Они выбрали ночь (СИ) - Кузнецов Константин Викторович (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
И почему только он не покинул беседку, когда у него была такая возможность? Зачем продолжил беседу?
Констебль не знал.
Его словно специально дернули за язык, не дав возможности сделать выбор.
- Вы ведь тоже, как и они, большой скептик, - утвердительно произнес пациент, кивнув на решетчатые окна 'Безнадеги'. - Пока что-то не увидите собственными глазами - не поверите. И поэтому вас мучат сомнения и предрассудки.
Взгляд констебля изменился - вместо сочувствия глаза наполнились удивлением.
- Люди не хотят верить тому, что я вижу и чувствую, считая меня изгоем. Я отчетливо вижу их страх и ненависть. Мои слова раздражают многих, а вас нет. Я понимаю, вы боритесь с собой, а они не хотят. - Взгляд пациента опять коснулся стен 'Безнадеги'.
- Они считают тебя душевнобольным, но это не так...
Пациент кивнул и поднял руку так, что картофельная голова мистера Барбара оказалась перед его лицом.
- Нам не стоит ему доверять. Он такой же, как они все. Он не поверит. Он всего-навсего хочет дать нам очередную порцию противных пилюль, - запищал здоровяк детским голоском, заставив тряпичную куклу кивать головой.
- А мне он нравиться, - зарычал в ответ здоровяк, едва не скинув с руки вымышленного советчика.
- И все-таки я опасаюсь, - ответила кукла. - Он чужак из квартала Законников. Он такой же, как синие воротнички.
- Нет. Не такой, - настойчиво продолжил спорить здоровяк сам с собой. - Я доверяю ему. Я уже давно никому не доверял.
Мистер Барбара не ответил. Картофельная голова обмякла и сразу поникла, перестав подавать признаки жизни.
- Пойдем, - позвал пациент.
Отгоняя от себя навязчивые мысли и идею, что от подобных разговоров сам постепенно теряет разум - мистер Форсберг все же последовал за жителем 'Безнадеги'.
5.
За долгие столетия Улула впервые не знала, что ответить. И хотя сила возвратилась к ней, говорить было все еще тяжело. Ком в горле то нарастал, то наступала жуткая сухость, словно острокрылая внезапно очутилась под палящим солнцем.
Восседая в кресле, Гарпий задумчиво крутил в руке чашку, на дне которой причудливой фигурой застыла кофейная гуща.
- Партия становится все интересней, - не сводя глаз с рисунка напоминающего летящую смоляную птицу, произнес он.
- Ты считаешь - это происки наших старших братьев, - прошептала доролийка.
- Случайности не случайны, - отозвался демон.
Потеряв интерес к гаданию, он поднялся и подошел к балкону, за которым все также блистал молодой рассвет. Только воздух стал острее, напряженнее.
- Ты разговаривала с этим мальчиком. Он уверен, что видел в Прентвиле Коракса?
- Несомненно, - скривившись от резкой боли, ответила Улула.
- И он отнял жизнь у двенадцатой жертвы, - продолжал анализировать демон.
- Раньше, я никогда не слышала, чтобы Высшие вмешивались в дела простых смертных. - Острокрылая попыталась приподняться и встать на ноги. На лице девушки отразилась болезненная гримаса.
Гарпий кинул на нее небрежный взгляд и даже не удосужился помочь подняться. Но Улула и не ждала поддержки, она прекрасно знала, что в оролийце нет и капли сочувствия и он с легкостью перешагнет через любого кто встанет у него на пути.
- Маятник запущен и нам нет смысла отступать. Твоя задача сейчас контролировать наше оружие. Круг тринадцати должен завершиться тем с кого все началось. А я попытаюсь договориться с Высшими.
- Но как? - удивилась доролийка.
Гарпий возник возле нее, будто огромная морская волна, и острокрылая ощутила его тяжелое дыхание с привкусом корицы.
- Это уже моя забота, - губы демона коснулись ее руки. Сегодня он был на удивление любезен - именно этот факт и пугал Улулу.
Закинув ногу на ногу, Гарпий уже расположился в уютном кресле, а его лицо озарила загадочная улыбка.
- Тем временем я наставительно рекомендую тебе покопаться во вчерашнем дне, девочка.
Лучше бы его фривольные речи не облизывали острокрылую своим лживым языком. Она могла стерпеть что угодно, но только не это.
- Стало быть, идем до конца?
- Наше пари войдет в историю. Люди никогда не забудут Черный век, который наступит уже скоро. - Ликующе подняв бокал вина, Гарпий с жадностью сделал глоток.
- Ты считаешь, нам не смогут помешать? - не разделяя слепой уверенности демона, спросила Улула.
В ответ тот отмахнулся, скорчив недовольную мину.
- Ты слишком молода, острокрылая, но поверь мне второго такого шанса, на нашей бесконечности не предвидится.
Он очутился возле нее легким ветром и, взмахнув рукой, погрузил в мир чарующих грез. И на этот раз, видение не принесло доролийке боли и разочарования.
Демон не любил долгих, бессмысленных разговоров. Обладая невероятной силой и властью, он любил окутывать представительницу сумрака изящными картинами прошлого.
Вчерашний день неподвластный могущественному времени ожил и вновь заиграл новыми еще более яркими цветами.
Улула стала птицей - свободной и независимой. Ее крылья больше не отягощали невидимые путы бессмысленной власти, которой наделили доролийку Высшие. Только в этих снах она была по-настоящему свободна.
Прямо под острокрылой проносились поля и луга, горные реки и снежные пики непреодолимых преград. Взмах крыла, и она взмывала ввысь, не ведая страха. Перед ней раскинулся неведомый ей ранее мир.
Гордый и непокорный север был чужд ее мягкому южному нраву, но от этого не казался менее прекрасным и удивительным.
Издав боевой клич, птица внезапно стала снижаться. Не принадлежа себе, она только и могла, что созерцать происходящее.
Оказавшись на ветке, Улула увидела небольшие, обнесенные толстой каменной стеной башни и бойницы. Перекинувшись через глубокий поросший осокой ров, наезжий тракт вел прямо внутрь кишащего, словно муравейник города.
Люди жизнерадостно распевали песни, сопровождая переполненные обозы, и все казалось безмятежным. Городская стража приветствовала случайных прохожих, отдавая особую дань уважения местным богачам, которые в свою очередь отвечали тем не меньшей любезностью.
Острокрылая внимательно следила за обрывками фраз и случайными окриками, во чтобы то ни стало, пытаясь понять тот тайный смысл, что хотел донести до нее демон. Но картинка оставалась только картинкой и не думая, удивлять притаившуюся на ветке птицу.
'Я не понимаю. В чем смысл?' - мысленно обратилась к Гарпию доролийка.
' Терпение. И ты все увидишь', - раздался в голове податливый голос.
И он оказался прав.
Внезапно мир изменился. Над городом гонимые грозным северным ветром тучи обрушили на непреступные стены дождем и грозой. Боем тысячи барабанов за каменную преграду проник смерч, снося на своем пути все живое, швыряя в небо любую помеху, возникшую у него на пути.
Улула вздрогнула и попыталась отвести взгляд, но у нее ничего не получилось. Сила демона, создавшего видения - здесь и сейчас - властвовала надо всем.
Люди пытались бежать из города, укрывшись от ненастья в дремучих чащобах непроходимых лесов. С криками и проклятиями они покидали дрожащие стены, которые не смогли уберечь их от внезапного ненастья. Тысячи смертей обрушались на цитадель, обратив крыши домов в одно огромное пламя. И не было никому спасения, и каждый, кто выжил, сходил с ума, не в силах перенести сущий кошмар, этого бесконечного дня.
Улула наблюдала, чувствуя, как по щекам текут слезы. За долгие столетия смерть так ничему ее и не научила; она все также сочувствовала чужому горю, не желая скрывать свои эмоции. И Гарпий чувствовал это, не спеша менять жестокую картинку своих образов.
' Хватит!' - взмолилась доролийка.
' Хорошо. Ты права. Слишком неучтиво с моей стороны', - быстро согласился Гарпий.
