Русская семерка - Тополь Эдуард Владимирович (список книг TXT) 📗
18
Это был действительно хард-рок. Джуди казалось, что такого оглушительного ансамбля она не слышала даже в Америке. Бориса и Федора невозможно было узнать. В черных кожаных брюках и кожаной куртке с огромным количеством металлических нашлепок Борис метался по сцене со своей электрогитарой, кричал в микрофон слова очередной песни, падал на колени, вскакивал, подпрыгивал, изгибался…
Ансамбль «Хромая собака» – шесть человек, включая Федора, который был у них администратором – все одетые в такие же черные кожаные куртки с металлическими шипами-нашлепками, выжимали из своих инструментов оптимально громкий звук, который еще усиливался двумя огромными динамиками, стоявшими по бокам сцены. Однако не это поражало Джуди, а то, как в одном ритме с этими «металлистами» ревели зрители – пятнадцати- и семнадцатилетние подростки. Никогда в жизни Джуди не могла бы и предположить, что здесь, в России, подростки могут быть такой возбужденной толпой, танцующей на концертах в такт року, выбрасывающей вверх кулаки и орущей, – точно, как ее бывшие одноклассники в хай-скул в Мэдисоне, штат Алабама. Правда, там, в Алабаме, даже на открытых концертах было тепло, а здесь концерт «металлистов» шел на открытом воздухе, но – зимой, в марте, при двадцати градусах мороза по Цельсию! И тем не менее с Бориса пот лил градом, и не только с Бориса, но даже с Федора, который, к изумлению Джуди, довольно сносно играл на электрооргане одной левой рукой. Остальные четверо музыкантов «Хромой собаки» были куда младше Бориса и Федора – не больше семнадцати. Содержание их песен было весьма примитивными – действительно, про любовь и «цветочки-ландыши», как выразился вчера Николай. Но кого интересует текст песен в роке? Пятьсот подростков, заполнивших концертную площадку, наслаждались ритмом, неистовствовали в такт этому ритму и одобрительно орали в конце каждой песни. Шесть милиционеров стояли поодаль, возле двух милицейских машин и бесстрастно наблюдали за этим концертом, еще так недавно и немыслимым в СССР. Стоя за деревянной кулисой сцены, Джуди не знала, куда ей раньше смотреть – на сцену, на маленького, но пружинисто-энергичного Бориса и музыкантов его ансамбля или на этих возбужденных русских подростков и стоящих за ними бесстрастных милиционеров. Алексей из предосторожности остался в «пикапе» музыкантов, этот «пикап», который в России называют «рафиком», стоял на снегу за деревянным навесом сцены…
– пел-кричал Борис.
Но после короткого антракта, отсидев пять минут с закрытыми глазами в своем «пикапе», он прямо из горлышка отпил несколько крупных глотков водки, скривился от боли в деснах, затем вставил в рот две вставные челюсти и сказал Алексею:
– Ну ладно, следующую песню ты должен послушать…
– Я отсюда все слышу, – хмуро сказал Алексей, – ты себе глотку сорвешь. У тебя ж голос был, настоящий. А ты орешь!
– А вот сейчас я тебе спою. Персонально! – загадочно улыбнулся Борис. – Пошли, не пожалеешь…
– Не могу, там менты. Скоро вы кончите?
– Да уж скоро! – снова загадочно усмехнулся Борис. – Ладно! Была не была! – он вдруг открыл свой дорожный чемоданчик, порылся в нем, вытащил со дна какой-то небольшой пакет и развернул его. В пакете были две медали «За отвагу» и орден Красной Звезды. Под удивленными взглядами Алексея, Федора и остальных музыкантов Борис приколол их на груди к своей кожаной куртке и сказал:
– Айда, ребята! Петь буду я один. Вы молчите.
– Что ты будешь петь? – обеспокоенно спросил Федор.
– Новую песню. Вы не знаете. Пойдем! – и Борис решительно вышел из «пикапа».
Аудитория встретила его ревом восторга.
– Валяй! Жарьте, ребята! Рокуй, Борис!..
Борис стоял на сцене бледный, спокойный и, наклонив вниз голову, пережидал шум и рев толпы. Затем взял негромкий аккорд на своей гитаре и так же негромко сказал в микрофон:
– Сейчас я спою вам свою новую песню…
– Валяй! Жарь!.. – откликнулась толпа возбужденно. – А зачем ты эти цацки нацепил?
– Остыньте маленько, – сказал спокойно Борис. – Эту песню еще никто не слышал. Она посвящается моему армейскому другу Николаю, который… Впрочем, все остальное – в песне… – Борис, как опытный актер, несколько раз негромко перебрал струны гитары, переводя аудиторию в другое, нужное ему состояние. И затем, совершенно непохоже на манеру своего прежнего исполнения песен в стиле хард-рок, запел грустно, негромко:
Зал слушал молча, настороженно, с недоумением. Борис исподволь, почти незаметно усиливал звучание своего голоса и ускорял ритм песни.
Теперь ритм песни уже ясно напоминал жесткий армейский марш, и Борис уже снова не то пел, не то выкрикивал речитативом резкие слова:
И уже без рефрена, переведя маршевый ритм песни в ритм хард-рока, Борис под восхищенный рев зала допел:
