываются из глубин фрески, заставляя пространство идти рябью. Бесконечная анфилада залов приходит в движение, и стены раздвигаются, являя нашим глазам сокрытую прежде часть истории.
Теперь мы видим, насколько обширнее и многограннее эта фреска. Из-за разрыва мы упустили целый пласт важнейших событий. Здесь запечатлено и знакомство Мин-Ши с легендарными адептами. Яогуай сопровождает Пятерых Бессмертных и их учителя куда-то вдаль…
Кошусь на облачного змея, но он спокойно смотрит мне в глаза, не проявляя агрессии. Вновь возвращаюсь к чудесному полотну.
Мы замираем, заворожённые зрелищем. Взгляд притягивает именно то место, где мне почудилось нарушение гармонии, резкий обрыв в извечном танце мироздания. На сегменте фрески пятеро учеников Аранга стоят посреди бескрайней равнины. Даже без оживающих видений кажется, что раскинувшееся перед нами пространство не имеет ни конца, ни края. Я касаюсь рукой восходящего солнца на изображении, и фреска начинает мерцать мягким светом.
Реальность плывёт и размывается. В глубине этой незамысловатой, но удивительно притягательной картины таится нечто до боли знакомое. В памяти оживает далёкое, но по-прежнему яркое воспоминание, будто случившееся лишь вчера — наша парная культивация с Наоки.
И ещё один миг, когда я, умирающий, брёл по бесконечным подземным лабиринтам библиотеки, и только злость вперемешку с жаждой мести не давала угаснуть последней искре жизни. Тогда я впервые прикоснулся к пространственной технике, и сейчас, кажется, я нащупал её исток.
— Рен, будь осторожен. Вдруг это ещё одна ловушка, — Наоки тянется за мной к сияющему солнечному диску.
Мин-Ши с видом оскорбленной невинности цедит:
— Я здесь не причём. Я вообще не владею пространственными техниками.
— Нет, на сей раз он не лгал, — проигнорировав слова сопровождающего, улыбаюсь я, полный предвкушения. — По крайней мере об этом месте.
Пылающий диск разгорается всё ярче и затягивает нас внутрь. Наши тела теряют вес и устремляются вперёд, сквозь слепящее марево. Миг — и вот мы уже стоим на небольшом пятиугольном островке посреди затопленной безмолвием долины. Пока что её воды недвижны, но сама почва под ногами будто пульсирует в такт дыханию вечности.
От каждой грани островка расходятся волны древней, первозданной стихии, чистейшего воплощения пяти элементов мироздания. Насколько хватает глаз, простираются безбрежные просторы воды и леса, пламени и камня, металла и ветра. Сейчас они дремлют, но в их коконе я ощущаю затаённую мощь, готовую пробудиться в любой миг.
Меня захлёстывает вереница воспоминаний обо всех испытаниях, что я прошёл, сталкиваясь со стихиями — в одиночку и плечом к плечу с соратниками. Но ни одно из тех испытаний не сравнится с тем, что разворачивается сейчас передо мной.
— Вот она, истинная Долина, — шепчу я, жадно вдыхая саму суть мироздания.
Все пять стихий сплетаются здесь в единую гармоничную мелодию.
«Лин, как жаль, что ты не видишь этого!» — лёгкая грусть колышет струны моей души, и память уносит меня назад, в безмятежные дни детства. Но вот Наоки крепко сжимает мою ладонь, возвращая к реальности. Я открываю глаза и вижу, как стремительно меняется облик Долины.
— Что происходит? — недоумеваю я.
— Кажется, это из-за тебя, — Наоки смотрит на меня с удивлением.
Я вижу, как все пять стихий сливаются воедино, порождая землю, а вокруг стремительно разрастается лес. Такой родной и знакомый.
Неужели я дома?
Глава 24
Стоит мне сойти с островка, как реальность вокруг начинает стремительно меняться. Пятигранный центр Долины скрывается под слоем грунта, но лишь на миг. Он словно считывает образы из моего сознания и воплощает их с пугающей точностью.
Деревья вырастают из-под земли, как по мановению волшебной кисти. Их кроны сплетаются над головой, бросая причудливые тени на тропинки. Каждая веточка, каждый листок — в точности как в моих воспоминаниях. Знакомые с детства тропы петляют меж вековых стволов, зовя за собой.
Наоки и Мин-Ши озираются по сторонам, не скрывая изумления. Могучий яогуай съёживается до размеров крупной птицы и парит рядом, поддерживая себя потоками воздуха. Его крылья сложены, но готовы в любой миг развернуться для стремительного броска.
Мы погружаемся в иллюзию, удивительно похожую на реальность. Ветер шелестит листвой, принося с собой аромат родных лесов. В вышине заливаются трелями невидимые птицы. Пушистый ковёр из опавшей листвы пружинит под ногами, а в воздухе разлит тонкий аромат прелой древесины и молодой зелени.
Моя рука находит ладонь Наоки, и наши пальцы переплетаются. Мы ступаем на едва заметную тропку, что ведёт к месту, где когда-то стоял мой отчий дом.
Однако не успеваем сделать и пары шагов, как пространство вздрагивает. Лес вокруг идёт рябью, дрожит, как марево над костром. От фигуры Наоки расходятся концентрические волны, подобные ряби на глади озера. Они несут искажение, постепенно меняя облик леса.
Что это — подвох? Атака? Я готов ринуться в бой, но тут приходит понимание. Просто Сердце Долины откликается не только на мои воспоминания. Образы, что всплывают в сознании Наоки, тоже находят здесь своё воплощение. Две картины прошлого сталкиваются, словно два бегущих навстречу потока.
Пространство трещит по швам, пытаясь совместить несовместимое.
— Рен, кажется, теперь это из-за меня, — шепчет девушка.
Часть моего родного леса стремительно трансформируется, превращаясь в места, ставшие для нас обоих почти родными. Густые джунгли сменяют смешанный лес. Земля трескается и раскалывается, вода заполняет расщелины и раздвигает берега, порождая полноводные реки.
— Это… — слова застревают у Наоки в горле.
